— Йогулт, — возразила она, подпрыгивая рядом со мной.
— Йогурт тоже хорошо. — Я улыбнулась и слегка сжала ее руку. — Ты мой любимый напарник в поездках, ты это знаешь?
— Знаю это, — согласилась она, кивая.
Через полчаса мы выезжали на автостраду. Я не писала Тревору, что мы уже в пути, предпочитая делать вид, что забыла про него. Приятно было знать, что он заботился о нас, но мне не хотелось иметь привычку постоянно проверять от него сообщения. По крайней мере, так я говорила себе.
* * *
Боже мой, я устала. После целого дня в дороге моя задница онемела, ноги сводили судороги, и у меня болела голова от напряжения, которая быстро переходила в мигрень. Единственный раз, когда я была счастлива, увидев своего отца, был день, когда он вытащил нас из приемных семей.
— Дети мои, — позвал мой отец, выходя поприветствовать нас, когда я остановилась. — Ну наконец-то.
— Я даже не буду пытаться припарковать эту штуку, — ответила я, нажимая на тормоз. Потом открыла дверь и спрыгнула, махнув ему рукой в сторону водительского сиденья. — Она вся твоя.
Мой отец усмехнулся, его глубокий голос мгновенно успокоил меня.
— Я припаркую ее. Ребенок спит?
— Да, слава богу. Она начала плакать около часа назад, и я больше не смогла ее отвлечь.
— Долгое путешествие, — понимающе ответил он.
Я ступила на лужайку перед его домом, когда он забрался в грузовик и умело припарковал его вдоль тротуара. К тому времени, как он с Эттой на руках вылез из кабины, я почувствовала себя немного лучше.
— Тебе что-нибудь нужно забрать?
— Только сумку для пеленок, — ответила я, устало подходя к пассажирской стороне, чтобы взять ее.
— Это моя девочка, — сказал папа, ожидая меня на тротуаре. — Только самое необходимое.
Я взглянула на забитый вещами грузовик и усмехнулась.
— Я положила в сумку для пеленок зубную щетку и запасной комплект одежды для Этты, но слишком устала, чтобы искать что-нибудь еще.
— Я прикажу ребятам разгрузить вещи утром, — сказал отец, обнимая меня рукой за плечи и провожая меня к входной двери. — Можешь поспать, если хочешь.
— Помимо того факта, что Этта встанет в семь и будет носиться по стенам, я никоим образом не позволю никому из твоих друзей выгружать мои вещи без присмотра, — ответила я, ударив его бедром. — Хотя это милое предложение.
— Зануда, — усмехнулся он и поцеловал меня в лоб. — Рад, что ты вернулась, дорогая.
Мой отец сменил простыни, готовясь к нашему приезду, слава богу, и его комната была полностью готова, чтобы я и Этта могли въехать в нее. На следующий день наши вещи будут распакованы, и мы сможем спать в наших собственных кроватях, как только их установим, но, к счастью, папа подумал наперед и знал, что мы оба не поместимся на диване в первую ночь.
В доме пахло так знакомо, что я улыбнулась, глубоко вдохнув. Аромат представлял собой смесь дерева, жира и лосьона после бритья Brut, который всегда ассоциировался у меня с моим отцом. Я даже не понимала, почему от него пахло Brut — он не брил лицо столько, сколько я себя помнила, — но тот, должно быть, наносил его как одеколон или что-то в этом роде. Этот знакомый запах был первым, что я заметила в тот день, когда он забрал меня и Миранду.
— Ты знаешь, где все находится, — тихо сказал папа, укладывая Этту на кровать. — Ты хочешь чашку кофе или готова поспать?
— Кофе, — кивнула я. — Я просто уложу ее, а потом выйду.
— Я поставлю чайник.
— То есть ты меня не ждал? — игриво отругала его я.
— Не знал, насколько ты устанешь, — проворчал он, шутливо ткнув меня пальцем в плечо, когда вышел из комнаты.
Я переодела Этту и уложила ее, тихо посмеиваясь про себя, пока она спала, а затем вытащила свой телефон из кармана.
У меня не было новых сообщений от Тревора, но я переписывалась с ним в течение дня, когда мы останавливались. После первой остановки, когда я притворилась, что забыла написать ему, почувствовала себя такой идиоткой, что сдалась и ответила на остальные сообщения, которые он отправил. Несмотря на то, что я пыталась не раздражаться из-за его назойливости, он раздражал меня своим беспокойством и просил меня писать ему всякий раз, когда я останавливалась или собиралась выезжать в путь. Я была удивлена, что он не просил меня сообщать ему мое точное местоположение каждый раз, когда мы останавливались на остановке для грузовиков.
Наконец, мы приехали к моему отцу. Этта крепко спала, а я немного развеюсь, прежде чем присоединиться к ней.
Его ответ последовал незамедлительно.
Тревор: Рад, что вы, ребята, добрались до дома в безопасности. Спокойной ночи.
Я отправила смайлик в ответ, а затем оставила телефон на кровати, когда вышла из комнаты. Папа сидел за кухонным столом с двумя чашками кофе. Он пододвинул одну ко мне, когда я села напротив него.
— Из кофеварки прямо в чашки, — сказал он с усмешкой, приподняв кружку в знак приветствия.
— Боже, твой кофе всегда вкуснее моего, — простонала я, сделав свой первый глоток.
— Это потому, что ты делаешь его таким чертовски слабым, — ответил он. — Он на вкус как вода.
— Это не так.
— Ага. Держись подальше от моей кофеварки.
— Я согласна. — Я откинулась на спинку кресла и скинула ботинки, поставив ноги на пустой стул. — Я не собираюсь жаловаться на то, что кто-то еще варит мне кофе.
