И ты больше не в состоянии ответить.
На протяжении всей ночи.
***
Я забрал твой телефон, Эмилия, на всякий случай. Ты еще спишь, и это нормально. Потому что вчера вечером я чертовски вымотал тебя, до пяти утра — грубо и везде, Эмилия. Даже мне в некоторых местах немного больно, но зато сегодня утром я расслаблен. Когда ты вырубилась почти в коматозном состоянии, я оставил тебя впокое. Сегодня ночью ты была послушной девочкой после того, как была плохой. Иногда я задаюсь вопросом, делаешь ли ты это для меня или для себя? Ты хочешь быть наказанной или хочешь избавить меня от постоянного напряжения и гнева? Если честно, таким расслабленным я никогда не был. Все изменилось после начала наших отношений. Ты, как глоток воздуха, для зависимого от наркотиков.
Я поднимаюсь наверх. Сегодня тепло, и солнечные лучи светят в дом. Везде как-то слишком чисто. У мамы, вероятно, снова была ночная уборка. Но она делает ее только тогда, когда папа дома. Когда его нет, все выглядит совсем иначе. Черт, я даже не хочу знать, чем они здесь занимаются, что после этого ей нужно так убираться. Или это происходит во время уборки? Судя по тому, что я о нем прочитал — что до сих пор не переварил, — допускаю, что все может быть, Эмилия.
Кстати, о дневнике, Эмилия. Как только я вижу отца, сегодня, на трезвую голову, вспоминаю вещи, которые вчера читал. Отвратительные вещи.
Мама жарит блинчики и хихикает, Эмилия, в то время как отец стоит рядом с лопаткой в руках. Как это понимать? Почему эта семья такая ненормальная?
— Стоп, не так много муки, Оливия! — говорит он. Мама издает странный звук, когда он бьет ее лопаткой по заднице. Сильно.
Бл*дь, я хочу развернуться, уйти и где-нибудь умереть, но папа говорит:
— С добрым утром, жаба, — не поворачиваясь и не глядя в мою сторону. — Рановато для тебя.
— Дерьмо, пап, положи эту хрень, пожалуйста! — папа еще раз бьет маму по заднице, она взвизгивает и густо краснеет.
— Китон, пожалуйста! Не перед детьми!
— Если бы ты знала, чем они занимаются, Оливия! — он многозначительно и с отвращением смотрит на меня.
— Я не желаю об этом знать! — она наливает в сковородку тесто, и оно шипит. — Где Эмилия?
Я самодовольно улыбаюсь.
— В коме. — Отец закатывает глаза. Я кладу телефон на стол и сажусь.
— Почему ее телефон у тебя? — спрашивает папа.
— Эмм, чтобы она никуда не звонила, пока меня нет рядом?
— Ты запер ее в подвале, забрав телефон? — с удивлением спрашивает он.
— Тебе это знакомо, пап?
Мама резко поворачивает голову и вскидывает брови.
— Китон!
Наверху звонит мамин мобильный. Хвала Богам, спасение для папы.
— Это может быть Эмбер, детка, возьми трубку, — рычит он ей, и мама выглядит суперсчастливой, имея причину покинуть кухню.
Я сижу за столом, сцепив руки за головой, и широко улыбаюсь.
— Значит, Эмбер, да? Тетя Эмбер? Правда, пап? — я думаю о всех вещах, которые мой отец делал с тетушкой Эмбер. Обо всем, что он написал в своем дневнике, Эмилия. Зачем я вообще дочитал все до конца, Эмилия?
Взгляд папы мрачнеет.
— Прекрати!
— Кстати, кто такая Лейла? — как ни в чем не бывало, продолжаю дальше.
— Если ты повторишь это имя при своей матери, я засуну тебя обратно в свои яйца, Мейсон! Даже не вздумай!
Я вскидываю руки, подняв плечи, в защитном жесте.
— Ты не думаешь, что нам стоит поговорить о том, что я прочитал, пап? Я немного растерян.
— Я тоже очень сильно растерян, Мейсон, вот уже двадцать четыре года растерян.
Мама идет с телефоном назад. Я слышу, как она говорит:
— Да, будет замечательно, если и Черри приедет, Эмбер. Ах, не волнуйся. Он? У него сейчас есть девушка, все будет в порядке. — Я прислушиваюсь и смотрю на отца. Он бросает на меня угрожающий взгляд, Эмилия: «Даже не думай, Мейсон!»
Мама кладет трубку и снова возвращается на кухню.
— Черри вернулась? — спрашиваю я, чтобы спровоцировать отца. Если он что-нибудь скажет, я просто громко скажу имя «Лейла» и выйду из комнаты. Прекрасно иметь козырь в рукаве против него, а сейчас мой рукав полон козырей, Эмилия.
— Да, она приехала из интерната в Швейцарии и Эмбер хочет взять ее в отпуск с собой. — Они оба встали передо мной, уперев руки в бока. Они как родительская мафия. Мне не нужен гангстерский босс в виде отца, когда у меня есть мать.
— Почему вы так на меня смотрите? — невинно спрашиваю я. — И когда, наконец, я получу свой кофе? Кроме того, мам, блинчики подгорают. Пожалуйста, пожарь на этот раз нормальные. — Она убегает к плите, но отец все еще сверлит меня взглядом.
— Сейчас у тебя есть Эмилия, и ты оставишь Черри в покое! После того, как ты с ней закончил, Эмбер отправила ее в интернат для девочек, Мейсон. Задумайся, что это значит!
