— Кто это?
— Пилигримы.
— Как я?
— Да.
— Мой визитер?
— Неизвестно.
Юноша на некоторое время замолкает, обдумывая услышанное. В каком-либо ином месте, в какой-либо иной момент его молодой жизни он бы заявил, что видит привидения — однако сейчас реальность катится по наклонной плоскости. Возможно, эти пилигримы менее реальны, нежели он, однако куда более реальны, чем Молчальники или, скажем, Мертвые Боги.
Один из них навещал его в сновидениях. То, что происходит сейчас — более реально, чем сон? При этом он подозревает, что до сих пор действуют некие правила. Далеко не все может произойти. В сравнении с Хаосом здесь допустимы не столь многие вещи.
Труд коллективный. Займись своим делом.
От голоса его второго «я» становится чуть спокойнее на душе. Они близки.
— Где Тиадба? — спрашивает Джебрасси.
— Неизвестно, — отвечает броня.
— Она жива?
— Неизвестно.
— Все стягивается в точку.
— Да.
— Я правильно поступаю?
— Обратной дороги нет.
— Меня тоже превратит в пыль? Как Хранителя?
— Неизвестно.
Джебрасси качает головой. Они далеко зашли — так далеко, что даже вообразить невозможно. И все же он не чувствует себя ничтожным. Напротив, впервые в жизни Джебрасси ощущает свое величие: он больше Мертвых Богов, и уж, разумеется, куда сильнее. Могущественнее любого Эйдолона. Джебрасси пробует представить Кальпу — но все это уже пропало. Он пытается вообразить, чем некогда была Натараджа, ныне сведенная к обломкам, в последний момент сдавленным в нечто вращающееся и жужжащее — то, что защищает жесткое, скользкое и очень холодное озеро.
Не в первый раз пытается он вообразить былой космос.
— Через несколько мгновений все закончится, не так ли?
— Неизвестно.
— Чего-нибудь хочешь мне сказать напоследок?
— Да.
Голос брони меняет тембр, мягко шелестит, подобно осыпающемуся бархану. Джебрасси не хочется остаться одному в таком месте. Озеро и вихрь постоянно меняют перспективу. Джебрасси смотрит прямо перед собой, на голубой свет. Он до сих пор сжимает в руке вещицу, которую ему дал Полибибл.
Еле слышно звучит голос брони:
— Ты на месте. Закончи путешествие нагим.
— Я же умру!..
Молчание.
Песчаный шорох стих.
С глубоким вздохом Джебрасси снимает с себя доспехи: сначала гермошлем, затем нагрудник… Последними на лед падают поножи и рукавицы. Куски брони отходят легко, охотно — словно чистишь кожуру перезрелого фрукта.
Пока он раздевается, к нему подходит некое создание, подобного которому он никогда не встречал в Кальпе: длиной примерно с руку, существо передвигается на всех четырех, покрыто пушистым, черно-белым материалом, мягким, как пух на носу Тиадбы.
— Мне снились такие, как ты, — говорит ему Джебрасси. — Вас зовут… — Губы и язык с трудом справляются с незнакомыми звуками. — …Коски.
Загадочное создание медленно обходит его кругом, отчужденно разглядывая, затем удаляется. Наверное, юноша в чем-то ему не подходит.
На Джебрасси надеты лишь вещи, в которых он покинул Кальпу. Под босыми ногами лед. Кругом страшный холод. Хуже того, он чувствует, что начинает терять в весе. Появляется головокружение и тошнота. Будем надеяться, что всю эту мизансцену не смахнет прочь как пушинку.
А с другой стороны, почему бы и нет? Очевидно, последние правила — сфальсифицированные, подделанные и, наконец, отданные на поношенье, — забыты окончательно.
ГЛАВА 116
Джек едва удерживает раскалившийся камень. Он ни за что не выпустит его, пусть даже пальцы превратятся в головешки. Джинни поступает точно так же, в этом он уверен — однако как насчет Даниэля?
Синие вены вдруг прорезают лед, стремительно змеятся под поверхностью.
