Сегодня я и не планировал с пугливым зайцем пересекаться. С самого утра по спускам двигался, изучил их уже вдоль и поперёк. Подумывал даже на каток заглянуть, хоть чем-то занять себя вместо того, чтобы думать об запретном плоде. А что?! Кататься умею, несколько лет занятий хоккеем этому явно поспособствовали.

И когда уже тысячу раз пропотев и малость заколебавшись скатываться по склонам, я всё же решаюсь вспомнить старые добрые времена и встать на коньки. Идя по краю и в пешей прогулке обдумывая, куда можно заскочить после, лишь бы в дом не наведываться, на моём пути встретилась некто, кто мало думает о своей безопасности: то без света по комнате шастает и кубарем летит носом вперёд, то на живой полосе смерти стоит с фотоаппаратом и восхищённо на что-то смотрит. Сумасшедшая. Мелкая самоубийца, не смотрящая по сторонам. Хоть бы голову налево повернула и увидела, как на неё сверху с бешенной скоростью летят.

Пришлось спасать. Ни она, ни братец не скажут спасибо, это гарантировано, зато с чистой совестью спать буду. Не хочется, чтобы по ночам снились кошмары, где зайку с ног сбивают, и она корчится от боли.

Откидываю в сторону сноуборд и несусь на неё в буквальном смысле этого слова. Выношу одним движением её из зоны риска в сугробы, зато в мягкие.

И, конечно, от девчонки ни спасибо, ни до свидания.

Причём за несколько минут я её дважды спас, и за это мне выкатили фиг с маслом на блюдце. Боялась, но дерзила. В боевой стойке словесно давала сдачу. А при братце и соловьиным голоском щебечет и ушками заячьими мило шевелит, такая вся паинька.

И секс у них, видите ли, сногсшибательный.

Ну-ну, – кидаю ей в след на прощание.

Андрей и сногсшибательный — два никогда не стоящих друг с другом слова. Традиционный, практичный, академический, приземленный — вероятнее, она это хотела сказать. Это же Андрей. Ему удобно и комфортно, когда всё идёт своим чередом, всё идёт строго по правилам, а у него их сотни, которые только руки крепче связывают.

У меня иной подход. Правила есть правила, но от жизни надо успевать кайфовать. И малую этому учил и учу, в последнее время всё чаще по телефону, однако это не мешает нам с ней вместе противостоять устоям нашей дружной семьи. В то время, когда Алексия делает то, что хочется ей, я её только в этом поддерживаю, по части ругать это к Андрею пусть обращается.

И зайке бы поправить мозги и направить её в нужное русло, видно же, что девчонка по духу иная, более живая, общительная, дерзкая. Но Андрей из неё чего-то лепит, не понятно что. Походу мастерит себе идеальную жену. Только зачем из кого-то лепить, если можно взять готовый хороший, добротный материал. Вот, Лилька была ему подстать, чего разошлись только. Так боролся, так боролся за неё, любовь всей своей жизни, а потом по делу обосрался. И двух месяцев совместной жизни не отметили: скандально разошлись. А с этой смотрите, держатся. Алекс сказала, что год уже девчонка терпит братца. Хорошая выдержка, такую бы в постель в ход пустить.

А как его честь отстаивала, уверяя скорее себя в его совершенстве. Да я и не сомневаюсь, что он может нормально долбить, но по классике, может даже в своём любимом деловом костюме это делает. Но этой девочке другое надо, по глазам вижу, что огонёк бы там развести. Ох, всегда бы пылала, например, как сейчас вся горит, уходя от меня в сторону дома.

Догнать хотел, остановить, прижать к стене и просто впиться в её манящие губки. Приподнять её повыше и просто отрахать пальцами.

Остановился, точнее меня тормознули на полпути: зайчишка сразу пала в руки своему зайцу и начала его засасывать, утаскивая его в дом. Значит возбудилась она от меня, а удовольствие побежала получать от другого.

– Ай-яй-яй, девочка Настя, нехорошо поступаешь, – неодобрительно покачав головой, заваливаюсь в свою тихую берлогу. Какие тут коньки, когда одновременно и член встал, и пальцы в кулак сжимаются, и зубы от злости скрепят. Бред какой-то!

Сомкнуть глаза не смог. Всю ночь бесился от осознания того, что они там могут вдвоём вытворять. Одно успокаивало, что скорее всего, с вероятностью 99%, в голове она представляла меня.

Утром принял холодный душ. По-другому мне и не взбодриться. И пошёл в общий дом: позавтракать и получить ответ на свой вопрос.

На кухне Алекс с матерью уже попивают чаёк. Здороваюсь и, налив себе горячую кружку кофе, присоединяюсь к ним. Хоть выспаться не удалось, прибываю я на удивление в хорошем расположении духа. Немного отпустило меня. И желание ворваться в их комнату, и выкрасть её, увести к чёрту на кулички и держать в сексуальном рабстве стихло.

– А где отец? – Завожу разговор, уменьшая для себя время ожидания.

– Ты же знаешь, – отмахивается. – У него всегда одно на уме. Уже с Андреем вышли прогуляться, о новом бизнесе разговаривать. Дела, дела и ещё раз дела, – встаёт и начинает мыть за собой кружку. – Ой, Алексия, – вскидывает руки, словно пришло озарение, – позови Настю, совсем одна же в комнате сидит.

– Сделано минут пятнадцать назад. Упиралась. Настояла. Скоро должна спуститься, – довольная сидит за столом, подобно обезьянке с бананом.

