Она ненавидела — абсолютно ненавидела — то, что он выглядел еще более удивленным после ее оскорбления, настолько, что принцесса пожалела, что не придумала что-нибудь более язвительное. Но прежде чем она успела добавить что-либо еще, профессор Луранда снова появилась в поле зрения, продолжая свой урок, делясь тем, что они будут изучать в ближайшие месяцы.
Несмотря на все свои попытки проявить усердие, Делуция обнаружила, что не слушает ни слова из того, что говорит профессор. И это было потому, что на нее нахлынуло осознание, внезапное понимание того, какой будет ее жизнь в ближайшие дни.
Оглядев комнату, на склонившиеся друг к другу головы, видя, как ее одноклассники делают заметки и шепчутся друг с другом, когда Луранда не смотрит, Делуция поняла.
Все это было не для нее.
У нее не было соседки по комнате, с которой можно было бы посидеть, передать записки, поделиться шутками.
Не было тех связей, которые вчера зародились между первокурсниками.
У нее не было возможности подняться по лестнице, даже на одну ступеньку.
У нее ничего не было, у нее никого не было.
Только она сама.
Это все, что у нее когда-либо было.
Это все, что у нее когда-либо будет.
И с этим осознанием стены, которые она была так готова отбросить, снова встали на место вокруг ее сердца, сильнее, чем когда-либо прежде…
…и никогда больше не рассыпались.
— 10-
Дни перетекали в недели и превращались в месяцы по мере того, как Делуция осваивалась в жизни академии. Ее занятия были сложными, они занимали ее и помогали игнорировать боль одиночества внутри. В Акарнае было так много дел — на уроках и вне их — что легко отвлечься от собственных мыслей, даже от собственной компании.
Библиотека стала для нее убежищем, очень похожим на то, что было во дворце. Она заняла свой собственный маленький уголок в задней части здания, и всякий раз, когда ей нужно было убежать от улыбающихся, счастливых лиц вокруг нее, именно там она находила себя. Либо так, либо в конюшне, ища утешения среди своих новых друзей-лошадей, которые, как и Танцовщица, были прекрасными слушателями и самыми верными наперсницами. Они были особенно дружелюбны в трудные дни, когда все, в чем нуждалась Делуция, — это с кем-то поговорить, четвероногим или иным.
Дополнительным бонусом к ее посещениям конюшни стало то, что инструктор по верховой езде, Тайла, являлась одной из учителей, которые знали истинную личность Делуции, но не относилась к ней иначе, чем к другим ученикам. Во всяком случае, она была жестче с ней, как будто знала, что Делуция хотела что-то доказать, и Тайла всегда готова предоставить ей шанс сделать это. Это была одна из причин, по которой навыки верховой езды стали любимым предметом Делуции, другая заключалась в том, что она была единственной первокурсницей с рейтингом «Эпсилон», а горстка старших одноклассников оставалась вежливой, но отстраненной, и Делуция была более чем готова последовать их примеру.
Будь то в конюшне или библиотеке, выходные дни проходили за чтением тома за томом или уборкой стойл и конюшен. По странному случаю Делуцию пригласили присоединиться к Тайле в прогулках по лесу верхом на лошади, которую ей выделили на год, — гнедом мерине по кличке Монарх. Несмотря на то, что имя было придумано Тайлой как внутренняя шутка, Делуция полюбила стойкого мерина, так же как ей понравился лохматый пони академии, Монстр. Едва ли размером с большую собаку, маленький зверек был нарушителем спокойствия, но в то же время и милым, который никогда не переставал поднимать настроение Делуции.
Вне времени, проведенного с книгами или лошадьми — и, действительно, в те времена — Делуция в основном держалась особняком. Время от времени она замечала Кайдена и Деклана вокруг кампуса, или еще реже видела Джиру, но, как она заставила их пообещать, всякий раз, когда их пути пересекались, они вели себя так, как будто не знали ее. Несколько раз она ловила тайную усмешку и дружеское подмигивание Деклана, но всякий раз, когда она встречалась взглядом с Кайденом или Джирой, она видела только разочарование на их лицах. Не на нее… из-за нее. Больше, чем кто-либо другой, брат и сестра, казалось, понимали, что ее мечты о новой жизни в Акарнае не совсем соответствовали действительности.
Впрочем, все было не так уж плохо. Действительно, ей нравилось почти все в академии. Уроки, учителя, территория — даже ее собственная комната оказалась благом, как и сказал Джарвис, поскольку она могла звонить родителям по голограмме, не опасаясь разоблачения, а также читать книги, которые мастер Инг присылал ей — книги из королевских архивов и тому подобное, что вызвало бы подозрение, если бы его заметили другие.
В целом, ее жизнь была в основном идеальной. Конечно, принцесса была одинока, но она была одинока всю свою жизнь. Еще пять лет не причинят ей никакого долговременного вреда.
… По крайней мере, так она изо дня в день пыталась убедить себя.
