— Твево, — позвала Этта. — Твево, Коди горшок.
— О, да, — ответил я, подходя, чтобы забрать ее, чтобы она не пошла за писающим щенком. — Он еще не очень хорош в этом.
Мы наблюдали, как он обмочился на себя, отказываясь останавливаться в своем исследовании стороны дома достаточно долго, чтобы остановиться и задрать лапку.
— Я думаю, ему нужна ванна, — сказал я Этте.
— Коди не любит ванны.
— Я почти уверен, что это так. Ты не любишь купаться?
— Я не люблю ванну, — ответила Этта, качая головой.
— Давай пока посадим его обратно в загон, — сказал я, шевеля губами.
Следующие несколько минут мы звали и уговаривали Коди подойти к забору, а еще несколько минут хвалили его за то, что он слушает. Затем, прежде чем я был готов, Морган вышла через заднюю дверь, чтобы забрать Этту.
— Пора идти, детка, — сказала она.
— Я не пойду, — возразила Этта.
— Ты не хочешь увидеть дедушку?
— Нет.
Морган вздохнула.
— Извини, Тутс. Нам нужно ехать домой.
— Нет, — сказала Этта, раздраженно сморщив лицо.
— Ага, — ответила Морган, подходя, чтобы вытащить несчастную Этту из моей руки. — Но с нами идет тетя Ранна. Может быть, мы сможем перекусить, как ты думаешь?
— Нет, — снова сказала Этта, хотя на этот раз чуть менее категорично.
— Ты можешь попрощаться с дядей Тревором? — спросила Морган.
Я был поражен, но не подал виду. Раньше она никогда не называла меня — дядей.
— Пока, — мятежно сказала Этта.
— Пока, Генриэтта, — ответил я, наклонился и поцеловал ее в щеку, убедившись, что моя борода щекочет ее подбородок.
Этта хихикнула, дав мне ответ, на который я надеялся.
— Я провожу вас, — сказал я Морган.
Столько всего пронеслось в моей голове, пока мы шли вокруг дома. Я хотел спросить ее, почему она так торопится уйти. Хотел узнать, получу ли я от нее известие, или мой телефон снова замолчит, и имел ли на самом деле значение тот факт, что она позвонила, когда я был ей нужен. Я хотел сказать ей, что сожалею о том, что прошлой ночью был на стороне мамы, что знал, что облажался, что люблю ее, что уже скучал по ней, а она еще даже не ушла, что я не могу так больше, не представляю свою жизнь без нее и Этты в ней.
Вместо этого я проводил ее до машины и открыл дверцу Этты, чтобы Морган могла пристегнуть ее к сиденью. Я уперся костяшками пальцев в окно Миранды в молчаливом прощании и улыбнулся, когда она ударила меня кулаком по стеклу. Наконец, когда Морган забралась в свою машину, я сказал единственное, что мог. Единственное, что было безопасно. Два слова, которые, как я надеялся, охватили все, что я чувствовал, и все, что, как я знал, она не была готова услышать.
— Езжайте осторожно, — приказал я, отходя от машины.
Кивнув, она включила заднюю передачу и развернулась, оставив меня стоять на подъездной дорожке.
* * *
— Она звонила? — спросил Брам за пятничным ужином через неделю.
— Нет, — коротко ответил я. — Нет с тех пор, как она написала мне, что они благополучно добрались.
— Ну, по крайней мере, она сделала это.
— Наверное.
— Чувак, тебе нужно разобраться с этим дерьмом, — сказал он, разочарованно качая головой.
— Думаешь, я не пытаюсь? — выплюнул я. — Я чувствую, что иду по минному полю.
— Что ж, — сказал он так, будто это было проще всего на свете. — Просто наступи на них.
— Чего?
— Если ты чувствуешь, что играешь с ней, прекрати это делать.
— Это еще не все, — выдавливаю я, откупоривая пиво. Я сделал большой глоток и прислонился к перилам заднего крыльца родителей. — Если я сыграю неправильно, она исчезнет, и это будет моя вина, что мы не сможем видеть Этту.
— Да ладно, Трев, — ответил он. — Это слабо.
