- Я во сне был не я!
- О, это действительно важно! – хмыкнул Хозяин. – Ты – это не ты. А я – это не я. А мой завтрак – это не мой завтрак. И облака – не облака. И пустота, как у тебя в голове.
- Хозяин, мне казалось очень важным, но я почему-то ничего не помню!
Господин глубоко вздохнул, отставил бокал и положил палочки.
- И ты пришёл, чтобы сообщить мне, что что-то не помнишь? Что забыл свой сон, как это делают все люди, просыпаясь? Когда вспомнишь что-то важное, а под «важным» я подразумеваю не твои личные переживания, а что-то касающееся меня или Цитадели - тогда приходи. Ну а сейчас убирайся! А я пока-что попробую спасти свой завтрак.
Нриз, пряча навернувшиеся слёзы, резко развернулся и выбежал из столовой.
***
Нриз никак не мог понять, что происходит. Всегда идеальная память, способная в мельчайших подробностях воспроизвести толстую книгу с плетениями и четырёхмерными структурами, или удержать в себе композиционные схемы и логику голема Кирутал, на этот раз подвела. Нриз напрягал память, пытаясь вспомнить хоть какие-то подробности этого сна, но чем сильнее он пытался вспоминать, тем яснее понимал, что каким-то непостижимым образом детали всё дальше и дальше ускользали из сознания. Всё происходящее не просто было как в тумане, оно не просто распадалось на разрозненные фрагменты, образы, звуки и ощущения, но и при попытке ухватить в памяти хоть один такой фрагмент – полностью забывалось.
Вот и сейчас Нриз не мог ничего вспомнить, несмотря на то что сразу после пробуждения всё казалось таким важным и значимым. Он прекрасно знал о том, что сны – работа человеческого подсознания, сбрасывание дневной усталости, что забывать сны – в порядке вещей, ведь таким образом мозг очищает сознание от ненужного. Но всё равно у него было ощущение, что он что-то упускает, какую-то жизненно-важную информацию.
Нриз пошёл в библиотеку, чтобы хоть как-то отвлечься, прочесть парочку новых книг и проверить периодику. Но почитать нормально не получилось.
Мысли скользили по кругу, голова болела, поэтому, чтобы отвлечься и хоть как-то развеяться, Нриз решил заняться ещё одной проблемой, не терпящей отлагательств. Он направился в мастерскую.
Видеокамера, которую подарил Хозяин, стремительно разряжалась. И если у неё не останется заряда, она превратится в кусок пластика, стекла и металла. Что, разумеется, никак не уменьшит значимость подарка, но тогда вместо практической, пусть и ограниченной пользы, останется только символическое значение.
Мастерская встретила привычными белыми стенами, маленькими искорками, вспыхивающими в рабочем пространстве стационарного сканера, и неподвижной громадиной рамы фабрикатора.
Немного колеблясь, он достал видеокамеру и засунул её в сканер. Понимая, что переживает из-за ерунды, что никакого конфликта земной техники и здешней магии быть не может, что камера всё равно продолжит работать, он всё равно медлил, перед тем как послать сканеру управляющий сигнал.
Тааг-18 неподвижно стоял рядом, не двигаясь и не шевелясь. Нризу в который раз показалось, что в кристаллах сенсоров мелькнуло осуждение.
- Ты прав, Тааг! – согласился Нриз. – Разумеется, всё будет в порядке.
Он поднял руку, шевельнул пальцами, сплетая через перчатку командные сигналы, вызвал пару экранов и запустил процесс сканирования.
Разгорелись кристаллы эффекторов, осветив лабораторию призрачным зеленоватым светом, вновь невидимая плоскость элир пробежалась по зависшей в воздухе камере в нескольких направлениях. Не успел Нриз опомниться, как раздался приятный музыкальный аккорд, а на экране появилась схема полная схема отсканированного прибора.
Нриз уставился на телефон, как корова на новую дверь. Он никогда не был радиолюбителем, но имел кое-какое представление об разных транзисторах, микросхемах и катушках индуктивности. Камера изнутри состояла из нескольких совсем крошечных микросхем, печатных плат с многослойными дорожками, россыпи микроскопических элементов и большого квадратного пакета, похожего на батарею. Пользуясь тем, что видит структуру, он решил определить, какой тип кассет используется для записи фото и видео. Увы, ничего похожего на кассетоприёмник он не заметил. Наиболее похожим на искомое оказался только маленький выдвижной лоток. Но когда Нриз отдал приказ Таагу этот лоток открыть, внутри оказалась ещё одна микросхема, имеющая форму тонкого прямоугольника со скошенным углом. Нриз не смог понять его назначения, но к записи видео он уж точно отношения не имел.
