В итоге свалил он с шестого урока, хотя пятым была история, а шестым право, и значит, урод этот подкаблучный, Игорь, который, Дмитриевич, прекрасно осведомлён, что Пашка изначально в школе был, а потом куда-то делся. А с его паскудным характером к классной пойти — раз плюнуть. А той — родакам позвонить.

Но рисковать было нельзя, вдруг раньше припрутся по случаю праздников! А удаляться в закат на неопределённый срок с зависшим квестом это прямо-таки самоубийственно! Да и как в поход без бабла-то идти?

Когда Пашка примчался, дома никого не было. Он поспешно схватил табуретку и полез на шкаф, в коробку из-под фена. Там нашлось четыре пятёры. Пашка сначала взял одну, но потом подумал-подумал, и выгреб всё под чистую. Если полезут, всё равно заметят. Если не полезут — пофигу. Так и так он не планирует возвращаться раньше, чем сможет предками управлять, как теми симсами из компьютерной игрушки. А как долго аккаунт в итоге будет прокачиваться — одному богу известно. Толик в понедельник к вечеру свалит домой вместе с Пионовой. Если сорокового уровня ещё не будет, придётся как-то выживать. Бабло пригодится.

Всё равно его скоро будет немеряно.

Пашка старательно поставил коробку на место и сверился с фоткой, которую предусмотрительно сделал. Сдвинул чуть вбок выпирающий со шкафа край. Около часов на дисплее телефона в левом верхнем углу была иконка цельной «П». Эх, ещё бы одну и был бы новый уровень!

«Квест пройден! + 500 баллов!»

Ладони взмокли в предвкушении нового задания. Пашка поспешил с ним ознакомиться:

«27. Лиши девственности Людмилу Пионову. Награда — 10 000 баллов».

Пашка охнул и залыбился. Девственница таки!

— Вот это, я понимаю, квест так квест! — проговорил он вслух. И поморщился, потому что от широкой улыбки больно стало повреждённому носу.

Надо это, презервативы купить, вот что. Такое он в поход не собрал.

Идти в аптеку? Ещё и пятёрой платить? Не, проще в супермаркет. Но там Пашка нагребёт для отвода глаз кучу хлама ненужного, а деньги сейчас экономить следовало.

Блин.

Пашка задумался, а потом решительно встал и облапил батину верхнюю одежду, особенно внимательно внутренние карманы просмотрев. И точно! Нашёл! Нашёл целых шесть штук гандонов, свёрнутых гармошкой и сунутых в сигаретную пустую пачку. Ну мудень тупорылый, что, ума нет понять: раз он не курит, то мамку и сигареты удивят, что ли? Может, она его так и спалила?

Руки зачесались у Пашки написать на листке блокнотном, что батя — урод, и в пачку сунуть, а пачку — наместо. Но не решился как-то. Просто забрал презики, и всё.

Ну надо же быть таким козлиной? Ещё и недалёким, к тому же?

И много, интересно, у него баб было за семейную-то жизнь? Что даже на страхолюдин потянуло для разнообразия?

Нет. Не интересно. Этого Пашка знать вот вообще не хочет.

Приложуха дала две недоведённые «П» и одну цельную.

«Вы достигли 35-го уровня!»

«Вы достигли 36-го уровня!»

Ну всё. Может, даже раньше поездки наберётся!

Помчит тогда Пашка в лес-то?

Помчит, ещё как! Ради такого-то задания!

А вот вечер выдался на редкость беспокойный. Всё время казалось Пашке, что спалят его воровство раньше, чем из дома выбраться получится — не бабла, так контрацепции. С другой стороны, батя так-то навряд ли на него подумает, скорее уж на мамку. Присмиреет, может, прикусит свой поганый язык. В спальню родаки пока не ходили, чтобы коробку проверить. За этим Пашка бдил, дверь в свою комнату приоткрыв. Но из-за того очень хорошо ругань родительскую слышал.

И отец за словом в карман не лез. На мамкины наезды и обвинения, шквал которых крепчал, орал как бешенный, словно не из постели любовницы к ужину явился, а со службы, блин, воскресной!

Ну и наглый же он! Хотя и мамка хороша. Вот что она ему про зуб свой гнилой, который год стоматологу показать не может, заладила? Причём тут вообще её зуб и батина зарплата несолидная? Сказала бы прямо — он бы и бычить перестал, наверное.

А может, и нет. Может, вообще семью бы бросил, как отец Лебедева.

