— Полегче, здоровяк. Давай поговорим.
Видимо, говорить он больше не хотел. Потому что поднял ствол к потолку и дважды выстрелил.
В магазине на мгновение сделалось тихо, а потом начались крики. За ними последовал топот ног и беспрестанный писк открывающихся автоматических дверей.
— Пошли, — сурово скомандовал Парень из Отдела Хлопьев. Он поднял пакетик «Фрут Джемс» и схватил меня за руку.
— Эээ, — менеджер всё ещё стоял с шваброй, но растерял уверенность теперь, когда в дело вошло огнестрельное оружие.
— Всё хорошо. Со мной всё будет в порядке. Проследите, чтобы все остальные выбрались, — заверила я его.
Парень из Отдела Хлопьев поволок меня к выходу, и мы оба хромали — он от травмы, которую я нанесла своим ботинком, а я потому, что его бетонное бедро отломило мой каблук.
Я провела мысленную инвентаризацию ситуации. Когда тебя забирали во вторичную локацию, это почти всегда плохо. Но в данном случае я наконец-то увижу логово Дункана Хьюго. Мой телефон был в джинсах, а в кармане куртки лежал этот нелепый трекер Люсьена, сделанный в виде презерватива. Я оставила голосовое сообщение Нэшу и пропустила звонок от мамы во время репетиции свадебного приёма.
Помощь скоро будет в пути.
Мы вышли на тёмную парковку, и он приставил пистолет к моей шее.
— Какой маленький у тебя пистолет, — подметила я.
— Слишком сложно носить оружие незаметно. Большой ствол наполовину упирается в жопу. Это непиятно.
— Проблемы плохих парней, да? — пошутила я.
Глава 47. Без штанов и жопой кверху
Нэш
Дорогой Нэш,
это так неловко. Писать тебе письмо. Но, наверное, большая часть наших отношений в последнее время была неловкой. Так зачем останавливаться сейчас?
Здесь всё хорошо. Три плотных приёма пищи в день, а значит, я набираю вес. У меня впервые за двадцать лет есть своя комната.
Групповой психолог выглядит так, будто ему двенадцать лет, но он заверил нас, что действительно получил медицинское образование.
В любом случае, это он предложил, чтобы мы писали письма семьям или людям, которых мы подвели сильнее всего. Похоже, это ты и твой брат. Повезло вам. Это упражнение на то, чтобы просить прощения и принимать ответственность. Ну, знаешь, найти слова и написать их на бумаге. Нам не обязательно отправлять их. Наверное, я это не отправлю.
И раз не отправлю, я могу хоть раз быть честен, бл*дь.
Я не знаю, смогу ли я побороть эту привычку, зависимость или болезнь. Я не знаю, смогу ли я выживать в мире, ничем не приглушая боль существования. Даже спустя столько лет я не знаю, как «быть» в этом мире без вашей мамы.
Но я до сих пор здесь. И ты тоже. И я думаю, я должен постараться по-настоящему ради нас обоих. Может, по ту сторону всей этой боли есть что-то ещё. Может, я сумею это найти. Что бы случилось или не случилось, я хочу, чтобы ты знал — моя сломленность никогда не была проблемой, которую должен исправлять ты. И пока твоя мама была здесь, поддерживать меня цельным не было её работой.
Мы все ответственны каждый за свой чёртов бардак. И на каждом из нас лежит ответственность делать то, что требуется, чтобы стать лучше. Я начинаю понимать, что может, жизнь — это не то, через что надо пройти с минимальным дискомфортом. Может, нужно испытать всё. Хорошее, плохое и всё, что между ними.
Надеюсь, ты в порядке. Не то чтобы это должно что-то для тебя значить, и не то чтобы я вправе об этом спрашивать. Я чертовски горжусь тем, каким мужчиной ты стал. Я годами беспокоился, что ты и твой брат последуете моему паршивому примеру. Прячась от света. Но ты не такой. Ты каждый проклятый день отстаиваешь то, что правильно, и люди уважают тебя за это. Я уважаю тебя за это.
Будь храбрее меня.
Да уж. Я определённо это не отправлю. Я говорю как тот доктор Фил, которого смотрела твоя мать.
С любовью,
папа
***
— Скукота, — объявил Стеф со своего барного стула.
— Я бы лучше посидел дома с Маргариткой и Уэй, — проворчал мой брат.
— Ты не женишься без мальчишника, — сказал Люсьен. — Даже если ты не позволяешь мне нанять стриптизеров или флэшмобы.
— Или флэшмобы стриптизеров, — добавил Нолан.
Мы все сидели за баром в «Хонки Тонк», пили пиво и бурбон в рамках самого скучного мальчишника в истории Нокемаута. Мне однажды пришлось арестовать половину пресвитерианской конгрегации, когда бойцовский клуб мальчишника Генри Видла слишком разбушевался и распространился на улицы.
Лу, будущий тесть Нокса, фыркнул.
— Вот в мои времена нам не нужны были мальчишники, ледяные скульптуры или бранчи в честь помолвки. Мы приходили в церковь в субботу, говорили «согласен», кто-то кормил нас сэндвичами с ветчиной и салатом, а потом мы топали домой. И что с этим стало, чёрт возьми?
— Женщины, — сухо ответил Люсьен.
Мы подняли стаканы в безмолвном тосте.
У меня был долгий денёк, и вернуться домой к Лине казалось чертовски более заманчивой идеей, чем всё остальное. Сегодня утром я официально уволил Дилтона, убедившись, что все нюансы и формальности соблюдены. Всё прошло так же неприятно, как ожидалось, но времени праздновать не было, потому что на 317 шоссе фура разлила весь свой груз с соусом альфредо.
