Дариус рассмеялся, и его взгляд встретился с моим, его улыбка исчезла, когда он понял, что никто из нас не смеется. Мы должны были знать. Я должен был знать. Все это.

— Начни с битвы, — посоветовал я, и его лицо помрачнело.

— Ну, вы все знаете, что мой засранец отец победил меня, — горько сказал он, сжимая руку в кулак.

— Нет, он этого не сделал, — выдохнул Сет, наклоняясь так, чтобы уткнуться носом в его щеку, и Дариус вздохнул, поднимая руку и взъерошивая волосы Сета. — Ты здесь, и будь прокляты звезды, Дариус Акрукс, если ты не начнешь рассказывать нам, как и почему, и на что это было похоже, и как ты себя чувствовал, и был ли ты вообще человеком за пределами Завесы, я сойду с ума, если не узнаю этого. Или, может быть, ты был просто маленьким призраком, летящим по спирали сквозь пространство и время, совсем один, или ты был с другими призраками? Или, возможно, ты был всего лишь облаком, которое просто ничего не осознавало, и плыло через мистическое пространство ведущее к запредельному пути, уиииииииииии…

Макс щелкнул пальцем, запечатав губы Сета льдом, чтобы тот замолчал.

— Говори, — приказал он Дариусу, и тишина между нами стала глубже, мы все сидели на краю своих мест в ожидании.

Я слышал, как каждое из их сердец колотилось так же яростно, как и мое собственное. В тот момент мы были одним целым, единым существом с единственной потребностью, и когда Дариус начал рассказывать нам историю своего пребывания за Завесой, я был уверен, что звезды тоже повернулись, чтобы послушать, все внимание вселенной было направлено в эту сторону. Мы все находились в центре чего-то настолько важного, что с этого дня оно казалось определяющим для каждой судьбы Солярии.

Несмотря ни на что, близнецы были коронованы, четыре Наследника воссоединились, и казалось, что судьба этой войны снова вращается на монете. Я просто надеялся, что когда она приземлится, выбор будет в нашу пользу.

К тому времени, когда рассказ Дариуса был завершен, солнце описало дугу по небу и начало опускаться. Он рассказал нам о своей смерти, о том, как сам Дикий Король приветствовал его в царстве мертвых вместе со своей королевой. Он проводил время со своей матерью и Хэмишем, и даже со своим дядей Рэдклиффом, братом, которого убил Лайонел, а также с моим отцом. Он описал огромный дворец, наполненный бесконечными комнатами, и золотистым туманом, обитавшем в воздухе, словно звездная пыль, и как он мог обустроить комнату для своего проживания и заставить ее выглядеть так, как ему нравится, одной лишь мыслью. Он так же наблюдал за нами, прижимаясь к самой ткани Завесы, чтобы быть рядом с нами в те моменты, когда мы думали о нем или нуждались в нем, как будто наше горе призывало его к нам. Это было в равной степени ужасно и чудесно — знать, насколько близко на самом деле находились мертвые все это время.

Близнецы так и не появились у озера, а мы все были настолько увлечены рассказом Дариуса, что мне потребовалось время, чтобы начать беспокоиться по этому поводу.

Не то чтобы мне нужно было держать Дарси каждую минуту в поле моего зрения, но было трудно поверить в то, что она не захотела бы услышать историю Дариуса сама. Хотя я предполагал, что ей тоже есть что обсудить со своим близнецом.

Я осматривал небо в поисках признаков пылающих крыльев или синих волос и старался не позволять себе беспокоиться, хотя знал, что почувствую себя легче, когда она снова будет рядом со мной. Нам пришлось пройти через многое, чтобы вернуться сюда, и после стольких дней, проведенных взаперти и наедине друг с другом, было странно так долго находиться вдали от нее.

Я чувствовал себя немного не в своей тарелке, когда Сет, Макс, Калеб и Ксавьер тащили Дариуса в сторону Сферы, обсуждая ужин.

Я держался в стороне, зная, что могу последовать за ним, но я чувствовал, что Дариусу нужно время, чтобы побыть со своими друзьями, и я мог бы использовать эту тишину, чтобы переваривать все то, что он нам рассказал.

