— Я слышала какие-то голоса. Вы в порядке? — Раздается голос Амелис за дверью.

— Да! — Отзывается Лукас.

— Эй, что ты…

Моя попытка протестовать прерывается, когда Лукас притягивает меня к себе, заставляя смеяться.

Входит Амели с ухмылкой на лице.

— Так-так-так, похоже, кто-то хорошо провел ночь. — Поддразнивает она, поднимая на нас бровь.

Лукас хихикает и обхватывает меня за плечи, притягивая ближе к себе.

— Что мы можем для тебя сделать, Амели? — Спрашивает он, его тон легкий и игривый.

Амели качает головой, все еще ухмыляясь.

— Просто хотела узнать, не хотите ли вы позавтракать. Я подумала, что мы должны поесть перед тем, как отправимся в Лувр.

— Да, мы готовы. — Отвечаю я, отцепляясь от Лукаса и садясь в кровати. — Позволь мне только освежиться и одеться.

Я вскакиваю с кровати, волнение пересиливает все чувства от того, что я проснулась рядом с Лукасом.

— Я так взволнована. Наконец-то я увижу Мону Лизу и Венеру Милосскую своими глазами.

Амели радуется моему восторгу и выходит из комнаты. Я поворачиваюсь к Лукасу, чувствуя внезапную неловкость между нами.

— Не слишком радуйся Моне Лизе. Она крошечная.

— Что ты имеешь в виду?

Мона Лиза, на самом деле, крошечная. Кто вообще сделал Мону Лизу королевой мира искусства? Я видела картины и побольше на обратной стороне коробки из-под хлопьев. Но, по крайней мере, теперь я могу вычеркнуть «Увидеть Мону Лизу» из своего списка желаний, даже если она немного не впечатляет.

Выражение лиц Томаса и Лукаса, когда я наконец добралась до нее после бесконечной очереди, было поистине жалким, и они упивались моим разочарованием, но, к счастью, Амели меня прикрыла.

Она отругала их на месте, напомнив, как некультурно сдерживать чье-то волнение, и они замолчали.

Должна сказать, она мне очень нравится. Когда она входит в комнату, она командует ею. То, как она себя ведет, требует уважения. Я определенно могла бы поучиться у нее властности.

Мы пробираемся по переполненным галереям Лувра, и я чувствую, как нарастает мое волнение.

Грандиозность музея внушает благоговение, и я благодарна за то, что мне предстоит пережить это с Лукасом рядом.

Когда мы наконец доходим до греческой секции, я с трудом сдерживаю свое предвкушение.

Как только я вижу статую Венеры в другом зале, мое сердце замирает от волнения, а из горла вырывается легкий крик.

Потерявшись в своих мыслях, я не обращаю внимания на то, куда иду, и, к сожалению, не замечаю, что в этой части музейного пола гуляет ветерок, который, конечно же, поднимает мое платье, обнажая нижнее белье.

Убитая горем, я как можно быстрее стягиваю платье.

Пожалуйста, скажите, что все это пропустили.

Лукас мгновенно оказывается у меня за спиной, его рука крепко обхватывает меня, направляя в сторону от кондиционера на полу.

— Ты смеешься?

Я поворачиваюсь к нему лицом, мое лицо горит от смущения.

— Прости. — Говорит он, но по дразнящему блеску в его глазах я понимаю, что ситуация его забавляет.

— Многие ли видели мой…

Я осекаюсь, не в силах закончить предложение.

— Нет, не многие видели. — Он успокаивает меня, но его тон меняется, когда он останавливается на углу. Прижав меня к себе, он наклоняется и проводит губами по моему уху: — Но я видел, и должен сказать, я знал, что красный цвет будет тебе к лицу.

По мере того, как он говорит, по моему телу разливается тепло, вызывая восхитительную дрожь, от которой на лице появляется улыбка.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, и наши глаза на мгновение встречаются.

Интенсивность его взгляда заставляет меня чувствовать себя одновременно желанной и уязвимой.

Сердце колотится в груди, пока я пытаюсь понять смысл его слов.

Он действительно имеет в виду то, что говорит, или это просто его способ поиграть со мной?

Я пытаюсь взять себя в руки, но это трудно, когда он так близко ко мне.

Я чувствую запах его одеколона и его сильное тело, прижатое к моему.

Каждый нерв в моем теле на пределе, пока я жду, когда он снова заговорит.

— Смотри, вот она, Венера Милосская.

Он ведет меня к скульптуре, взяв за руку, и мое тело жаждет чего-то большего, чем это невинное прикосновение.

Я хочу, чтобы он снова обнял меня.

Я украдкой смотрю на него, любуясь его красивыми чертами лица и широкими плечами.

Его взгляд устремлен прямо вперед, но губы изогнуты в ухмылке, как будто он знает, какой эффект производят на меня его слова, и наслаждается этим.

Я действительно не понимаю, чего он хочет и что ему от меня нужно. Может, это все шутка? Я пытаюсь отогнать свои чувства, зная, что сейчас не время и не место действовать в соответствии с ними. Но пока мы стоим здесь, мои мысли устремляются в любое другое место, кроме скульптуры.

Я хочу его и думаю, что он тоже хочет меня, просто боится признаться в этом. Он не стал бы говорить, что мое нижнее белье выглядит хорошо, если бы действительно так не думал. Ладно, он не сказал, что оно хорошо выглядят, он сказал, что я хорошо выгляжу в красном, но мое белье красное, так что это почти одно и то же.