Но после своего первого занятия, по медицине, она будет знать, на кого обращать внимание, к кому можно бы присоединиться. С кем можно подружиться.
И когда она завтракала в компании только с книгой, девушка старалась не дать чувству пустоты распространиться внутри нее, полная решимости не терять надежду. День еще не закончился… он едва начался. У нее оставалось еще много времени, чтобы начать новую жизнь, она была в этом уверена.
Делуция была первой, кто пришел на урок медицинских наук.
Отчасти это было связано с тем, что она не хотела дольше сидеть одна, чем это было необходимо, и решила совершить собственную экскурсию по академии, но другая часть была полна желанием ничего не пропустить. Снова.
Из-за этого Делуция уже сидела в задней части лабораторной, когда ее одноклассники начали приходить, и она выпрямилась на своем месте, ее сердце колотилось в груди, когда ждала, с кем, в конечном итоге, разделит место на скамейке.
Ее одноклассники… они все были так счастливы. Они познакомились только вчера, а уже были полны улыбок и смеха, когда занимали свои места вокруг нее. Это… она могла бы быть частью этого. Она будет частью этого. Ей просто нужно было найти способ проникнуть внутрь.
Как раз в тот момент, когда она начала бояться, что никто не присоединится к ней сзади, сорвав ее планы прежде, чем они успели пустить корни, двое мальчиков ворвались в класс как раз в тот момент, когда профессор закрывал дверь, и успели как раз вовремя.
— Опоздания недопустимы на моих занятиях, джентльмены, — сказала женщина строгим голосом, ее жесткий тон не вязался с ярким разноцветным лабораторным халатом, который она носила. — Смотрите, чтобы в будущем вы больше не испытывали свою удачу, иначе будет наказание. Поняли?
Делуция была бы оскорблена, если бы ее отругали перед всем классом, но двое мальчиков выглядели так, будто они едва сдерживали смех, пытаясь изобразить на своих лицах раскаяние. Кивнув, они поспешили мимо учителя прямо к задней части… прямо к скамейке Делуции.
Ее сердце подпрыгнуло, она не была уверена, что она чувствовала по поводу такого развития событий, когда стало ясно, что два мальчика, один темноволосый, а другой блондин, все еще пытались сдержать свое веселье.
Делуция была воспитана с пониманием того, что она всегда должна уважать тех, кто стоит у власти. Были ли это ее родители, наставники, королевский совет или кто-либо еще во дворце, независимо от ее титула, они были людьми, и она должна была относиться к ним соответственно.
Когда дело доходило до учебы, она должна была быть не чем иным, как самой преданной ученицей. Любое бездействие приводило к последствиям — таким, как наказание, в результате которого Делуция изучала утомительные языки. К учебе, к жизни нужно было относиться серьезно. И эти два мальчика… Что ж, один взгляд на них, и Делуция не была уверена, воспринимают ли они что-нибудь всерьез.
Но опять же… Она также была не в том положении, чтобы придираться. Поэтому, когда они заняли свои места рядом с ней, она повернулась к ближайшему, блондину, и собралась с духом.
— Я…
Она замерла, потому что, когда он повернулся к ней лицом, она впервые увидела его черты как следует, и сочетание его загорелой кожи, светлых волос и ярко-голубых глаз вызвало у нее приступ паники. На мгновение все, что она могла видеть, был Макстон, дыхание со свистом покидало ее, а кровь отхлынула от ее лица, когда она покачнулась на своем сиденье.
— Ты в порядке?
Зрение Делуции снова сфокусировалось, ее щеки вспыхнули, когда она поймала удивление, которое послал ей мальчик.
Это был не Макстон.
Это был не Макстон.
Кроме цвета кожи, между этим мальчиком и Макстоном не было никакого другого сходства, но шок от того, что только что испытала Делуция, был достаточно затяжным, чтобы она с трудом смогла сформулировать ответ.
Бровь мальчика приподнялась еще выше, когда он сказал:
— Эй?
Темноволосый друг наклонился к ним обоим и спросил:
— Что происходит, Джордан?
Блондин — Джордан — покачал головой и пожал плечами, переводя взгляд с Делуции на другого мальчика.
— Не уверен, Биар. Но если бы мне пришлось гадать, думаю, что она была ошеломлена моей пугающе красивой внешностью. — Он ухмыльнулся, оборачиваясь и подмигивая недоверчивой Делуции. — Не могу винить ее за это. У девушки хороший вкус.
Делуция втянула воздух так резко, что он зашипел сквозь зубы. Наглость… она не могла поверить его наглости.
— Эй, полегче, это была шутка, — сказал Джордан, нахмурив брови, когда прочитал выражение ее лица. — Ты знаешь… типа «ха-ха»?
— Не похоже, что она нашла это очень забавным, приятель, — сказал Биар, немного слишком веселым тоном, на вкус Делуции.
