— Если хочешь хороший вид, приезжай в Чинук.
Она наклоняет голову, ее длинные светлые волосы водопадом падают на плечи.
— Что такое Чинук?
— Маленький городок за пределами Анкориджа. Где я живу. Чинук, Аляска.
— Аляска. — Боковым зрением она изобразила дрожь. — Боже. Это как будто противоположные концы спектра. Что, там сейчас идет снег?
— Возможно. — В сентябре еще рано для снега, но, как известно, такое случается.
Она вскидывает бровь, на ее губах появляется слабая улыбка.
— По-прежнему лучшее место для звезд?
Его сердце замирает при воспоминании о той ночи.
— Чертовски верно.
Уведомление.
Уведомление.
Уведомление.
— Эта штука когда-нибудь остановится? — Соломон ворчит. С тех пор как он нашел ее, ее телефон постоянно звонит, вызывая у него желание сбросить его с террасы.
Надув грудь, она преувеличенно вздыхает, прерывая зрительный контакт с ним, чтобы внимательно изучить свой телефон.
— Если бы.
Ее голос заставил его пристально посмотреть на нее.
В ее словах звучит тот же отчаянный тон, который она использовала, когда говорила: «Я не такая уж и ужасная». И от этого ему захотелось ударить по чему-нибудь. Скорее всего, человека на другом конце телефона.
Она поднимает аппарат, набирает бешеный текст, затем поворачивается на каблуке и убегает.
Соломон следит за ее движением, наблюдая, как она исчезает в спальне. Соломон проводит рукой по затылку, ощущая странную беспомощность, покачивающуюся внутри него, как потерянный буек. Он гадал об этой девушке последние полгода - как ее зовут, откуда она, почему она сбежала от него на следующее утро, а теперь она здесь, но все, что он может сделать, - это завязать неуклюжий разговор.
Все это неловко. Он будет с ней три проклятых дня. Одна его часть хочет заняться делами, решить, как воспитывать их сына, а затем сесть на ближайший самолет и вернуться в Чинук. Другая часть, та, что не может отрицать ту ночь между ними, хочет узнать о ней больше. Хочет сказать ей, что она осветила его, и с тех пор он уже не тот, что прежде.
Повернувшись к воде, Соломон глубоко вдыхает запах соли и прибоя. В Мексике нет снега и гор, но, по крайней мере, это не цементный город. Он осматривает горизонт. По океану лениво плывет катамаран. Волны разбиваются о берег. И…
Пронзительный крик из спальни.
Тревога заставила его вскочить, адреналин мгновенно хлынул по венам.
— Тесси? — зовет он, вбегая в спальню.
Она стоит рядом с плюшевой двуспальной кроватью, на ней махровый халат поверх комбинезона, на ее красивом лице - потрясенный взгляд.
Он хватает ее за руку, оттаскивая от невидимой угрозы.
— Что такое? Что случилось? — Сердце колотится, он ищет виновника. Может быть, грызуна, которого он может прогнать, а может быть, жука, которого он может прихлопнуть ботинком.
— Это. — Она жестикулирует, ее руки бешено вращаются. — Вот черт. Это мой худший кошмар. Здесь только одна кровать. Одна кровать, Соломон.
— Господи. И это все? — Он тяжело дышит, его пульс бьется в каком-то странном ритме. Эта женщина заставляет его потеть, заставляет его выходить из себя, а он знает ее всего несколько часов. — Я буду спать на диване, хорошо?
Ее напряженное выражение лица немного расслабляется, и она моргает.
— Ты будешь?
— Буду.
— Отлично, — фыркнула она, двигаясь к своему чемодану. — Тогда я распакую вещи.
— Позволь мне, — говорит он, перехватывая ее, прежде чем она успевает схватить переполненную сумку. — Я не хочу, чтобы ты поднимала что-то тяжелое.
То, как расширились ее глаза, выражение удивления на ее лице, поразило его. Как будто никто никогда раньше не предлагал позаботиться о ней.
Он поднимает чемодан с пола и ставит его на багажную полку рядом с кроватью.
— Господи, что здесь, кирпичи?
Она обходит его, на ее губах играет улыбка.
— Нет. Детские вещи.
