Я ворчу, когда Уиллоу упирается в мою сторону, чтобы оказаться передо мной. Она стоит перед женщиной с бейджиком «Харриет».

— Это комната с двумя кроватями, верно? — спрашивает она.

— Извини, дорогая. У нас только одна двуспальная. — Харриет отпускает безразличную улыбку. — Повторяю, в следующий раз бронируйте заранее.

Делить кровать. Чертов джекпот.

Уиллоу одаривает меня невинной улыбкой.

— Это будет интересно.

УИЛЛОУ

Если Даллас верит, что я спокойна, то завтра я буду просить Стеллу о работе, потому что я заслуживаю «Эмми».

Я делаю все, что в моих силах, чтобы не сойти с ума прямо сейчас.

Мы уже делили постель раньше.

Конечно, мы трахали друг друга, но сегодня вечером не будет алкоголя. Мы будем держать руки при себе и построим стену из подушек, чтобы разделить нас, и все будет хорошо.

Никаких прикосновений. Никакого секса. Надеюсь, завтра утром он не сойдет с ума и не оставит меня в затруднительном положении.

С другой стороны, мы не можем сделать ничего настолько глупого, чтобы снова завести ребенка.

Черт. Дети. У меня до сих пор не укладывается в голове.

Даллас играет с ключом от номера в руке, обводя его толстыми пальцами, пока мы стоим перед номером 206.

— О чем ты думаешь? — спрашивает он.

Похоже, это наш постоянный вопрос.

— Что у нас нет другого выбора, — отвечаю я, жестом поторапливая его, показывая на дверь. — Это наш единственный вариант, если только мы не решим быть занозой в заднице и не попросим кого-нибудь заехать за нами, и тогда завтра им придется везти тебя обратно, чтобы забрать твою машину. — Я хмуро смотрю на дверь, словно это мой злейший враг. — Открой Сезам. Давай сделаем это.

Он соглашается, как в замедленной съемке, пока я осматриваюсь. Это не совсем Ритц, но я не вижу никаких паразитов, бегающих вокруг, так что это плюс.

Как отметила Харриет со своей глупой, самодовольной улыбкой, которую мне хотелось стереть, здесь только одна кровать. Но она не упомянула, что она лгунья, потому что кровать не большая. Это полная, что означает, что у меня еще меньше места, чтобы построить свой форт для блокировки члена. Я ненадолго задумалась, не будет ли Даллас против того, чтобы спать в ванной.

Это стандартный номер с кроватью из искусственного дерева, покрытой обычным пледом, письменным столом с Библией и телефоном и старым телевизором с плоским экраном. Я шаркаю по комнате, как будто иду на смертельную инъекцию, и Даллас стоит в дверях, его гипнотические глаза смотрят на меня.

Я сажусь на край кровати и грызу ногти.

— О, черт, — говорю я. — Где... Мейвен?

Это только сейчас до меня доходит. Господи, неужели я стану одной из тех матерей, которые забывают своих детей в супермаркете?

Он усмехается, шагая в комнату, и я напрягаюсь при звуке захлопнувшейся двери. Это официально. Мы устраиваем дремлющую вечеринку.

— Я не забыл о своей дочери, если ты об этом подумала. Она проводит неделю в летнем лагере, — отвечает он.

— Лагере? Как в сериале «Ловушка для родителей»? Это реальная вещь?

— Он выглядел реальным, когда я ее подвозил. — Он бросает ключ на стол.

В каком отеле в наше время еще используются настоящие ключи?

— С какой стороны кровати ты хочешь? — спрашивает он.

— Неважно.

Он указывает подбородком на то место, где я сижу.

— Я возьму эту сторону. Она ближе к двери, и ты будешь ближе к ванной.

Он открывает ящик стола, перетасовывает несколько бумаг и закрывает его. Следующий пункт назначения – тумбочка. Он делает то же самое и достает лист бумаги, порванный с обеих сторон.

Он выдохнул.

— Меню обслуживания номеров – заманчиво.

Мой желудок урчит при упоминании о еде. Я ем за троих, и мой аппетит не сделал ничего, что заставило бы меня усомниться в этом.

— Я заранее прошу прощения, что не накормил тебя качественными тако, но здесь у тебя есть превосходный выбор.

Я парирую.

— И что бы это могло быть?

Он начинает зачитывать их, стараясь сохранить спокойное выражение лица.

— Лапша рамен...

— Не может быть, чтобы там так было написано, — перебиваю я.

— Я тебя не обманываю. — Он протягивает мне смятый лист бумаги, чтобы я прочитала. Конечно, лапша рамен там есть. — Другие варианты мирового класса включают жареный сыр, корн-доги, томатный суп и слоппи-джо. — Он хмурится. — Я не привередливый человек, но ни одно из этих блюд не звучит аппетитно.

Я соглашаюсь.

— Так много вариантов, такой маленький желудок. — Это не совсем так.

Кровать опускается, когда он садится рядом со мной.

— Еще раз, прости меня за это.

— Не стоит. Это будет хорошая история, которую мы когда-нибудь расскажем нашим детям.

Он сминает бумагу.