Опять проверяю телефон, спрашивая себя, достаточно ли ясно выразилась.

Мне нужна твоя помощь, Мэгз. У меня на самом деле неприятности. Пожалуйста, пожалуйста, позвони.

Нет. Знаете что? Это предельно чертовски ясно. Но она не позвонила, а я не могу сидеть, сложа руки, в ожидании звонка. Как бы сильно я ни хотела, чтобы всё было по-другому, ничего не изменится. Я сама по себе.

Вздыхаю и отбрасываю в сторону одеяло, сую ноги в пару пушистых тапочек-мишек и усаживаюсь за стол. Мельком увидев своё отражение в зеркале, я думаю о том, что выгляжу как реклама антидепрессантов, с бледными губами и тёмными кругами под глазами.

Ладно, хватит. Мне, к чёртовой бабушке, плевать, что случилось за последние шесть месяцев. Я не собираюсь превращаться в одну из тех девушек, которые пишут плохие стихи о бесконечных страданиях в одиночестве.

Показываю себе язык в зеркале и свожу глаза. Лучше. Буду притворяться Гуфи вместо плаксы в любой день недели. И дважды по воскресеньям.

Я прочищаю горло и открываю ноутбук, потому что у меня всё ещё есть Интернет. Там совершенно точно найдутся некоторые секреты учебной группы. Ради бога, нас же было 18. Кто-то должен был что-то сказать. Мне просто нужно найти это «что-то».

К обеду самой интересной вещью, которую я нашла, были вязальные схемы в блоге Кэлли Барон. Серьёзно. Я буквально загоняю себя в кому, потому что это самая жалкая охота в мире.

С этими людьми ничего не ясно. Как будто я набираю их имена и прямиком попадаю на одну из историй про примерного парня или девушку. Нет ни одной ссылки на членов какой-либо исследовательской группы, которая не приводит к первосортным и добившимся успеха людям. Это так скучно, что я могу умереть.

И ещё это в основном бесполезно, разве что кроме заполнения нескольких пробелов о самой группе. Учебная группа Риджвью по подготовке к Академическому тесту длилась всё лето, и это было сумасшедшим успехом. Бог знает, что на самом деле сыграло роль, потому что, судя по постам и твиттам, большую часть времени мы просто тусовались.

Раз в неделю мы собирались вместе, чтобы официально сделать наброски, флэш-карты и... медитации и чай? Думаю, это обучение по части Дзена, йоги или что-то вроде того. И, тем не менее, теперь мы все как заново родившиеся Эйнштейны? Смешно.

Нет, серьёзно. В этом нет никакого смысла.

Нахмурившись, я переключаюсь обратно к заставке веб-сайта учебной группы, уверенная, что пропустила что-то мелким шрифтом. Раздаётся стук в дверь, и появляется немного обеспокоенный папа.

— Эй. Ты пришёл домой пораньше? — спрашиваю я.

— Я тоже заболел чем-то, — отвечает он, хлюпая носом. — Возможно, я заразился от тебя.

— О, вряд ли, у меня просто что-то с животом, — говорю я, что нельзя назвать полной ложью. — Я чувствую себя лучше, но поняла это, когда уже переоделась в пижаму.

Папино лицо быстро напрягается, но, в конце концов, расслабляется. Я не склонна к прогулам школы, и ему не нужно принимать серьёзные меры. Или, возможно, он просто устал. Его нос и глаза немного красные.

— Ты хочешь, чтобы я погрела тебе суп? — предлагаю я.

Он качает головой и с трубным звуком высмаркивается в носовой платок. Затем кивает в сторону моего ноутбука.

— Они когда-нибудь обновят этот сайт?

Я оглядываюсь на учебную группу, нахмурившись.

— Уфф, думаю, что нет.

Папа скрещивает руки, выглядя немного надменно.

— Я полагал, что на нём прямо в центре будет размещена спонсорская информация. До сих пор не могу поверить, что они планируют взимать за эту плату в следующем году.

— Плату?

— За обучение в группе, — говорит он, сужая глаза. — Только не говори, что изменила мнение. Ты была на полпути к тому, чтобы написать статью в школьной газете на эту тему, когда я рассказал тебе.

— Верно. Извини.

Я машу рукой над стопкой разных работ.

— Я полностью закопалась во всей этой бумажной истории.

— Ладно, не буду мешать. В холодильнике есть немного имбирного эля, если хочешь.

— Уже выпила стаканчик. А тебе, похоже, не помешает немного поспать.

Он ворчит и уходит, закрывая за собой дверь. А я пялюсь на неё, ещё более сбитая с толку. Всё обернулось в серию Скуби-Ду. Кто стоит за всем этим? И что за спонсор? С какой стати мне нужно заботиться об этом?

Мой телефон гудит, и я, бросив на него взгляд, вижу входящий звонок. Дисплей озаряется светом, и фотография Мэгги танцует по нему. Каждая клеточка моего тела прыгает от счастья.

Я хватаю телефон, как будто от того, насколько быстро я его схвачу, зависит моя жизнь. Что ж, вполне возможно.

— Алло? — спрашиваю я, стараясь не показаться нетерпеливой. И полной неудачницей.

— Привет.

Мне достаточно лишь звука её голоса, чтобы почувствовать себя лучше.

— Я так рада, что ты позвонила, — выдыхаю, закрывая глаза от накатывающего на меня облегчения.

— Не уверена, что нужно было. Но ты, кажется, совсем помешалась. И я не знаю, почему ты думаешь, что я м-м-могу что-то сделать.

— Я помешалась, и не жду, что…

Прерываю себя, делая глубокий вдох и откидываясь в кресле. Кусочек бумаги, который я нашла в книге, смотрит на меня. Мэгги была права.

— Ты была права, — наконец говорю я. — Похоже, происходит именно то, о чём ты говорила.

Я улыбаюсь, желая, чтобы между нами всё было по-прежнему. Легко. Потеря Мэгги ощущается как потеря сестры. Или, возможно, почки.

— Мэгги, мне нужно тебе кое-что рассказать, и я знаю, что это прозвучит безумно.

— Сомневаюсь, что т-т-ты можешь переплюнуть всё то дерьмо, которое сделала за последние четыре месяца.

— Последние четыре месяца для меня как в тумане, — тихо говорю я. — Всё настолько размыто, что я едва могу хоть что-то вспомнить. Знаю, это прозвучит совсем шизануто, но я думаю, было нечто странное с группой по подготовке к Академическому тесту, в которую я входила.

— Ну и дела, ты думаешь? — спрашивает она, и в её голосе нет скрытого сарказма. Я могу представить её лицо, бледные брови выгнуты в удивлении. — Сколько раз я г-г-говорила тебе это, Хло? Д-д-дюжину? Сотню? И каждый р-р-раз ты вываливала всё дерьмо в стиле Нью Эйдж мне в лицо, без умолку болтая о своём идеальном парне, правильном питании и бреде о медитации…

— Медитации?

— З-з-зачем ты позвонила мне, Хлоя? — раздражённо спрашивает Мэгги.

— Потому что я хочу узнать, что случилось с Джулиен Миллер. И я думаю, у тебя есть предположения.