Он понимал, что, потратив время, здоровье и огромное количество умственных усилий, используя артефакты и оборудование Хозяина, в итоге сможет разобраться. Отследить все электрические сигналы, понять, что и как работает, какой элемент и какая микросхема за что отвечает. Может даже как-то придумает, чем заменить эту дурацкую кассету.
Но душа к фототехнике у него никогда не лежала. Нриз обожал компьютеры, когда-то даже всерьёз задумывался над тем, чтобы откладывать деньги на покупку Apple Lisa. Если бы Хозяин подарил компьютер, он приложил бы любые усилия, чтобы постигнуть его суть. Ну а ради просто красивой картинки и возможности сделать парочку удачных кадров, не было смысла и стараться. В конце концов, если ему захочется сделать фотографию, то в его распоряжении есть гораздо более совершенные артефакты Цитадели.
Для простого обеспечения питания камеры, разбираться в её устройстве и не требовалось. Нриз на мгновение задумался: не произвести ли в фабрикаторе полную копию, которую поместить в стазис, чтобы потом, по мере разряда батарей, создавать новые и новые копии? Но после недолгих размышлений отбросил эту затею, посчитав глупой. Делать копию подарка Хозяина было бы кощунством. Ведь сама подделка, насколько бы она ни была совершенной, осквернит своим существованием оригинал. Подарок станет неуникальным, превратится в один из многих. А такое просто недопустимо!
Нриз подумал насчёт того, чтобы просто создать и поместить в стазис запас батарей, чтобы менять только их. Эта мысль показалась вполне заманчивой. Но существовала ещё одна проблема. Создатели камеры почему-то не предусмотрели замену этой самой батареи, они утопили её в глубины корпуса. И если один-два раза разобрать камеру не представляло проблем, то делать это десятки раз было чревато поломкой хрупких пластиковых защёлок. Так что вопрос электричества следовало решить кардинально.
Нриз не знал, какой ток должна поставлять батарея и как перевести земные величины в здешние. Но все эти вольты и амперы в мире Итшес не имели никакого значения, технические детали оказались и не нужны. Он просто замерил силу и параметры потока электронов на контактах, просчитал простую схему преобразования, вызвал складской каталог и заказал самый миниатюрный и маломощный приёмник элир. К этому приёмнику он на скорую руку соорудил обвязку – контур преобразования элир в электричество и контур адаптации этого электричества к требуемым параметрам, плюс гибкий провод с разъёмом, таким же, как у оригинальной батареи. Проверив и перепроверив, как работает слепленная на скорую руку конструкция, Нриз отдал фабрикатору команду на производство.
Ничего заказывать со склада не понадобилось – слишком простым и даже примитивным являлось задание. Вспыхнули несколько раз искры молекулярного синтеза и через пару мгновений произведённый прибор завис в воздухе посреди куба рабочей камеры. Нриз схватил полученный результат и покрутил перед глазами. Маленький плоский кристалл, размером с ноготь, из которого торчал тонкий проводок с разъёмом. Ничего интересного.
- Тааг, это нужно установить! – отдал команду Нриз, протягивая голему кинокамеру и устройство питания.
Тааг осторожно взял предложенное и ухватил в передние лапы. Из-под его челюсти вылезли два тонких проводка, которые вонзились в невидимую щель корпуса, проскальзывая вовнутрь и отгибая пластиковые защёлки. Раздался негромкий щелчок, и задняя часть кинокамеры отделилась. Тааг быстрыми движениями щупов подрезал аккумулятор – вьётнамские инженеры не придумали ничего лучше, чем прилепить его на клейкую ленту – отделил его и отставил прочь. После чего уложил кристалл преобразователя, защёлкнул разъём и вернул крышку на место.
Нриз схватил протянутую камеру и нажал кнопку включения. Ничего не произошло. Сердце Нриза ушло в пятки – ему показалось, что они с Таагом поломали подарок Хозяина. Он долго нажимал по очереди на все кнопки, когда экран наконец-то загорелся. На нём появилось название фирмы-производителя, упоминание какой-то галактики, название модели видеокамеры и странная надпись «питание произведено роботом». Несмотря на то, что на этот раз все надписи были на английском языке, понятнее не стало. Не прошло двух минут, как на экране камеры появилась привычная заставка. Нриз вызвал пиктограмму видеозаписи и с удовлетворением отметил, что индикатор заряда показывает то же самое значение – меньше трети. И теперь такой уровень заряда останется навсегда.
Нриз с довольным видом сделал несколько фото: верстаков, экранов, сканера, фабрикатора и даже Таага-18. Всё работало безупречно. Камера тянула из сети Цитадели совершенно мизерное количество элир, а значит, никаких проблем Хозяину он не создаст.
День выдался суматошный, Нриз поймал себя на том, что устал и даже зевает. Поэтому он отправил старую батарею в стазис-хранилище и, довольный проделанной работой, пошёл в столовую. Ведь перед сном следует хорошенько подкрепиться!