То, как он говорил о мертвых, и осознание того, что мой отец присматривал за мной, подбадривал меня и даже гордился мной, было очень важно. Мое скорбь по нему была старой раной, которая давала о себе знать время от времени, но сейчас она казалась незаживающей, и ноющей от осознания того, что у меня никогда не будет того шанса, который был у Дариуса. Больше всего на свете я хотел поговорить с отцом, жаждал его знаний и руководства в этой войне или просто его объятий. Однажды я сам встречу его за Завесой, но это не уменьшило остроты его отсутствия в настоящем.

— Я пытаюсь сделать то, что ты для меня приготовил, — сказал я небу, не уверенный, услышит ли мой отец мои слова или нет. Хотя, если Дариус был прав в своих словах о мертвых, то мои мысли о нем могли бы просто призвать его.

Был ли он здесь или нет, я не мог точно сказать. Ветер не шевелился, небо не говорило со мной, а боль от его потери все еще крепко сжимала мое сердце.

Калеб сообщил мне, что Джеральдин и ее маленькое сообщество А. С. С. разместили сумку с моими вещами в Астероид Плейс, и мне не терпелось скорее добраться до нее и найти дневник моего отца. Мне хотелось вникнуть в его слова, впитать тембр его голоса из записей и почувствовать себя… ближе к нему, как мне казалось. Возможно, я перечитывал ее тысячу раз, но что-то о возвращении Дариуса, и о том, что мой отец действительно присматривал за мной, заставило меня почувствовать, что я могу открыть что-то еще в словах, которые он оставил для меня.

Я помчался в Астероид Плейс, оставив толпу на берегу озера и вернувшись в свое старое убежище. Я нахмурился, глядя на дверь: здесь находилось столько воспоминаний, хороших, плохих, совершенно идеальных. Я коснулся пальцами дверной ручки, думая о той ночи, когда Дарси пришла ко мне во время бушующей бури, с выкрашенными в синий цвет волосами и выражением чистейшей страсти в глазах. Я так отчетливо вспомнил ту ночь, словно вернулся в нее, каждый момент запечатлен в памяти и в уголках моего сердца.

Несмотря на мое долгое отсутствие, дверь все же открылась от моего прикосновения, и я был рад обнаружить, что помещение пусто и не используется, никаких следов влияния Хайспелл, здесь нет. Я провел рукой по спинке серого дивана, слишком много ночей, потерянных из-за бутылки бурбона, так часто отправляющей меня в забвение.

Меня поразило, насколько я изменился с тех пор, как был здесь в последний раз, вся беспомощность моей прежней жизни больше не держала меня в клетке. Я был свободен. Избавившись от болезненного кома в горле, требующего, чтобы я усмирил свой гнев, выпив столько алкоголя, сколько мог.

Я был свободен от Уз Стража, которые украли мою волю и обрекли на жизнь в рабстве. Я был свободен от тьмы внутри меня, которая казалась такой неизбежной, всегда таившейся на задворках моей реальности, готовая поглотить меня целиком и утащить в бездну. До нее. Дарси Вега ворвавшаяся в мою жизнь с прекрасным светом ее души, вызывала во мне дикий восторг, которого я никогда не заслуживал. Но теперь, когда я начал находить свое место в этом жалком мире, он уже не казался таким уж жалким. Нет, пока ее душа была связана с моей голубой лентой, переплетая наши судьбы, в одну прочную нить.

Возможно, я смог бы найти ту самую роль в своей новой жизни, которая поможет привести эту войну к справедливому концу. И, возможно, ключом к этому были Камни Гильдии, если бы мы только смогли найти их все.

Я не был уверен в том, как долго простоял там, очарованный прошлым, настоящим и будущим, но когда я поднял глаза на звук открывающейся раздвижной двери в другом конце комнаты, я был совсем не готов встретиться лицом к лицу со стоящим там мужчиной. Потому что я все еще не мог поверить в то, что судьба будет так милостива и вернет его мне, и уж тем более не надеялся на то, что снова буду стоять в этом доме и видеть его, как всегда, прокрадывающимся через заднюю дверь.

— Ты здесь, — удивленно заявил я.

Жар, исходящий от его тела, заставлял воздух вокруг мерцать, и я мог почувствовать, как внутри него пробуждается его Дракон, в то время как мой собственный Орден делал тоже самое, как будто они оба умирали от желания воссоединиться.

— Отличная наблюдательность, профессор, — насмешливо сказал он, и я покачал головой, с улыбкой на губах.

