Я посмотрел на три обычных гражданских пикапов, на которых была эмблема их рода.
— И что? — вежливо я поинтересовался. А потом посмотрел на то, что в моих броневиках водители уже встали на место пулеметчиков.
— А то, что мы тут добываем для нашего рода ценный мех.
— Эй, Горностаев, ты хоть раз до центра аномалии доходил? — неожиданно спросила Олеся.
— Тебя не спрашивали, херовый лекарь. — поморщился дебил.
— Олеся, с дураками надо на их языке или никак. — махнул я Олесе.
— Да ты хоть понимаешь, с кем ты говоришь! Я сейчас прикажу своим тебя грохнуть!
— Во тупой… Ты даже не наследник, да еще и опальный. — я набрал графа Горностаева. — Михаил Георгиевич, доброе вам утро. Тут такое дело… Нет, не Игорь. Хуже. Иван.
Я пообщался с Горностаевым-старшим на тему того, как плохо себя ведет. Тот попросил передать трубочку Ивану. Я услышал краем уха крики старого графа, ну на вроде того, что этот хрен охренел, и что как его достали дети, которые так и хотят, чтобы взрослые из-за их дурости огребли по полной.
— Теперь понятно на кого ты наехал? — спросил я.
— Да какого хрена? — набычился он. — Так это про тебя Игорь говорил?
— Вас.
— Что?
— Побольше уважения. Смотри сюда. Я с девочками сейчас пойду поохочусь. Здесь остаются вот эти дяди, которые очень нервные. Они вооружены, так что, думаю твои гвардейцы тебя отговорят от глупостей. Так ведь, товарищи гвардейцы?
В этот момент рядом стоящий гвардеец по телефону получал указания от главы их рода. Так что я был уверен, что возрастной пиздюк не наделает херни. Вот только случилась херня. Пока тот отвлекся на телефон, этот дурной умудрился у гвардейца выхватить штурмовую винтовку. Ой что дальше было…
Я лучшее, что смог сделать, это выставил барьер вокруг себя и девочек, так что он выстрелил половину магазина в мерцающую стену из фиолетовой энергии. Нет, я мог бы его грохнуть еще до того, как он начнёт стрелять. Но ведь я не хочу войны родов. Сейчас его свои же скру… Нет, не скрутят. Все четыре пулемета на броневиках загремели.
— Прекратить, блядь, огонь! — крикнул я, но было поздно.
Этот дебил или не умеет барьер выставлять, или не озаботился. Его мгновенно разорвало длинными очередями из СПД калибра 10.4х70. А гвардейцы ошалело смотрели на произошедшее. Гвардеец с телефоном продолжал стоять с трубкой у уха, но забрызганный кровью.
— Дай, бляха муха, трубу. — отнял я у истукана телефон.
— Что там произошло? — услышал я голос графа.
А что я скажу сейчас? Что мои гвардейцы отработали как надо? Устранили угрозу? Ох ё…
— Ваше Сиятельство…. С прискорбием сообщаю… в ходе скоротечной перестрелки… ваш внук погиб.
— Что за херня?
— Признаю вину в том, что люди отреагировали на огонь со стороны вашего внука слишком радикально.
— И это всё?
— А что делать? Он мертв.
— Нет…
— Граф, я войны не хочу. И, в этот раз вина больше на мне, чем на нём… — согласился я.
Я осмотрел гвардейцев Горностаевых, которые пусть и держались за свои винтовки, но явно боялись станковых пулемётов, а также они видели какой барьер я выставил. Они понимают, что им не победить. В случае войны, мы сначала этих несколько человек прикопаем здесь, а потом в течении двух часов мы бы начали осаду их родового поместья в Абинске. Но… вот дела… Война началась бы по неблаговидному для нас предлогу.
— Что ты имеешь ввиду? — спросил опечаленный Горностаев.
— Я выплачу виру. Скажем, на следующие два года я передаю вам права на складские места… — я начал подсчитывать в уме. — Сто двадцать паллетомест. Из них сорок в Крымске, остальные в Екатеринодаре. Еще десять процентов на следующий год текущих мощностей Яркой Пташки под ваши нужды. Учитывая обоюдную вину в конфликте, это, как я считаю, достаточная мера для того, чтобы другие рода благосклонно посмотрели на это.
— Почему ты так легко признаёшь вину?
— Потому что она есть. — сказал я в принципе, как есть.
— Обычно в качестве виры отдают активы, а не вот так вот.
— Моя вина хоть и есть, но она неоднозначна.
— А что если я не согласен?
— Повторяю, я не хочу войны. Тем более в случае победы мы по всем понятиям не должны у вас затребовать ни копейки, ведь в данном случае вина, по мнению наблюдателей, на моем роде. А я не хочу проливать больше крови без всякой пользы. Я уверен, что мы победим, кроме случаев, когда за вас еще несколько родов впишутся. Но, поверьте, за день мы победим, вы не успеете договориться. Но сейчас лучше договориться нам. Я лучше откуплюсь, чем буду бесполезно воевать без всякой пользы.
— Хорошо, ваше предложение принимается. А что с гвардейцами?
— Они все живы. Но напуганы. Позже я перешлю вам видео с регистраторов наших броневиков. Сейчас же я хочу войти в аномалию…
— Когда мы подпишем?