Пожалуй, единственное, что выбивало из колеи, — это ее сны. Как будто прибытие в академию активировало какой-то переключатель внутри нее, по крайней мере, три раза в неделю она видела во сне видение, которое позже сбывалось. По большей части это были мелочи, например, знание того, что администратор Джарвис собирается пригласить ее на чай, чтобы спросить, хорошо ли она устроилась, или что директор Марсель сделает объявление за ужином, чтобы напомнить ученикам о действующем комендантском часе. Но было также несколько случаев, когда ее сны становились более драматичными, например, она видела, как ее одноклассника по конному спорту Райан сбросила лошадь только для того, чтобы быть растоптанным копытами, что привело к трем переломам костей и сотрясению мозга, или видела, как у ее одноклассицы Пипсквик возникла аллергическая реакция во время обеда из-за этого у нее остановилось сердце, и доктору Флетчеру пришлось приводить девушку в чувство прямо посреди фудкорта.
Делуция чувствовала себя ужасно после этих инцидентов, задаваясь вопросом, могла ли она — и как — предупредить их. Но оба события произошли в начале года, в то время, когда она недостаточно понимала свой дар, чтобы знать, когда он действует. Это было то, чему она все еще училась, но по мере того, как проходили недели, она становилась все более и более уверенной, когда дело доходило до различия между фактами и вымыслом.
Большая часть этой уверенности пришла от ее курса основных навыков — единственного предмета, специально посвященного изучению даров, включая обучение тому, как ими управлять. Инструктор, профессор Мармадьюк, обладала низкоуровневым ментальным даром, который включал в себя способность читать поверхностные мысли — то, что встревожило бы Делуцию, если бы ее собственные ограниченные ментальные защиты не были достаточно сильны, чтобы защитить ее разум от слабых способностей женщины.
Мармадьюк была немного взбалмошной, но, несмотря на ее распущенный характер, занятия помогали Делуции. Вдобавок ко всему, библиотека была полна текстов, касающихся даров, и между тем, что она читала в свое свободное время, и упражнениями, которые ставила Мармадьюк, она, наконец, начала понимать, как работает ее способность, теперь почти всегда признавая разницу между сном и вещим сном.
Теперь Делуция знала, что хитрость заключалась в том, чтобы определить, была ли она зрителем или участником. Если она была участницей — если во сне что-то происходило с ней или в результате ее действий, — скорее всего, это был обычный сон. Если, однако, она была вынуждена наблюдать за развитием событий, которые не имели к ней никакого отношения, событиями, которыми она не могла управлять с помощью своего собственного подсознательного руководства, то, скорее всего, это было пророческое видение будущих событий.
Потребовалось некоторое время, прежде чем Делуция смогла понять разницу, но благодаря медитативным упражнениям, которые давала ей Мармадьюк, — упражнениям для успокоения мыслей перед сном и очищения сознания — она в конечном итоге обрела более глубокую ясность в своих снах и, что более важно, большую выдержку. И то, и другое позволяло Делуции тщательно обдумывать свои сны после пробуждения, взвешивая, насколько они реальны.
Конечно, она не всегда была права, так как были странные случаи, когда Делуция была вовлечена в вещий сон, что делало различие между зрителем и участником практически невозможным. Но по большей части она медленно начинала осваивать свои способности.
По мере того, как шло время, и дни становились прохладнее, Делуция начала экспериментировать со своим даром, в том числе возвращаться к своим снам по желанию. Это было то, чему она научилась из книги, а не от Мармадьюк, и, возможно, это был самый надежный способ определить, какие видения были пророческими, поскольку могла пересматривать только вещие сны. Это было также удивительно легко, так как все, что ей нужно было сделать, это вызвать в памяти предыдущий сон, когда засыпала и обнаруживала, что возвращается туда, осматривая видение, как будто исследует место преступления.
Несмотря на увлекательность, повторные просмотры ее снов часто были довольно утомительными, поскольку до сих пор вещие сны, с которыми она экспериментировала, были довольно разочаровывающими и скучными для повторного просмотра. То же самое было верно для любых повторяющихся снов, в которые она непреднамеренно возвращалась, особенно для того, в котором не было ничего, кроме бесконечного коридора дверных проемов. Все оставалось таким же, каким она видела его во сне все лето, шепчущий голос оставался недосягаемым, независимо от того, сколько раз она возвращалась к этой сцене в поисках дополнительных деталей. Все, что девушка знала, это то, что это был вещий сон, а это означало, что однажды это будет что-то значить.
Сны были непостоянной вещью, поскольку Делуция с каждым днем все больше осознавала. Но она все равно была благодарна за свой дар, потому что, по крайней мере, он позволил ей войти в Акарнаю. И, несмотря на то, что она была социальным изгоем, в глубине души все еще чувствовала, что академия — это то место, где ей суждено быть.