Не в силах сдержать хмурое выражение лица, потому что он был прав в том, что она совсем не находила это смешным, Делуция была спасена от ответа, когда профессор прочистила горло, привлекая их внимание.
— Добро пожаловать на ваш ознакомительный урок по медицине, — сказала женщина. — Я профессор Луранда, и на моих уроках вы будете соблюдать следующие правила…
Далее профессор предложила список, которому, как она ожидала, они все последуют, а Джордан и Биар хихикали рядом с Делусией по мере того, как этот список становился все длиннее и длиннее.
Честно говоря, она не могла винить их, так как некоторые правила были совершенно нелепыми, например, они не должны были есть свои учебники или намеренно носить одежду задом наперед, но, хотя Делуция смеялась про себя, она не могла простить неуважение, которое два мальчика проявляли к учителю, каким бы незначительным оно ни было. Профессор Луранда имела власть над классом, и если она распорядилась, чтобы они не жевали волосы своих одноклассников или не использовали слово «фисташковый» в ее лаборатории, то, по мнению Делуции, все они должны были беспрекословно следовать ее инструкциям. И, конечно, без насмешек.
Но Джордан и Биар, похоже, считали иначе. Точно так же, как они, казалось, верили, что сама строгая учительница была настоящим источником развлечений. И когда она вошла в кладовую, оставив их на несколько мгновений без присмотра, мальчики быстро поделились своим мнением. Или, по крайней мере, Джордан был им, поскольку он, казалось, был главарем этих двоих.
— Это ее пальто… вау, — сказал Джордан со смехом, достаточно громким, чтобы привлечь внимание сидящих на других скамьях. — Она собирается выколоть кому-нибудь глаз этой штукой.
Фырканье согласия встретило его заявление, и со всех концов комнаты раздались кивки.
— Хорошая новость в том, что мы увидим, как она приближается издалека, — продолжил Джордан, нисколько не смущаясь сосредоточенным на нем вниманием, а вместо этого наслаждаясь им. — Честно говоря… это как будто она пошла и покатилась по радуге. Я немного удивлен, что она не оставляет за собой блестящей пыли, когда идет.
Не в силах больше сдерживаться, Делуция сказала ему свое первое полноценное предложение — кому бы то ни было — и прошипела:
— Прояви немного уважения.
Веселье ее одноклассников исчезло, сопровождаемое неловким шарканьем и покашливанием в ответ на ее заявление. Но ей было все равно, так как все, о чем она могла думать, был еще один светловолосый голубоглазый мальчик, которому нравилось смеяться над людьми за их спиной. И она не могла — она не стала бы — сидеть там молча и просто позволять принижать другого человека, не тогда, когда девушка точно знала, как ужасно это ощущается.
Джордан повернулся к ней, на его лице отразилось удивление.
— Это просто…
— … шутка, — закончила за него Делуция, уже зная, что именно это он собирался сказать. — Ну, знаешь что? Твой первый рассказ не был смешным, и этот тоже.
Склонив голову набок, Джордан посмотрел на нее так, словно она была каким-то странным существом, и он не совсем был уверен, что с ней делать. Биар внимательно наблюдал за ними, похоже, раздираемый сомнениями, должен ли он вмешаться или нет.
— Послушай, — сказал Джордан после минутного изучения. — Я тебя не знаю и не уверен, в чем твои проблемы, но… шутка — это всего лишь шутка, и я не хотел причинить ей никакого вреда. Постарайся не принимать это близко к сердцу, но, возможно, тебе стоит подумать о том, чтобы немного смягчиться. — Он изобразил то, что, по его мнению, было обаятельной улыбкой, и закончил: — Не повредит, верно?
Делуция не могла ему поверить. Никто никогда не говорил ей, чтобы она расслаблялась… в ее жизни. Ее одноклассники, люди, с которыми она так хотела подружиться, все смотрели, слушали, ждали, что она скажет.
Часть ее была в ужасе, так как это было не то внимание, которое она когда-либо хотела привлечь к себе. Но эти люди — ее одноклассники — все они смеялись над «шуткой» Джордана, и даже сейчас они смотрели на него с обожанием. Это отправило ее прямиком в прошлое, пока она снова не увидела Аннелизу, Бахрати и всех остальных в дворцовых конюшнях, смотрящих на Макстона с неприкрытым восхищением, развлекаемых его черствыми словами и отталкивающим поведением.
Воспоминание, чувство — это было слишком. Слишком больно. Потому что вместе с этим пришло осознание того, что, что бы ни случилось вчера, какая бы связь ни возникла между первыми годами… было ясно, что и Джордан, и Биар пробились прямо к вершине социальной лестницы. И Делуция… она была даже не на самой нижней ступеньке.
— Ты прав, ты меня не знаешь, — сказала она, желая, чтобы в ее голосе звучала сталь, чтобы скрыть печаль, которую она чувствовала глубоко внутри. — Но я знаю тебя. И что я знаю, так это то, что ты не более чем ищущий внимания клоун.
