– Ты невероятная… – прошептал Луи одними губами, неосознанно, как бабочка к огню, потянувшись к Лотти в цепях, но потом улыбнулся уже лукаво. – И какие же у тебя планы на своего пленника? Я весь в твоих руках, Лотти. Позволишь мне поцеловать тебя?
Мурлыкнув это, Луи слегка выгнулся в своих оковах. Под одеждой его кожа, по ощущениям, стала чувствительнее в разы – по венам пробежал огонек разгорающегося желания.
– Не просто позволю поцеловать. А еще и прикажу это! – Лотти попыталась проговорить эти слова в рамках игры строгим голосом, но у нее не получилось, и она мелодично рассмеялась.
Лотти сама прижалась всем телом к Луи. Потерлась о него, как кошка. Призывно звякнули цепи. Он не мог обнять ее. Не мог даже двинуться. Сейчас все решала только она. Но он мог… поцеловать ее. Что он и сделал, накрыв ее губы своими в горячем и сладком поцелуе.
– Конечно же, взять тебя. Как своего пленника. Своего раба, – лукаво выпалила Лотти и провела с нажимом по низу живота Луи, ощутив его возбуждение.
«Ого… – подумала она. – Быстро он завелся. Только от грубого камня подземелий и оков на запястьях? Или еще и от близости моего тела?»
Лотти медленно срезала рубашку на Луи, оставив его пока в брюках. И припала к обнаженному телу. Ее губы скользнули по его коже, оставляя поцелуи. Легкие укусы-метки. Она скользила по ним языком, будто извиняясь за едва ощутимую боль, которую причиняла Луи.
Луи податливо изогнулся навстречу Лотти, когда она срезала с него тонкую рубашку. Прохладный воздух к горячей коже – этот контраст заставил коротко схватить воздуха, мурашки побежали по телу. Луи изогнул шею, откидываясь затылком на грубый камень, поддаваясь поцелуям Лотти.
– Как я могу отказать своей королеве… – промурлыкал он.
Луи потерся всем телом о нее, насколько только позволяли цепи. С его губ сорвался рваный вздох. Лотти безумно заводила его. Он поджимал пальцы от желания коснуться ее, погладить по щеке, отвести шелковый, мягкий локон, прихватить за талию, прижимая ближе… Но ничего из этого не мог сделать пока что.
Лотти отбросила рубашку от Луи в сторону и провела языком по шее, чертя дорожку. Ее пальцы прихватили его грудь, поиграли с сосками. Но долго терпеть она не могла. Лотти буквально обхватила своими бедрами его и натянула цепи, заставляя его изогнуться.
– Поддайся мне, моя радость, – промурлыкала она на ухо Луи. – Отдайся своей королеве.
Лотти терлась бесстыдно бедрами о низ живота Луи, чувствуя, как его член напрягается все больше. Но брюки она не снимала с него нарочно. Пусть помучается.
Лотти прихватила в легком поцелуе-укусе мочку его уха и погладила ладонью живот, оставляя царапины. А потом обхватила его член прямо поверх ткани брюк. И сделала несколько движений, сжимая пальцы.
– Проси меня, мой Луи. Освободи свое тело. И я подарю тебе наслаждение, – ее шепот окутывал Луи искушающей дымкой, а глаза в свете свечи поблескивали так ярко.
Он дернулся в оковах так, что цепи звякнули. Всем телом, в едином инстинктивном порыве. Прижаться к Лотти, обхватить ее руками, поджать пальцы на ягодицах и развести ее бедра, чтобы взять вот так, навесу, прижав спиной к каменной стене… Так было в фантазии Луи. А в реальности он был растянут на грубом камне, как бабочка, приколотая к бумаге. И не мог шевельнуться, коснуться, обнять.
Тело же отозвалось на ласки Лотти моментально. Член, налившийся кровью, затвердевший, сразу покрылся горячей влагой. Через брюки упираясь в ладонь Лотти.
– Пожалуйста, – хрипло выдохнул Луи, еще не понимая правил игры. – Я хочу коснуться тебя… хочу взять тебя!
Лотти развратно приподняла свои юбки и почти насадилась на Луи. Все ее тело находилось в непрестанном движении. Извивалось, терлось вокруг него. И ее пальцы скользнули на брюки Луи, расстегивая их. Она накрыла пальцами напряженный пульсирующий член Луи, направляя его на себя.
– Рано, еще рано! – искушающе выдохнула Лотти.
Она буквально вскинулась, обвивая уже ногами его поясницу, чтобы стать с Луи еще ближе. Вообще, кожа к коже. К счастью, длина цепей позволяла это. И Лотти почти села на Луи верхом, вцепившись пальцами в его плечи. Ее губы снова накрыли его губы в обжигающем поцелуе.
