— Я это трогать не буду!
— Может, засыпать золой?
Пашка продолжал блаженно улыбаться звёздам.
— Давайте глянем, куда он часто такси заказывает, это и будет домашний адрес? — предложил кто-то. — От подъезда-то доберётся.
— Где телефон?
«Не стоило бы им трогать телефон…» — лениво подумал Пашка.
— Да тут вообще не установлено ни Убера, ни Яндекса!
— И чё делать? Мне домой пора.
— Нельзя же его тут оставить. Эй! Павел! Павел! Какой у тебя адрес?
— Пива надо купить, — сообщил Пашка и ещё раз улыбнулся, а потом повернулся на бок и подсунул под голову кулак.
Наваливались, взрываясь под опущенными веками салютами, размытые, бессвязные сны.
Кто-то попробовал его поднять. Двое неопознанных парней закинули Пашкины руки на плечи. Его волокли, а Пашка цеплял носками облёвынных кроссов кочки и что-то напевал, посмеиваясь.
Это было последним, что он смутно смог вспомнить на утро.
Проснулся Пашка у Толика.
В пропитанной перегаром комнате друга было нечем дышать. Пашка очухался на полу, и понял, что лежит на каремате и укрыт походным спальником. Бошка гудела так, что больно было даже шевелить веками. Если бы не пробирающая до кишок сухость во рту, ни за что бы Пашка не пошевелился больше никогда в жизни.
Толик храпел на своём диване. С трудом фокусируя взгляд, Пашка понял, где находится, но не понял, почему.
Сначала всё было круто, а потом… Что-то… Что же произошло? Как он попал к Толяну? И чё там предки⁈
Пашка резко сел, и боль пронзила его до основания позвоночника. Показалось, что в левый глаз воткнули очень длинное копьё, пришпилившее всё тело к полу. Потом Пашка узрел благостное явление бутылки минералки, схватился за неё, как за спасательный круг, свинтил крышку и начал жадно, захлёбываясь, пить.
Грохот сминаемой бутылки разбудил Толика, и он сел на постели.
— О! Живой, что ли? — ехидно спросил он.
— Чё я тут делаю⁈ — поперхнулся водой Пашка, убирая ото рта почти пустую баклажку.
— Мне позвонил какой-то Серёга, сказал, что ты набухался в хламину, а мой номер в мессенджере самый заюзанный, и потому Серёга предположил, что я могу знать, где ты, придурок, живёшь.
— Но ты не знал? — уточнил Пашка, икнув и снова оглядывая Толикову комнату.
— Пожалел тебя по старой памяти, — почесал подбородок Толик. — Батя бы тебя угрохал, если бы таким увидел.
— А то за исчезновение они меня не угрохают, мля, — буркнул Пашка. — Который час?
Толик потянулся за стоящим на зарядке телефоном и объявил:
— Пять тридцать восемь. В школу пойдёшь?
— Завали, а? — поморщился Пашка. — Есть чё от башки?
— Тебе только если топор, — подмигнул Толик, но всё-таки поднялся и ушёл куда-то за аптечкой.
Пашка надавил на лоб двумя ладонями. Почему-то стреляло в ухо. И ещё воняло от шмотья так, что захотелось блевать.
И тут Пашка вспомнил.
— О господи! — выдохнул он, вытаращив глаза. — Ёб твою ж мать!
Пионова! Его стошнило прямо на Пионову!
— Ты чего подвываешь? Белку словил? — поинтересовался Толик, появляясь в дверях. И протянул Пашке блистер с красными пилюлями.
— Что я натворил!
— Даже интересно, — присел на кровать Толик. — И что же?
Пашка снова заскулил. Масштабы произошедшей катастрофы оседали в затуманенном похмельем сознании.
То есть он не просто обрыгал симпатичную девчонку, с которой надеялся встречаться, он ещё и проделал это на глазах у кучи её друзей?
Золотой материал для «Фриков СШ №37» пропадает, блин!
Какой адский кошмар.
