***
Чёрта с два я сумела уснуть. Кадры нашей первой ссоры вечно мелькали перед глазами. А последние слова, в которых можно лишь узреть его обвинения в мой адрес, обрушивались на уши как гром.
До пяти утра я оправдывала себя и убеждала, что я права. Однако после рассвета с каждой минутой моя уверенность в своей правоте меркла.
Повела себя как обиженный ребёнок. Всегда старалась быть наравне с Андреем, соответствовать его устройству мира. Андрей же меня за это и полюбил, за то, что я бываю мудрой непогодам и не веду себя, как типичные истерички. А сейчас? Что сейчас он обо мне продумает?
В голове назревают мысли тут же к нему понестись и попросить прощение. Останавливаю себя. Даю и себе, и ему время.
До обеда не выхожу из комнаты: уменьшаю вероятность с кем-то пересечься. А затем подумываю себя завлечь тем, что действительно мне приходится по душе. Беру свой фотоаппарат. Без него я практически никуда. Всегда есть желание сделать фантастические кадры оживленного города, цветущего парка или же уединённой ото всех природы.
Одеваюсь потеплее и выскакиваю на улицу в поисках красивых мест, где будет прекрасный обзор на всю раскинувшуюся на этой земле красоту. Немного поднимаюсь в гору и глазами пробегаюсь по низу. И когда я обнаруживаю сильную фокусную точку, притягивающую на себя взгляд, включаю фотоаппарат и навожу камеру на праздничную ёлку и детишек, играющих в снежки — всё это напомнило мне одну из страничек сказки, веющей добротой, волшебством и беззаботным детством.
Успеваю щёлкнуть пальцем до того момента, как оказываюсь заваленной на землю чем-то тяжёлым. На меня будто свалилась бетонная плита, но благо я остаюсь под ней ещё жива. К сожалению, это может быть ненадолго, если с меня не соизволят, наконец, встать.
Распахиваю, закрытые от внезапного покушения на мои личные границы, глаза.
– Ты? Что ты… – ошарашено смотрю на брата Андрея. Несколько раз моргаю глазами, пытаясь устранить помехи: вдруг показалось. Но после шестого раза развидеть его так и не удалось.
К счастью, не прошло и минуты, как подоспевает осознание того, что мы по-прежнему на земле: я на спине, а он на мне.
– Да встань ты уже, – отталкиваю его руками, то есть старалась сделать это. Потому что эту глыбу с себя не сбросить.
– Вот тебе вместо «спасибо», – поднимается и отряхивает со своей одежды снег. – В принципе от тебя слов благодарности не рассчитывал услышать. Надо было дать тому парню, – указывает куда-то вниз, –снести тебя, может иначе бы заговорила.
Не знаю про какого он парня лепечет, но то, что он сейчас меня назвал неблагодарной меняет ход дел.
– Это я неблагодарная значит? – Упираю руки в бока. Ну уж нет. Что-что, но мать дала мне должное воспитание: и вежливые слова я помню и часто употребляю. Только сейчас они где-то застряли посредине горла. Спас и молодец, флаг ему в руку. А может моей жизни вообще ничего не угрожало, а он просто псих на всю голову.
– Нет, ты пугливый от всего трясущийся зайка, – говорит гадости, будто о погоде рассказывает: факт и ничего большего.
Какой он всё-таки грубиян и дикарь.
Я бы ему ответила, так он же и не планирует останавливаться.
– Я бы мог подумать, не зная своего братца так хорошо, что он тебя частенько дубасит. От того и трясёшься, как заяц.
– Что?
Что он несёт…Ненормальный.
– Поколачивает. В бубен даёт. Из головы дурь выбивает, так ясно? – Продолжает нести ересь. И, как назло, каждое его слово вбивается, что ни в какую не хочется стоять и молчать. Пускай будет в ответе за сказанное.
– Значит, я, по-твоему, ещё и дурная? – Меня переклинивает. Вообще с пересечением с этим мужчиной меня троит. И сжимать рот, чтобы не ответить, никак не удается.
– Я разве так сказал? Хотя ты явно с придурью, – слегка прищуривается. – Но это и не плохо, – успевает ответить до того, как я намереваюсь дать ему в бубен, или куда он там говорил? – Дурь она у каждого должна быть, а в тебе её топят, – нерадостно произносит.
– Ты и вправду ненормальный, – помотав головой, пытаюсь уйти прочь сквозь сугробы: побыстрее и подальше.
– Какой есть, – кидает в спину.
Вне себя от ярости направляюсь в сторону наших домиков.
– Ну, конечно, я и забрела, – тихо причитаю.
В следующий раз возле дома буду гулять, а лучше мне и вовсе не выходить. Вечно найду приключения на свою любопытную задницу.
Торопливо иду, ни на что не гляжу. Пелена на глазах. В ушах грохот сыпящихся откуда-то сверху мыслей. Я рассеянна до такого состояния, что через несколько секунд буду из-за невнимательности наказана.
– Осторожно! – Снова оказываюсь на земле. В этот раз, к счастью, приземление чуть мягче.
Вновь всё повторяется. Я открываю глаза. Только на сей раз я не в шоке, а в гневе.
– Опять ты?! – Моему возмущению нет предела. Неужели и на этот раз скажет, что кто-то на меня летел?
– Снова. – Слава богу, просить встать не приходится, он делает это сам. – И к тому же, я не виноват, что ты так и норовишь подо мной оказаться, – будто ничего такого не сказав, стряхивает снег с себя.
– Что? – Охаю. И резко подрываюсь.
Вы поглядите на этого нахала. Меня обескураживает его поведение. Что за невоспитанное животное?
– Извращенец! – Фыркаю ему в лицо.
Надо же, два брата, а такие абсолютно разные, словно у них не общие родители. Андрей себе подобного не позволяет. А он, между прочим, мой мужчина.
– Извращенец? – Начинает смеяться в голос. Так сильно, что я начинаю краснеть. Что я такого ему сказала?
Точно больной. Собираюсь уходить, а он напоследок тут ещё решил вкинуть.
