— Я рассказываю тебе, как тяжело быть родителем, — пробормотала она. — Сколько бессонных ночей и истерик понадобится, чтобы пережить эти первые годы, как тяжело справиться с подростками, но никто не упоминает о том, что самое трудное.

— И что же? — спросил я, и она грустно улыбнулась, проведя большим пальцем по моей щеке, изучая мои черты лица.

— Самое сложное — это признать, что они выросли. — Слеза скатилась по ее щеке, и я нахмурился, подняв руку и прижав ее ладонь к своей коже. У меня было так много воспоминаний об этих глазах, которые укрывали меня по ночам, сияли гордостью, когда мне удавалось добиться успеха, горели от веселья, когда я смеялся.

— Я не слышал, чтобы кто-нибудь когда-либо по-настоящему вырос в отношении своих родителей, — ответил я. — Какая-то часть меня всегда будет шататься в подгузниках и сеять хаос на территории всякий раз, когда вы отвернетесь от нас.

Она рассмеялась, вторая слеза брызнула на мои пальцы, когда она наклонилась ко мне, и я обнял ее свободной рукой.

Она была такой могущественной силой не только в моей жизни, но и во всей Солярии, и меня никогда не переставало удивлять, как легко я мог теперь сжать ее в своих объятиях, как я возвышался над ней более чем на голову и был почти в два раза шире. Какая-то часть меня навсегда останется маленьким мальчиком, который заползал к ней на руки и строил крепости под ее столом, когда из-за работы ей было трудно выкраивать все время, необходимое для наших игр.

В этот момент было больно. И в каком-то смысле это ничего не изменит между нами. Наша любовь была гораздо больше, чем положение или власть. Наша связь была той, которую могли разделить только мать и сын, и кем бы мы ни были, мы были на первом месте друг у друга.

— Не думай, что я буду с тобой мягче только потому, что я сейчас эмоциональна, — рассмеялась мама, прижимаясь к моей груди, крепко сжимая меня и позволяя этому моменту немного затянуться.

— Я бы не простил тебя, если бы ты это сделала, — ответил я, поцеловав ее светлые волосы и выдохнув, позволяя мальчику во мне отойти на задний план, когда мужчина, в которого я превратился, поднял голову.

Мы одновременно отпустили друг друга, обменявшись печальной, готовой улыбкой, и я кивнул.

Земля раскололась подо мной в мгновение ока, и я закричал, когда упал не в яму, а в пропасть, весь пляж, казалось, превратился в ничто, когда мир исчез над головой, и я рухнул в темноту.

Магия вырвалась из меня, лозы вырвались наружу и стреляли в стены грязи, которые быстро отступали, вонзаясь глубоко в них и закрепляясь, несмотря на то, как быстро моя мама разбивала их на части.

Я ударился о лозы, шестеро из них удержали мой вес, приняв его, потянулись вниз, а затем снова поднялись, как канаты, и подбросили меня в небо.

Я выскочил из ямы на пляже, сосновые иглы вырвались из меня смертоносным облаком, стреляя во все стороны, пока я сосредоточился на том, чтобы встать на ноги и найти ее.

Столбы земли сформировались, чтобы поймать меня, и я начал прыгать от одного к другому, мой взгляд сканировал галечный пляж в поисках нее, сосредотачиваясь на вспышке движения позади меня.

Я отпрыгнул в сторону, когда одна из волн хлынула из океана, пронзив меня копьем на моей колонне и напомнив мне, что выбор пляжа в качестве поля битвы против двойного элементаля с магией земли и воды, возможно, был не лучшей идеей, которая у меня когда-либо была.

Я вскочил на ноги и помчался прочь, скользя по гальке, прежде чем я подтянул ее под свое влияние и заставил образовать твердую дорожку.

Она отправилась в погоню; я чувствовал ее позади себя, как шепот на затылке, и ухмыльнулся, позволяя земле разверзнуться у меня под ногами.

Мама перепрыгнула через яму, под ее ногами образовались столбы земли, чтобы не допустить ее туда, но я уже развернулся к ней лицом, из меня вырывались огненные шары и били ее со всех сторон.

Она была вынуждена защищаться водой, шипящий пар поднимался в огромное облако, закрывающее небо, когда мощь нашей магии встретилась и сражалась за господство.

Я позволил огню отвлечь ее, свернув к воде, куда она меньше всего ожидала, что я уйду, и собрав силу в кулаках, выковал зверя из зубов и когтей, прочно построенного из камня, но украшенного огненным покровом.

Я направил зверя прямо на нее, мое сердце колотилось, когда я смотрел, как он сталкивается со щитом, прорываясь сквозь магию, чтобы раскрыть…

— Ох, черт, — выругался я, развернувшись, поняв, что она уже вырвалась из этой ловушки, но я не был достаточно быстрым, и хлыст воды обвился вокруг моей лодыжки под волнами.

Меня сбили с ног и утащили в море с такой скоростью, что весь мой мир превратился в пузыри, соль и тьму, а чувство направления полностью покинуло меня.