– Ну, что, чувствуешь себя рабом? – промурлыкала Лотти на ухо, дразня и играя с Луи. – Мне всегда хотелось взять тебя в самое сладкое рабство. И не выпускать из моей постели вечно!
Но долго дразнить ей Луи не хотелось. Знала же, он такой гад и тиран, что отомстит! Причем, очень сладко отомстит. Поэтому она еще немного потерлась обнаженным низом живота о его влажную головку. А потом тихо звякнул ключ от цепей. Лотти разомкнула оковы на его руках и вложила ключ в ладонь Луи, не шевелясь. По-прежнему оседлав своего раба в уже сброшенных цепях.
Луи даже не спешил размыкать оковы на своих лодыжках. Так что отложил ключ на выступ в стене недалеко от себя. А сам крепко обхватил Лотти за талию.
– Я сам бы тебя не выпустил! Была бы моей пленницей, – горячо выдохнул Луи ей в губы, слегка прикусывая их и тут же выласкивая кончиком языка.
Его ладони спустились на ягодицы Лотти, поддерживая ее удобнее. Он пьянел от ощущения нежной кожи под пальцами, от аромата волос, струящихся по спине до самой талии пышным водопадом. Сходил с ума от своей Лотти. Он потерся о нее всем телом, как преданный зверь, едва не заурчав от удовольствия. А потом осторожно вошел в нее, глядя глаза в глаза и выдыхая с первым толчком:
– Я люблю тебя.
Луи не торопился наброситься на нее, и это ее удивило. Все такой же скованный, он перехватил Лотти удобнее, буквально усаживая на себя. И начал ласкать ее нежную кожу кончиками пальцев. В ласках Луи всегда было что-то дразнящее, особенное. Не грубое, а наоборот… в них сквозила искушающая нежность. Сейчас, до сих пор находясь в цепях и оковах, Луи и вправду напоминал ей зверя. Горячего, страстного хищника.
– Пленницей? Еще чего! И не мечтай. Я твоя госпожа и королева, понятно? – игриво выдохнула Лотти и лизнула кончиком языка губы Луи, будто ставя его на место.
Но вместо того, чтобы продолжить дразнить Луи, она выдохнула стон. Когда он по-настоящему насадил ее глубже, сильнее. Лотти выгнулась и снова застонала, а Луи начал двигаться. Медленно. Осторожно. Горячо. Шепча на ухо самое главное признание в ее жизни. На которое она ответила теми же словами. Ведь они рвались из ее сердца.
– Я тоже люблю тебя, Луи. Люблю навсегда!
– Госпожа моего сердца, – шепнул Луи в губы Лотти.
После чего он накрыл их поцелуем. Долгим и сладким, прерывающимся лишь для того, чтобы выдохнуть стоны. Он не сдерживал их, лишь прикрывал глаза, пытаясь держаться, чтобы они не разносились по всем подземельям. Ведь Лотти… она была прекрасна в его руках, изгибаясь, подаваясь навстречу, рассыпая локоны по прогнутой спине.
Луи одновременно и впивался пальцами в бедра Лотти, и держал ее бережно, как величайшую драгоценность. Он двигался в ней, плавно набирая ритм, вслушиваясь в каждый стон с припухших от поцелуев губ.
Лотти уже не могла отвечать. Она задыхалась от желания, двигаясь в одном ритме с Луи. Она умирала в его объятиях, сжимала за плечи все крепче. Ее голова кружилась от наслаждения, что сильное тело дарило ей. Каждый толчок, каждое движение внутри попросту заполняло ее. Не давало даже перевести дыхание. Бешеное сердцебиение, ощущение тела, кожа к коже и срывающиеся у обоих с губ признания:
– Я хочу, хочу тебя…
– Я люблю, люблю тебя…
Все это не давало передышки. Лотти чувствовала, еще немного – и она взорвется. Просто сгорит от ощущений в руках Луи. От его напряженного члена внутри. Примет в себя частичку этого мужчины. Чтобы представить, как однажды… после одного из таких безумных свиданий поймет, что скоро станет матерью. Если и осталось в Лотти еще хотя бы одно желание, так это родить ребенка от Луи. А может, даже не одного. Но сейчас она не думала об этом. Лишь о нарастающем удовольствии. Когда не сдерживала ни стонов, ни вскриков, когда впивалась пальцами в шею Луи.
Лотти не выдержала. Туго сжалась вокруг члена Луи, сгорая без остатка. Прямо в его крепких, но нежных руках, которые гладили ее беспрестанно и нежно.
Луи почувствовал, как оргазм накрывает его в ту же секунду. Словно он и Лотти были единым целым, одним организмом, который сейчас задрожал от наслаждения. Луи сжал ее в объятьях, боясь, что стоит отпустить – и она исчезнет.