— Я больше не профессор.

— Никто из нас не является тем, кем мы были в последний раз, когда были здесь, — сказал Дариус, и я кивнул в знак согласия.

— Все изменилось, — сказал я, и в этом была какая-то торжественность. Потому что, несмотря на то что, этот новый мир был безусловно лучше, чем когда либо, воровство времени всегда приносило горе. Были хорошие моменты, воспоминания, которые я делил с этим человеком, начиная с нашего детства, вплоть до этого невозможного возвращения домой. Потому что именно так я себя и чувствовал: возвращался домой к брату, выкованному в хаосе и любви. Мы были неразлучны очень долгое время, но наши пути уводили нас так далеко друг от друга, насколько это было возможно, только для того, чтобы вернуться к тому месту, где мы были свидетелями борьбы друг друга на протяжении бесчисленных ночей.

Я удивленно покачал головой, глядя на него. Этот человек, которого я любил так, как это было принято только в семье и его чистота не была запятнана всем тем, к чему мы стремились и что потеряли. Если и было что-то, чего время не могло разрушить, так это любовь. Будь то на настоящее или будущее, Дариус Акрукс всегда будет частью меня, неприкасаемой, как небо.

— Звезды сказали мне, что мы союзники Туманности, — сказал Дариус. — Судя по всему, я твой союзник номер один. Был некто по имени Гейб, который занял третье место или что-то в этом роде.

— Я рассмеялся. — Ты будешь постоянно с ним соперничать, не так ли?

— С гребаным всезнающем Провидцем? — он притворился потрясенным, а затем улыбнулся, как язычник. — О да, я собираюсь притвориться, что обладаю гораздо большей проницательностью, чем он когда-либо за всю свою жизнь.

— Все тот же засранец, да? — Я задумался.

— Почти, просто с немного большей склонностью к смерти, чем раньше.

— Значит, никакой разницы? — подразнил я, не позволяя себе думать о том, на что он намекал и какую цену, пришлось заплатить Тори, спасшую его от смерти. Было слишком приятно его видеть, и я не хотел, чтобы что-то пошло не так.

— У меня есть для тебя сообщение, — сказал Дариус, его улыбка исчезла, и мое сердце бешено заколотилось в груди. Я не расспрашивал его о моем отце и Кларе, но и без того, понимал что, у него есть кое-какие новости о них, и я так отчаянно хотел их услышать.

Я ничего не сказал, когда Дариус пересек комнату и встал передо мной, протянув руку и положив мне на плечо, выражение его лица было печальным, но в то же время полным надежды.

— Азриэль просил меня передать тебе, что он навсегда с тобой. Что он любит тебя и хочет, чтобы ты знал, что ты достоин положения, которого тебе еще предстоит достичь. Он сказал, что будет наблюдать за тобой каждое мгновение и что он не смог бы гордиться тобой больше, чем сейчас, даже если бы попытался.

Я приглушил тяжесть этих слов, мягкий голос моего отца, казалось, эхом отдавался в них, так что я почти мог слышать, как они произносятся только для меня. Я глубоко вздохнул, опускаясь на диван и провел рукой по лицу.

— Спасибо, — пробормотал я, не в силах сдержать свое горе и сказать что-то еще.

— Клара хотела, чтобы ты знал, что она теперь свободна. По настоящему. И Лэнс… — Рука Дариуса легла мне на плечо, и его хватка усилилась. — Она там счастлива. Действительно. Она даже встретила парня, который…

У меня вырвался сдавленный смешок, и я удивленно посмотрел на него.

— Ты хочешь сказать, что пока я страдал, оплакивая ее смерть, мучился из-за выбора, который мне пришлось сделать, чтобы освободить ее от этой суки Лавинии, она встречается с каким-то призрачным засранцем?

— Да, — Дариус тоже засмеялся. — Его звали Раш или что-то в этом роде.

— Раш? — Я выгнул бровь, прекрасно понимая, что Дариус мог ошибаться. Кто, черт возьми, в здравом уме, назовет своего ребенка Раш?

— Да, почти уверен, что это было оно. — Он кивнул.

— Как сыпь на яйцах? — настаивал я, и мое горе сменилось весельем, когда Дариус рассмеялся во весь голос.

— Ладно, возможно, это был Ранч, или Редж, или…