***
Я не мог понять, что происходит, не верил своим глазам. Как получилось, что моё пробуждение оказалось не окончательной гибелью, а всего лишь «маленькой смертью», как бы смешно ни звучал это выражение? Я прекрасно помнил, как унижался днём перед Эгором, как пытался вылизать ему задницу и как убежал, словно побитая собака. Помнил даже то, что не мог вспомнить этот сон, хотя теперь все утерянные воспоминания полностью вернулись.
Если немного сдвинуть перспективу, то оказалось, что для меня-настоящего, бодрствование происходило, словно сон, а уж во время сна я окончательно просыпался.
Я настолько увлёкся саморефлексиями, что не сразу стал обращать внимание на окружающую действительность. Шок от осознания собственного существования привёл к тому, что я просто пялился в окружающее пространство, смотрел, но ничего не видел.
В данный момент мне было бы положено испытывать бурную радость, погрузиться в состояние искреннего счастья из-за возвращения нормального сознания. Но так как я не мог понять почему же так случилось, почему слова Ирулин оказались… нет, наверное, не ложью, но и действительности не соответствовали? Требовалось вначале понять две вещи. Насколько я могу надеяться на повторение? Каких действий избегать, чтобы ничего не испортить?
Если окажется, что теперь я существую только во сне, а бодрствуя превращаюсь в Нриза, словно мистер Хайд становится обратно доктором Джекиллом - будет очень печально, но это гораздо лучше, чем полное забвение. Ну а если получится хоть как-то выбраться наружу, поменяться местами со слюнтяем Нризом, стать самим собой… Мне хотелось потешить фантазии, в которых я жестоко мщу Эгору ауф Каапо за десятилетия надругательств и унижений, но даже в мечтах должна быть хоть крупица реализма. И если придётся притворяться, симулировать искреннюю преданность, унижаться, скрывая ненависть, будет ещё хуже. Мечты о возвращении в собственное тело я тоже отбросил – не имея понятия с чего начать, глупо строить какие-то планы.
Я встряхнулся. Никогда не был интровертом, да и подобные глубокие погружения в собственные мысли раньше со мной не случались. Следовало разведать обстановку, понять, как и почему я снова оказался во сне, и что делать, чтобы подобное повторить, желательно регулярно. Наконец, очистив разум от роя мыслей, я смог осмотреться.
С местом, где я очутился, произошли разительные перемены. Облачный остров ощутимо вырос, раздвинув окружающую пустоту и увеличившись вдвое. В отличие от прошлого раза пустота не растворяла его границы, края острова оставались пусть и изменчивыми, но плотными. Исполинская фигура Ирулин с символом крылатого глаза над головой возвышалась над «горизонтом», всё так же сжимая в руках цветок и перо. В прошлый раз я немного освоился с этим местом, так что просто радостно помахал ей рукой и направился на холм, где до сих пор стояло её физическое воплощение.
Если бы кто меня спросил, очень удивлённое физическое воплощение. Мне не терпелось поговорить, я ускорил шаг, а затем и вовсе перешёл на бег. Как оказалось, бегать по облакам – задача непростая, грозящая падением. Во время смешного подпрыгивающего бега я всё-таки упал, но падать в облака оказалось совсем не страшно – словно в груду мягких подушек.
- Здравствуй, Ульрих! – сказал богиня, когда я наконец-то до неё добрался. – Не знаю, как это возможно, но я рада тебя видеть.
- Здравствуйте, госпожа Ирулин! – ответил я. – Я тоже рад. Но что произошло? Почему я до сих пор существую? Я думал… вы сказали, что прошлый раз был последним!
- Я тоже так считала. Наша связь была мимолётной и у меня не оставалось ни сил, ни возможностей, чтобы её восстановить. Но после того, как ты проснулся, всё изменилось. Я перестала умирать. И почему-то ощущаю тебя, как своего последователя.
- Последователя?
- Да, ты ощущаешься именно им. Закрой глаза, прислушайся к себе. Попробуй почувствовать нашу связь.
Я последовал её совету. Крепко зажмурив в глаза, я попытался отыскать что-то необычное. И это «что-то» тут же нашлось. Символ из крыла и закрытого глаза сиял на задворках сознания, от него ко мне текли радость и теплота. Я мысленно потянулся к нему невидимой рукой и ощутил незримое присутствие. Словно мягкие материнские руки обняли меня из-за спины, словно нематериальные крылья обернули моё тело, обещая покой и безмятежность.
Я распахнул глаза и удивлённо уставился на богиню.
- Что это было?
- Наша связь.
- Связь?
- Когда наша встреча подходила к концу, когда мы с тобой попрощались и я думала, что всё закончено… Произошёл мощный всплеск силы. Я ощутила его всем своим естеством. Результат ты можешь наблюдать сам.
