В итоге они были крайне удивлены, что я сказал, что девочке девятнадцать лет, она умеет сама думать, и это ей решать, как ей быть. И если она вдруг решит поехать домой, то, никто ей не запрещает. И да, у неё трудовой договор, так что я буду её защищать как честный работодатель, если те будут игнорировать её волеизъявление. И Олеся высказалась, что те действительно могут пойти нахер, так как ей тут нравится.
И вот тут я в крайней степени удивился, когда мне передали письмо от боярина Коноплева. И в ней он обвинял меня в том, что по моей вине срывается сделка, так как я порочу его дочь тем, что она сожительствует со мной. Тут я уже не сдержался. И нет, я не нахер послал их. Я приказал их скрутить и посадить в изолятор.
— Хм… — я постукивал пальцами по столу, сидя в окружении трех девиц. — это же надо. Средневековье какое. Девушку продавать в другой род. Да еще и так дешево. Миллион рублей. Да еще в комплекте с ней… крупный кусок земли. Хорошей, пахотной… Сестрен, как думаешь, земля или завод?
— Вира? — спросила она.
— Не настолько все плохо. Купить.
— Если бы вира, то земли. А так… мы пока не готовы к землям.
— Правильно. — согласился я. — Не понятно, что за хрень происходит вокруг агрохолдингов. А у нас пока нет могучего кулака и репутации соответствующей, чтобы бенефициары этого шабаша, о котором у нас так мало информации, не наступили на нас. Будем выкупать Олесю. Пока по-доброму.
— Ты вот только что сказал, что это средневековье. Андрей, как же так? — нахмурилась Олеся.
— Не, можно цивилизованно, пойти и накласть полное ведро тумаков на голову твоему папаше и отжать тебя с заводом на сдачу. Кстати, ты же хотела управлять заводом?
— Ну… да. — пожала плечами Олеся.
— Что так не уверенно? Боишься не справиться?
— На слабо берешь?
— Ну… Мы можем просто проигнорировать проблему. А можем её как-то попытаться решить. За сколько хлебозавод твой отец готов будет продать? — спросил я.
— Ну… учитывая её состояние, максимальный ценник, это четыре миллиона.
— Ну, Олеся, поехали, поторгуемся.
Мы приехали на двух авто, моя NSR, и Олеськина W4. И нет, не в усадьбу рода, мы приехали осмотреть объект. А вдруг я сейчас увижу, что не стоит он того, и ну его, проще забить. Первое впечатление, это общарпаность. Штукатурка местами обвалилась, виден кирпич вековой давности. По большому счёту, это всего лишь возможный источник дохода. Актив в копилку рода. Олеся считает, что если грамотно управлять, то сможет давать доход примерно в двести тысяч в год. А если расшириться, то… После этих слов я посмотрел на соседей. Вон кондитерская фабрика, вон элеватор, вон комбикорма… Колбасный завод и молочный комбинат. Всё это на севере Тимашёвска. Стал узнавать у Олеси, кому всё это принадлежит. И все, кому это принадлежит — это местные бояре или из соседних городов. Именно бояре, не дворяне. Что хорошо, не простолюдины. Значит, можно и отжать, если нарвусь. Но, лучше купить со временем. Надо бы элеваторные мощности тогда сперва выкупить. Но Олеся сказала, что тот боярин темная личность, и с ним будет сложнее всего.
Так, стоп. Сперва надо это выкупить. А после ломать мозги, где брать дешёвую муку. Так что, пойдем внутрь.
А внутрь нас как-то пропустили без вопросов. Охранник даже не обратил внимание. Уволим его. Кстати, нужно будет дать задачу девочкам, придумать пропуска и их уровень. Например, у меня полный доступ всюду, вообще куда угодно. Ну кроме женской раздевалки. С одной стороны, плохо, что проходной двор, с другой стороны, слишком закручивать не надо, у нас не танки делают. Но это пока.
— А это экспедиционная часть. Здесь происходит отгрузка готовой продукции по грузовым авто, направляя их по точкам распространения. — рассказывала мне Олеся.
— Какова производственная мощность завода?
— На сто тысяч человек. — сказала Олеся.
— Примерно 35 тонн? — перевел я в другие цифры.
— Вообще-то, 40 тонн, но, если так и не установили новый чан для брожения закваски, не поменяли сломанный дозатор муки, и еще по мелочи, включая то, что два из восьми производственных силосов, сука, перегреваются постоянно, то, да, 35 тонн, из-за чего фабрика потеряла пятнадцать тысяч потребителей.
— И еще вот эти вот ведра, которые выглядят не очень-то и прилично. — посмотрел я на то, как загружают готовый булки в «буханки».
— Ржавые буханки — полбеды. Они хотя бы ездят. Беда в том, что нам… им не продают по нормальным ценам муку. Уже семь лет цены только и растут. И это огромная проблема не решить силой одного рода, к сожалению, нужна система, желательно, государсвенная.
— Ваше благородье! — первое, что услышал среднего возраста боярин из Тимашевска, когда поднял трубку в своей усадьбе.
Михаил Вениаминович Коноплёв сидел в кабинете усадьбы, ожидая, когда приедет начальник его СБ. Не гвардии, на такое у него не хватает денег и статуса. Прежде всего денег. И сейчас у него последняя возможность получить деньги. У него в роду два актива. Это плодородная земля и хлебозавод. Половина земель, которую планируют продать интересным способом (через брак) принесет ему миллион рублей. На эти деньги он сможет привести завод в порядок. Раньше, когда цены на сырье были в порядке, он мог получать в год по четыреста тысяч рублей прибыли. А теперь… Земли тоже приносят прибыль. Но маленькую. Кроме того, не нравятся ему то, что выращивают в тех теплицах. Лучше ему бы избавиться от земли пока есть возможность, пока не отжали силой.
И тут ему позвонил его заведующий производством.
— Говори уже, Ванька.
— Тут дочь ваша ходит по заводу, что-то показывает какому-ту молодому человеку как всё устроено. Я не рискую как-то ей в этом препятствовать. Какие будут указания?
— Олеся? На заводе? Молодой Человек?
— Да. И она, и он приехали на странных авто. Я такие никогда не видел.
— Не знаю, что про авто, но я сейчас буду!
Он ожидал, что дочь привезут сюда. Вместо этого она приехала на завод. С «молодым человеком». Так что он быстро подорвался, сел в Тайгу Волгокамского Автозавода, и лично поехал на место.
— Что ты тут устроила? — ворвался боярин Коноплёв в цех с печами.
— Показываю своему начальнику как тут всё устроено и где есть проблемы.
— Начальник? Этот шкет?
— Эй-эй-эй, попрошу! Пока еще уважаемый, прошу заметить, я граф в своем праве. И не смотрите, что я одет по уличной моде, я благородный. — возмутился с пафосом я.
— Так, отец, для начала, моему начальнику не хотелось бы доводить дело до боевых действий, так что не давай лишний повод. — остановила мой спич Олеська.
— Да, верно. Перейдем в тихое место, где мы можем обсудить… все проблемы.
