— Что?

— Папа моего ребенка – белибер.

— Кто?

— Белибер. Член фан-клуба Джастина.

Чтоб я сдох.

Мало того, что мне приходится слушать это дерьмо, так теперь еще и Уиллоу думает, что я его самый большой гребаный фанат с плакатами его рожи, размалеванными по стене моей спальни.

— Позволь мне повторить, я не член его фан-клуба.

— Я тебе верю. — Улыбка все еще танцует на ее влажных губах.

— Ценю это.

— Ты его президент.

Я не могу удержаться от улыбки, когда легкий смешок вырывается из моей груди.

— Да ладно, ты не можешь верить, что я слушаю это дерьмо.

— Доказательства налицо, защитник. Его музыка звучит на твоем радио.

Гром грохочет в небе так громко, что я не слышу Бибера, а дождь бьет в лобовое стекло. Блять.

— И посмотри на это. Бог знает, что ты тоже врешь.

— Или погода предсказала семидесятипроцентную вероятность грозы, но я надеялся, что она будет в нашу пользу.

По крайней мере, погода подождала до окончания аукциона, чтобы обрушить на нас адский ливень.

Стеклоочистители скрипят, когда я переключаю их на высокую скорость, и Уиллоу убавляет музыку, читая мои мысли, чтобы я мог лучше сосредоточиться на дороге. Мои фары ярко светят, а небо становится глубокого черного оттенка, несмотря на то, что сейчас только после шести.

Я снижаю скорость и лучше контролирую свой взгляд на дорогу, когда раздается громкий хлопок, и руль начинает трястись. Езда становится неровной, и Уиллоу держится за ремень безопасности для устойчивости.

Я останавливаю машину и ставлю ее на стоянку, после чего ударяю рукой по рулевому колесу, отчего раздается звук клаксона.

— Вот дерьмо, — бормочу я.

— Что? — спрашивает Уиллоу.

— У нас проблема.

Она смотрит на меня, как будто это не проблема.

— Ты ведь знаешь, как поменять шину, верно?

Я киваю.

— Это помогает, если у тебя есть запасное колесо.

У нее падает челюсть.

— Ты шутишь.

— Хотел бы я, чтобы это было так. — Я чувствую себя полным придурком.

Это омрачает наш почти идеальный день. Мы застряли под дождем, и вместо тако я буду давать ей фруктовые закуски Мейвен в качестве финального блюда.

— Ничего страшного. Мы вызовем эвакуатор. Во сне я бывала и в более серьезных переделках, чем эта.

— С этим есть одна проблема. — Я достаю свой телефон, чтобы показать ей экран. — Нет связи. Скажи мне, что у тебя что-то есть.

Она берет свою сумочку с пола и роется в ней, пока не находит свой телефон.

Когда экран оживает, на ее лице появляется ужас.

— Серьезно? — кричит она, вскидывая руки вверх. — Мы в заднице, на безлюдной земле, застряли без запасного колеса. Это прямо из фильма ужасов. — Она поворачивается и смотрит в заднее окно. — Клянусь Богом, если подъедет серийный убийца на грузовике с мясом, я сбегу отсюда.

Я скрежещу зубами, мое сердце разрывается от боли и вины за то, что она оказалась в такой ситуации. На прошлой неделе я отдал отцу свою запаску и забыл ее заменить.

Ее лицо смягчается, когда она смотрит на меня.

— Черт, извини, — шепчет она сквозь стук дождя по лобовому стеклу. — Это было слишком драматично для данной ситуации. Я иногда так делаю.

— Все в порядке. Я приму драматизм за то, что ты хочешь меня убить. — Я поворачиваюсь на своем сиденье и беру куртку с заднего сиденья. — Я собираюсь посмотреть, смогу ли я получить обслуживание вон в том месте.

Она показывает в окно.

— Там льет. Там нет уличных фонарей. Надо подождать, пока буря утихнет, прежде чем выезжать.

Я надеваю куртку.

— А что, если буря будет идти всю ночь?

Она начинает расстегивать ремень безопасности.

— Тогда я пойду с тобой.

Я останавливаю ее и защелкиваю ремень на место.

— Хрен тебе. Оставайся здесь, а я мигом вернусь.

Я выпрыгиваю из машины, несмотря на ее протесты, и держу телефон в воздухе, бегом направляясь по дороге к участку. Пока я жду, пока на телефоне загорятся служебные полосы, дождь хлещет боком.

Давай! Давай!