Подступила паника, но я проигнорировал ее, резко вывернув руки, так что огненное кольцо охватило меня, разорвав поток воды и швырнув меня на морское дно, поскольку его сила испарила воду вокруг меня. Я выдал свое местоположение, но погрузился в песок и ил прежде, чем она смогла воспользоваться этим фактом.

Я зажмурился и задержал дыхание, заставляя грязь и песок толкать меня обратно к берегу под землей, снова взлетая в небо только тогда, когда я был уверен, что снова на пляже.

Камешки превратились в ракеты, когда они были выпущены прочь от меня, мамин крик боли одновременно и волновал, и шокировал, но я не сдавался.

Я метнулся к ней как в тумане, впереди меня мчался огонь, а за ее спиной поднимались копья земли.

Лед вырвался из нее, нейтрализовав мое пламя и защитив от атаки сзади, но когда я бросил в него еще больше силы, огромная трещина пронзила его сердце.

Мы снова столкнулись, наша сила разрывала пляж на части, грохот магии привлекал людей, чтобы наблюдать за нами, холм за пляжем медленно заполнялся Фейри, которые смотрели на них с благоговением, но я не мог тратить на них никакой энергии.

Секунды превратились в минуты, а затем в час, затем в два, мы оба были окровавлены, в синяках и задыхались от изнеможения в битве, мы оба отказывались сдаваться. Моё время пришло. Я должен был это доказать.

По мере того, как шло время, и мы снова и снова оказывались в одинаковом положении, я начал замечать закономерность в ее защите, которую она повторяла достаточно часто, и я подумал, что, возможно, я смогу этим воспользоваться.

Ледяное копье устремилось мне в грудь, и как раз в тот момент, когда я стрелял в сторону, чтобы избежать его, я заметил нужное мне отверстие. Мое сердце подпрыгнуло, когда я приблизился, пляж поднимался от моей силы, галька швыряла ее с такой силой, что ей приходилось защищаться.

Земля подо мной раскололась, и я бросился в образовавшуюся пропасть, мчась на полной скорости, пока она окружала себя ледяным куполом, скрывая ее из виду.

Когда она спустилась под землю, чтобы уйти незамеченной, она обнаружила монстра, ожидающего ее в темноте.

Моя рука обвила ее за талию, когда я притянул ее обратно к своей груди, и магия, которую я держал в запасе, вырвалась из меня, глина покрыла ее руки там, где они цеплялись за мою руку, огонь испепелил глину на следующем вдохе, когда я обездвижил ее.

— Умный мальчик, — выдохнула она от удивления, и я рассмеялся, когда вытащил нас обратно из грязи на пляж, освободив ее и позволив ей повернуться лицом ко мне.

— Уступи, — потребовал я, и мой голос донесся до всех, кто смотрел, пламя охватило мои предплечья, хотя я знал, что это было сделано.

Мама посмотрела на непроницаемую глину, которая затвердела вокруг ее рук, заблокировав ее силу и положив конец нашей борьбе.

Ее рот изогнулся в победной ухмылке, полной гордости, а моя грудь ввалилась от любви, которую я нашел в ее глазах, когда я видел во мне не просто ее мальчика, а мужчину, который обрел свою силу и пришел требовать власть.

— Я уступаю, — громко ответила она. — И я с нетерпением жду возможности увидеть, что ты будешь делать дальше, мой мальчик.

Она опустилась передо мной на одно колено, и мое сердце дрогнуло, когда реальность того, что я сделал, столкнулась со мной. Я бросил ей вызов за ее позицию и выиграл. Я был Небесным Советником. И я больше не отвечал ни перед кем, кроме своих королев.

Я упал перед ней на колени, обняв ее, и в моей груди вырвалось рыдание.

— Я люблю тебя, — сказал я ей с силой, зная, что это никогда не измениться, ни в малейшей степени.

— Я люблю тебя больше, — пообещала она, ее лоб прижался к моему, когда мы стояли на коленях, тяжело дыша и истекая кровью, истощенные как физически, так и эмоционально, навсегда изменившиеся, но в то же время навсегда такие, какими мы были.

За нами раздались аплодисменты, тела прижались ближе, а наблюдавшие за мной Фейри побежали на пляж, хлопали меня по спине и выкрикивали поздравления, ликуя по поводу свирепости битвы и того, как их всех впечатлила магия.

В центре всего этого я встретил взгляд мамы, и она ухмыльнулась мне, из ее разбитой губы капала кровь и стекала по подбородку, ее обычно идеальные светлые волосы рассыпались по плечам, испачканные грязью. Она никогда не казалась мне более красивой.

— Продолжай, — призвала она голосом, предназначенным только для меня. — Иди и пошли мир к черту, мой прекрасный мальчик. Я знаю, что это как минимум половина того, почему ты выбрал именно этот момент. Так что, если ты хочешь поколебать основы всего, на чем мы стоим, то я бы сказала, что сейчас самое подходящее время.

Я удивленно моргнул, задаваясь вопросом, откуда она знает, что еще я собираюсь сделать, и почему, после всего, что она сказала мне раньше, она внезапно оказалась за то, чтобы я это сделал.

Словно услышав этот вопрос в моей голове, она слегка усмехнулась.