— Ты выглядишь усталым. Ты уверен, что готов к этому сегодня?
Я чувствую, как нерв начинает дергаться в моей челюсти, почти заставляя меня наброситься на Мишеля. Я все еще не смирился с тем, как он обошелся с Леорой во время бранча, и один неверный шаг с его стороны помог бы заработать ему синяк или два. А это не сулит ничего хорошего для нашей сегодняшней встречи. Сегодня вечером состоится решающее голосование, которое определит, приду ли я на смену своему дяде или на это место выберут кого-то другого.
У меня заныли ладони, когда я окинул взглядом заинтересованные лица на террасе — в их руках наше будущее.
В воздухе повисло предвкушение, и я не могу не почувствовать нервный узел, затягивающийся в моем животе.
С моей стороны, я искренне верю, что они были довольны тем, как я заботился о компании рядом с моим дядей.
Я способствовал многим изменениям и был причиной того, что мы начали выходить за пределы Европы.
Этого должно быть достаточно, чтобы они увидели во мне потенциал.
Если же нет, то я не уверен, что буду знать, что делать.
Леора была просто душкой на этой неделе, она, кажется, нервничала даже больше, чем я.
Она вела себя самым милым образом, пытаясь смягчить мое беспокойство, хотя ее собственные нервы были ощутимы под ее спокойной внешностью.
Она удивляла меня завтраком в постель и оставляла маленькие записки по всей квартире.
С ней я могу быть откровенным и рассказать ей о страхе потери, но здесь, перед дядей и Мишелем, я не могу позволить себе проявить слабость.
Не тогда, когда будущее компании, наследие моего дяди и моя собственная судьба висят в воздухе.
Я знаю, что Мишель никогда нас не любил, но боюсь, что он использовал свой ядовитый язык, чтобы привлечь на свою сторону других заинтересованных лиц.
— Не беспокойся обо мне. Я прекрасно себя чувствую. — Отвечает он.
— Папа, мы можем идти? — Жалуется Милена, как всегда нетерпеливая. — Здесь так скучно.
— До скорой встречи, господа. — Говорит Мишель, прежде чем они оба уходят.
Я сижу в величественном конференц-зале, из окон от пола до потолка открывается вид на городской пейзаж.
Комната излучает формальность: мебель из темного красного дерева и мягкие кожаные кресла, окружающие длинный полированный деревянный стол.
Сверху свисают хрустальные люстры, отбрасывающие теплое золотистое сияние.
Во главе стола сидит Антуан, вид у него спокойный, но на лице видны следы ухудшения здоровья.
Слева от него — мой брат Лиам, справа — я.
Лиам едва заметно ерзает на своем месте, нервы выдают его. Я оглядываюсь по сторонам и встречаю взгляд Мишеля. Он сидит среди остальных шести заинтересованных сторон, на его губах играет лукавая улыбка. Его взгляд останавливается на мне, и он дразняще поднимает бровь. Остальные заинтересованные стороны сохраняют стоическое спокойствие, прекрасно понимая всю серьезность этой встречи.
Антуан призывает собрание к порядку, его голос тверд, но в нем чувствуется напряжение. По мере того как начинаются обсуждения, я не могу избавиться от ощущения, что Мишель что-то замышляет, и это держит меня в напряжении на протяжении всего заседания.
Когда наступает очередь Мишеля говорить, он встает.
— Мы все знаем, что это собрание было созвано мной. Как нам всем известно, наш давний друг Антуан болен, и его здоровье ухудшается.
За его тщательно подобранными словами скрывается тайный умысел, и я вцепился в край стула, костяшки пальцев побелели.
— В этой сложной ситуации, — продолжает Мишель, — мы должны подумать о будущем этого бизнеса. Очевидно, что необходимо принимать решения, и я считаю, что настало время спланировать плавный переход. Возможно, пришло время для нового руководства.
У меня замирает сердце, когда я наблюдаю, как он манипулирует ситуацией.
Лиам наклоняется ко мне и шепчет:
— Сохраняй спокойствие, Лукас. Мы ожидали этого.
Антуан обращается к собравшимся, в его голосе чувствуется многолетний опыт и преданность делу.
— Я ценю заботу Мишеля о благополучии компании, но будьте уверены, у меня есть план преемственности. Лукас займет этот пост, и бизнес будет процветать под его руководством.
Улыбка Мишеля расширяется, и становится ясно, что он готов бросить вызов любому плану Антуана.
— Вы имеете в виду человека, который притворился, что женился на девушке, чтобы одурачить всех нас?
В голосе Мишеля звучит насмешка. Я стараюсь сохранять самообладание, потому что Мишель не может знать обо мне и Леоре. У него не может быть никаких доказательств, никто ему не поверит.
— Хватит. — Говорит Жерар Моро, его тон тверд и властен. — Сейчас не время и не место для личных вендетт.
— Что вы имеете в виду, говоря о притворстве? — Спрашивает Луи Гримальди.
Он самый старый и, вероятно, самый старомодный из всех участников сегодняшнего разговора, поэтому я не удивлен, что он клюнул на приманку Мишеля.
— У меня случайно оказалось соглашение об увеличении, подписанное и мистером Аюбом, и мисс Дэвис. В нем содержатся различные условия и сумма, которую ей выплатят в конце. Если это не говорит об их характере, то я не знаю, что может сказать. Вы хотите, чтобы именно этот человек занимался отелями и вашими инвестициями?
Он держит в руках наше соглашение, на его губах играет ухмылка.
Комната кружится, когда слова Мишеля рассекают воздух, и меня охватывает леденящая паника. Как, черт возьми, ему удалось заполучить эти бумаги?
Я обвожу взглядом комнату, встречаясь с глазами людей, которым сегодня выпал выбор изменить мою жизнь. В их глазах сейчас выражение от шока до скептицизма. Их доверие ко мне висит на волоске, и я чувствую, как оно ускользает с каждой секундой.
Мой разум мечется, обдумывая последствия. Это откровение не только ставит под угрозу мои шансы занять пост президента, но и может бросить мрачную тень на мою семью, на Лиама. Мы все знали, что существует риск того, что они не выберут меня, но никогда не думали о том, что они узнают о соглашении с Леорой.
Леора. Женщина, которую я полюбил, и чье имя теперь связано со скандалом, грозящим подмочить ее репутацию. Этого уже не исправить: эти люди расскажут обо всем, что знают, и слухи разнесутся по свету. Этого не может случиться. Она моя жена. Неважно, как начался наш брак, теперь она моя жена, и так будет и впредь.
— Это миссис Аюб. — Вмешиваюсь я, не в силах больше молчать.
— Прости? — Отвечает Мишель, притворяясь невежественным.
— Я сказал, что это миссис Аюб. А не мисс Дэвис. — Твердо заявляю я. — Я говорил тебе это раньше, и это будет в последний раз, но ты не говоришь о моей жене, Мишель. Ни сейчас, никогда-либо еще. Ты меня понял?
— Действительно ли она твоя жена, если ты нашел ее на улице только для того, чтобы удовлетворить свои отчаянные, эгоистичные потребности в соблюдении условий?