Даже если она была одна, по крайней мере, Делуция была одна в нужном месте, готовая и ожидающая того, что обещало ее будущее, и каждый день надеясь, что дверь, о которой однажды сказал Кайден, откроется, приближается.
Времена года сменились, и лето сменилось осенью, воздух в академии стал свежим, когда поднялся ветер, предвещая скорый приход зимы.
Это случилось в одну из таких ветреных суббот в первую неделю декабря, когда Делуция запиралась в своей комнате, проводя часы после пробуждения, делая все возможное, чтобы избежать внешнего мира.
Обычно по выходным она старалась находиться как можно дальше от своего одинокого общежития, но сегодня все пошло по-другому. Наступил семейный день в Акарнае, и единственное, что было тяжелее, чем видеть, как все ее одноклассники наслаждаются обществом друг друга, — это когда они делали это в окружении своих близких. Тем более, что ее собственные не могли навестить ее в академии, не выдав все, что она была полна решимости скрыть.
Невесело посмеиваясь про себя, в третий раз за день приводя в порядок свои вещи, Делуция поняла, что правде все равно никто не поверит. Ее одноклассники скорее поверили бы, что Джордан — королевская принцесса, чем сочли бы ее жизнеспособной наследницей трона. По их мнению, она была капризной, враждебно настроенной одиночкой — репутация, которую она заработала, и действительно, репутация, которую стремилась поддерживать.
Психотерапевт заявил бы, что она занимается самосаботажем, возможно, даже страдает расстройством личности, мечется между двумя крайностями: хочет, чтобы в ее жизни были люди, а затем полна решимости держаться от всех подальше. Но Делуция просто защищала себя, ее защитные механизмы теперь были такими же естественными, как дыхание. Ее одноклассники знали, что она укусит, если к ней приблизятся — фигурально, конечно, — и держались на расстоянии. Так же, как она сказала себе, что это было то, чего она хотела.
Но отстраненная или нет, девушка все равно должна была проводить с ними время, и даже сейчас знала, что не может долго оставаться запертой в своей комнате. В основном потому, что она умирала с голоду, ее пустой желудок болел из-за того, что Делуция пропустила завтрак и обед, чтобы не быть свидетельницей веселых семейных встреч.
Выглянув в окно, она увидела, что солнце село и на землю опустились сумерки. Большинство семей уже должны были разъехаться, поэтому Делуция предположила, что ей будет безопасно отправиться на ужин в ресторанный дворик, не испытывая слишком много моментов зависти.
Схватив тяжелое пальто, чтобы защититься от пронизывающего ветра, Делуция смущенно рвалась в ресторанный дворик, ее урчащий желудок требовал, чтобы она заказала достаточно для армии, чтобы восполнить упущенные в тот день блюда.
Фантазируя о том, что бы она съела в первую очередь, Делуция не обратила внимания, когда распахнула дверь и выбежала в коридор, ее разум был сосредоточен на том, чтобы утолить голод как можно быстрее. Как бы она ни была отвлечена, она чуть не столкнулась с группой людей, проходивших мимо ее комнаты в этот самый момент, вонзив каблуки как раз вовремя, чтобы не сбить их с ног.
— Эй, полегче там! — сказал Джордан, протягивая руку, чтобы поддержать ее, когда она отшатнулась назад. — Ты в порядке?
Делуция замерла… но не из-за его нежного прикосновения и не из-за искренней заботы, которую она увидела в его взгляде. На самом деле, ее внимание было сосредоточено совсем не на нем. Вместо этого она смотрела мимо него, на группу людей, с которыми он стоял.
Биар, конечно, был там, он и Джордан были пакетной сделкой, как поняла Делуция через несколько часов после встречи с ними. И хотя в тот первый день они, возможно, начали не с той ноги, с тех пор она поняла, что, несмотря на ее раннее суждение, они совсем не похожи на Макстона. Да, они любили веселиться и из-за этого проводили много времени в наказании, и да, они были дерзкими, но это была скорее игривость, чем что-то злобное или высокомерное. Они также были на удивление целеустремленными, когда дело касалось их учебы, и относились к своим занятиям более серьезно, чем она считала возможным. Прежде всего, они были милыми… чего она никогда бы не смогла себе представить после того первого дня, но, тем не менее, это было правдой. Достаточно, чтобы ей не потребовалось много времени, чтобы понять, что причина, по которой они оказались на вершине социальной лестницы, заключалась просто в том, что они заслуживали быть там.
Однако прямо сейчас внимание Делуции привлекли не Джордан и не Биар. Скорее, это были мужчина, женщина и маленький ребенок, которые смотрели на нее, ожидая услышать ее ответ на вопрос Джордана.
Но… нет. Не все они привлекли ее внимание. Потому что, хотя она знала, что там стоят женщина и ребенок, ее внимание было сосредоточено исключительно на мужчине… мужчине, которого она знала.
Это был Наблюдатель Уильям.
Уильям Ронниган — отец Биара.