– Хорошо, тогда вы оба, – указывает на нас, – накормите её и не дайте ей заскучать. А я пока пойду подготовлюсь гостей встречать.

– Каких ещё гостей? – Не скрываю удивления. – Вроде же намечались семейные новогодние каникулы или я что-то перепутал? – И не обошлось без претензий с моей стороны.

– Ой, не начинай, сынок. И Настюшу мне накормить, – грозит пальцем и уходит.

– Да покормим мы твою Настюшу, – кричу ей в спину.

Мне только за счастье будет ей что-то запихнуть в рот. Увы, брат не разрешит. Он с детства не любит делиться.

Только мать пропадает с радаров, как тут же в них попадает пугливый зайка. Даже порог кухни ещё не переступила, а глазки уже по-заячьи забегали туда-сюда. Наверное, уже ищет пути к отступлению. Поздно, зайчонок, слишком поздно — цель обнаружена.

– Доброе утро, – не глядя на неё, продолжаю своё чревоугодие. Нельзя жертву отпугивать своим чрезвычайным вниманием, достаточно включить равнодушие и она сама попадётся в твою ловушку.

Прикладываю к растягивающимся в улыбке губам кружку, когда слышу тихое бормотание себе под нос и вижу, как она неохотно заходит и садится напротив меня.

Поднимаю голову и на миллисекунду ловлю её взгляд, который она тут же уводит от меня.

– Вам за что-нибудь стыдно? – В открытую решил поиграть. Кого стесняться, Алекс что ли? Моя малая, всё и так поймёт со временем. А вот за этой сейчас будет мило понаблюдать. Как травоядные выкручиваются из неловких ситуаций.

– А? – Её белоснежная кожа покрывается розовыми пятнами. Какие мы всё-таки нежные существа. А вчера целоваться на людях не особо стыдилась. Да и другого представлять в постели тоже.

– Вы опустили свой взгляд? – Из-под стола мне незамедлительно прилетает по коленке. Пришла бравая защитница. Хотя не сомневаюсь, Алекс уже саму от любопытства распирает, что здесь происходит.

Слышно, как она, громко сглатывая, сжимается от напряжения, а после выпрямляется и твёрдым взглядом стреляет в меня.

– Мне нечего стыдиться, старалась быть тише. Или до вас всё-таки долетели звуки? – Неожиданно выпаливает.

Смотрю на неё уже с большим интересом, приговаривая про себя, мол зря ты затеяла такую игру, малыш. Я же потом не отступлю.

Глава 12. Настя

Что я сейчас только что ляпнула? Какие звуки, Настюш? Ты, кажись, головой поехала. Кто ты и где наша старая Настя?

Делаю глоток горячего чая и обжигаю себя изнутри. Надеюсь, хоть сейчас ничего глупого и нелепого я не выдам. Пусть меня лучше пронзает боль, тело будет биться в судорогах, и я буду выкрикивать непонятные звуки, нежели ещё что-нибудь сболтну лишнего за столом. Параллельно молюсь, чтобы и этот человек, сидящий напротив, старался держать язык за зубами.

Усиливаю хват на кружке и гляжу в своё расплывчатое отражение. Зрачки от испытываемого стресса расширяются. Часто дышу, колыхая водную гладь.

Соберись, Настюш! Ты ничего противозаконного не совершила. А если и совершила, он то об этом не знает. Или знает?

Да и вообще, почему я на него введусь? Пусть провоцирует, я умнее, я мудрее, да в конце концов я с Андреем год выдержала — да я кремень!

– Ночь была тише обычного, и я спал как младенец, – снова пошатывает мою ненадёжную опору в виде моих дрожащих ног. Хорошо, что сижу. Тоже мне кремень, скорее расплавленный воск. – А вы взывали о помощи? Жаль не слышал, – тянет свою руку в мою тарелку и берёт одно печенье. – Вы не против? – Подносит его ко рту и съедает в один укус.

– Я от хорошего не бегу и не спасаюсь, Александр, – ставлю кружку на стол и впиваюсь в него своим воинственным взглядом. Добился паразит.

– А хорошее ли? Вы слишком бодры с утра, Анастасия. Выспались видать. Что тут может быть хорошего.

Чувствую, как из ноздрей херачит обжигающий пар. А мама говорит, что я у неё умница, умею себя контролировать. Видишь, мамочка, ты ошибаешься. С этим придурком я за секунду выхожу из состояния равновесия. Неважный я циркач. Меня только в шуты или в клоуны возьмут, вон, как всех повеселила. Этот индюк, еле сдерживается, чтобы не заржать, и Алекс тоже хороша, смотрю на неё — молчит и лишь глазами сверкающими смеётся.

– А я просто привыкла по ночам не спать. Почти год в таком режиме живу, не даю себе продохнуть, – повторно накладываю себе в тарелку печенья. Попробует ещё раз стырить, руку ему высеку.

– Бедняжка, а Андрей об этом знает, что ты ночью в поте лица работаешь, пока он дрыхнет под боком? – С ухмылкой медленно потягивает кофе, предвкушая свою победу. Рано радуется.

Встаю и, уперевшись руками о стол, подаюсь телом к нему и шепчу на ухо,

– Я не даю ему уснуть, слишком громко стону, – выпрямляюсь, затем, не присаживаясь, по-быстрому закидываю одно песочное печенье, запиваю и махом выплёвываюсь из кухни.