Последние полгода она занималась беременностью в одиночку, и то, что этот незнакомец, этот мужчина локтями впивается в ее идеально продуманные планы, - заноза в ее заднице.
Но чем быстрее она согласится, тем быстрее покончит с этим. Вернет отпуск. Вычеркнет из своей жизни этого задумчивого горца в клетчатой одежде из Буффало.
Три дня.
Она может потерпеть три дня.
Тесси пожала плечами и отбросила свои длинные светлые волосы.
— Ладно.
Ворчание.
— Хорошо.
Они пожимают друг другу руки.
Соломон следует за Тесси, пока их ведут в номер. По дороге портье рассказывает о таких удобствах курорта, как бары с шампанским, услуги консьержа и ночные тематические вечеринки. Тесси кивает, а у Соломона мозг словно взрывается. В голове крутятся самые разные мысли.
Первая: Ты взяла мою рубашку.
Господи Иисусе. Это тупое высказывание вылетело из его уст после того, как он увидел ее впервые за полгода? В тот момент это было все, о чем он мог думать. Он увидел, как она стоит там, в холле, ошеломленная, и это вывело его из равновесия. Господи, - он зарычал на нее.
Второе: сын. У него будет сын. Он станет отцом. Эта мысль не пугает его так сильно, как он думал. Мишка. Он повторяет это прозвище беззвучно. Оно ему нравится. На самом деле, черт возьми, ему это нравится.
Третье: Тесси, и что с ней делать. Сдержанная. Охраняемая. Совсем не похожа на ту легкомысленную дикарку, которая обнажила перед ним свою душу в баре "Медвежье ухо". Улыбка, ударившая его в солнечное сплетение в тот вечер, сменилась хмурым взглядом, который - осмелится ли он сказать это - заставил ее выглядеть еще красивее, чем он помнил. Длинные светлые волосы, рубиновые губы, тонкие эльфийские черты лица. И что самое ужасное - он не может оторвать от нее глаз. Ее тело стройное и подтянутое, в животе - маленький твердый шарик ребенка.
Его ребенка.
Эта мысль что-то делает с его чувствами. Отменяет все рациональные мысли и заменяет их врожденным первобытным инстинктом.
— А вот и номер.
Бодрое объявление заставило его остановиться на месте. Портье остановился у подножия лестницы, ведущей в номер-люкс, расположенный на краю белопесчаного пляжа. Океан неспокойно плещется. На тротуаре на солнцепеке лежит коматозная игуана. Вдалеке - крики чаек. Вдалеке звучит ударная музыка.
Все слишком ярко и чуждо. Это не дом, как Чинук. Знакомый. Старый. Тем не менее, он здесь, и он сделает все возможное. Если он смог прожить в лесной хижине семь лет, то сможет продержаться и три дня на пляже.
Каждый мускул в теле Соломона напрягается, когда Тесси поскальзывается, делая первый шаг, и ее каблуки скользят по мокрому мрамору. Он стремительно бросается вперед, чтобы обхватить ее за талию. Она напрягается, когда он притягивает ее к себе, но держится за него, пока не сориентируется.
Близко. Так близко, что между ними витает ее запах, смесь кокоса и морской соли. Когда она почти в его объятиях, легко заметить, какая она маленькая. Может быть, метр шестьдесят два без каблуков, все ноги и живот.
— Ты в порядке? — грубо спрашивает он, изо всех сил стараясь не замечать, как она прижимается к нему животом. Взмах ее длинных темных ресниц производит в его мозгу какое-то безумное действие.
— Нормально. Чертовы каблуки, — говорит она, глядя на него широко раскрытыми шоколадно-карими глазами.
— Не стоит носить каблуки.
Она усмехается. Затем она отталкивается от него и поднимается по лестнице.
Соломон качает головой.
Упрямая. Приятно слышать.
Его бесит, что ее раздражает его присутствие, но ей придется с этим смириться. Всасывать его, как весь этот лос-анджелесский смог, с которым она живет каждый день.
Ему приходится пригибаться на лестнице, и когда он, наконец, протискивается за угол, портье размахивает ключом от номера перед датчиком.
— На территории курорта шестнадцать ресторанов для гурманов, неограниченное количество блюд и напитков премиум-класса.
— Подождите, — говорит Соломон. — Все включено?
Тесси бросает на него злобный взгляд.
— Вот что такое "все включено", Соломон. Это неограниченные возможности.
Не впечатленный, он скрещивает руки.
— Звучит расточительно.
— Это не расточительство, это... — Она прерывается, когда дверь распахивается, открывая комнату. — Пять гребаных звезд, — вздыхает Тесси и вбегает внутрь.
Портье ухмыляется.
— Она быстрая, сеньор.
Соломон кивает, борясь с собственной ухмылкой.
— Так и есть.