Хотелось дверь закрыть и голову придавить подушкой, но очень Пашке не нравилась эта тема про деньги. Щас психанёт батя, решит мамке в морду бросить семейными сбережениями, чтобы зуб свой сраный лечила, а в коробке пусто. И хана Пашке. Они с радостью оба на него переключатся, а за такое, может, вообще убьют. Вон сколько в них, оказалось, сюрпризов.

В час ночи приехала полиция. Выяснилось, что туда позвонила соседка снизу, которую ежедневный ор задолбал. Батя, в итоге, ментов обматерил, а те, кажется, беспокойную соседку в итоге. Потому что нечего гонять патруль без нормального повода.

Худо-бедно уснуть удалось к началу третьего. И ничего в ту ночь Пашке так не хотелось, как жить в лесу. Хотя приложуха старалась утешить изо всех сил, подарив пять недоведённых «П», двух драконов, медведя и перевёрнутый «игрек». Компенсация, так сказать, за сдвинутых предков.

Хорошо, что утром родаки дрыхли, вымотанные ночной баталией. Правда, батя — в зале на диване. Но Пашка умудрился его не разбудить, сваливая. И хорошо — за вечер вспомнилась целая куча вещей, которые брать надо было обязательно, и рюкзак, даже с учётом того, что всё учебное Пашка оттуда выгрузил, вышел огроменным, привлекающим внимание.

Опять нежданно попёрли отзеркаленные длинноверхие «Г», первая стрельнула ещё дома, во время последних сборов. Вторая — на контрольной по физике, которую свихнувшаяся училка решила устроить, «чтобы вы перед затяжными выходными как следует поработали для своей пользы». Пашка наработал таким Макаром двояк, тут и проверять не надо. Впрочем, это теперь — вот абсолютно по фигу! Зинка тоже алгебру провела полноценно, а вот с седьмого урока, слава богу, отпустила. Всё-таки есть в ней свет, добро и разум человеческий.

Пока Пашка радовался, дали перевёрнутый «игрек». Он чуть в голос не расхохотался от удовлетворения. И получил сверху льва.

— Давайте, давайте! — подгонял непонятные буквы Пашка полушёпотом. — Поднажмите! Немного осталось!

— Ты чё там бубнишь? — повернулся Толик.

— К тебе, говорю, после школы пойду, и на электричку пораньше двинем, на вокзале лучше посидим. Искать меня могут.

— А ты как вообще потом возвращаться намылился? — поинтересовался Толик. — Не ссыкотно?

— Не-а. Предки теперь в узде, — объявил кичливо Пашка и приосанился, хотя тут же сморщился: болело ребро.

— Ну-ну, кучер. Не ошибись. А то так в палатке жить и останешься.

— Может и останусь, — загадочно ухмыльнулся Пашка, и потёр опухший глаз.

Вместо обществознания заставили убираться в кабинете и драить парты от похабных надписей. Но зато к звонку появилось ещё две отзеркаленных «Г». Как-то они всегда косяком шли, редко, но густо. Ещё парочка и тридцать седьмой будет.

10-й «Г» отпустили с середины шестого урока. Больше никто из преподов западло не устраивал.

Первым делом Толик и Пашка созвонились с Пионовой, классу которой повезло не так сильно. И сразу двинули к Толику — паковаться. Надо было ещё палатку проверить, всё уложить, а потом хавчик закупить и тоже утрамбовать как-то. К пяти часам, когда наконец на вокзал приехали, причём на такси (решили не волочь это хоть тут, и за Люськой заехали), были у Пашки ещё четыре «Г» отзеркаленных и тридцать седьмой уровень. А ещё три пропущенных от матери.

Батя пока не наяривал, из чего Пашка сделал вывод, что мамка ищет его не потому, что про кражу узнала, а просто так, для проформы.

До Вазерков ехали меньше часа. Люська сияла воодушевлением. А ещё она накупила всем бургеров, картохи фри и колы в стаканчиках, увеселения в пути ради. И уведомила, что отец выдал ей бутылку очень недурственного вискаря, но пить её надо постепенно, а не как в прошлый раз (тут она многозначительно посмотрела на Пашку, и он потупился).

Родаки девку в поход с парнями отправляют, ещё и вискарь выдают. Ну прям чудеса в решете.

Так-то они с Толиком тоже две литровые водки взяли. И брат его что-то привезти должен. Но напиваться Пашка особо не планировал. Не сегодня. Сегодня у него очень и очень ответственный квест.

Пашка вгрызся в третий по счёту бургер и окинул Пионову довольным, голодным уже по другому поводу взглядом. В спортивном костюме она была топчик!

— У тебя соус на носу, — хихикнула Люся. А потом привстала и соус этот салфеткой вытерла.