Забегаю пулей к Оле.
– Милая, я убежал. Твоё чудовище будут перекраивать обратно в Степана.
– Ой. Операция! Как же мы всё проспали. – Оля чмокает меня. – Беги, я скоро подойду, подожду в холле мед корпуса.
– Лишь бы ты не разлюбила нового меня, – обнимаю свою красавицу.
– Так ты, главное, шрам лечи, а отрезать ничего не надо. – Оля подмигивает мне с серьёзным лицом.
– А, вот значит как. Вот он секрет твоей любви! – смеюсь я.
– А ты как думал. Мы курортные развратницы такие.
Обожаю, обожаю, обожаю эту девчонку.
– Оль…Как же я люблю тебя, – шепчу ей в самую макушку и сжимаю изо всех любящих сил. – Никому тебя не отдам.
– А никуда и не уйду, – отвечает мне любимая. – Мне столько всего рассказать тебе надо… –
прижимается, ко мне, – но это всё неважно. Сначала операция.
Я не могу от неё уйти. Только сейчас понимаю смысл фразы:
"С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них, –
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!"
Я не боюсь операции. Фигня, косметическая. Но почему так щемит в груди?
Ох, совсем я чувствительный стал. Генка бы надо мной глумился до треска за ушами от хохота.
***
Я очнулся, как мне сказали, только на следующий день. Что-то пошло не так…
Наплевал на все указания и приказы мед персонала. Побежал в номер.
Такого страха я не помню в своей жизни… Я чувствовал, что что-то случилось.
Оля, Оля…
Её не было в номере. Как и не было её вещей.
Юля
Я так счастлива, что даже страшно. Разве можно быть такой счастливой? Разве может это состояние продолжаться и продолжаться?
Я знаю Степана несколько дней, а словно всю жизнь. Он не просто лучший на свете – он мой, мой, мой! Мой до мурашек, до самого сердца. Я откликнулась на него каждой своей клеточкой, каждой молекулкой тела и души.
Маринкина идея пофлиртовать под чужим именем, жила, наверное, только одну минуту: полминуты до того, как я выдала "Оля" и полминуты после.
И я забыла напрочь о ней! Я окунулась в этого парня, нырнула с головой. Его голос, его запах, его чувство юмора и начитанность – всё настолько моё, что шансов не откликнуться не было.
Я никогда не мечтала об идеальном мужчине. У меня не было мечтательного образа того самого героя, который часто создают девушки в своём воображении. Я писала истории о женщинах, ищущих счастья, о девушках, победивших обстоятельства и недругов и встретивших свою любовь. Но сама я не предавалась грёзам о принце на белом коне. У меня якобы был Макс, и всё было ровно и никак. Но когда встретила Степана, я почувствовала сразу – это Он. Мой единственный. Мой предназначенный судьбой. Тот, в чьих глазах я хочу отражаться всю оставшуюся жизнь.
Его лицо обезображено. Но я не вижу этого. Я вижу другое. Степа самый красивый парень в мире. Он ироничен и лёгок, но это только на первый взгляд. На самом деле он бесконечно глубокий и чуткий, надёжный и умеющий любить. В его глазах космос мудрости и нежности, океан страсти и любви. В его глазах – я. Он смотрит на меня так, как смотрят не просто глаза – как может смотреть только любящее сердце. Я не придумала это всё о нём. Я это чувствую и не могу ошибаться.
Я не спрашивала при каких обстоятельствах у него появился шрам на лице. Я не думаю об этом. А он пока не рассказывал.
Интересно: мы поговорили обо всём на свете и не обсудили миллион разных тем.
Я улыбаюсь этой мысли. Забавно, как много влюбленные могут сказать друг другу и при этом не сказать ничего…
Я досушиваю волосы и смотрю на себя в зеркало. Улыбка медленно сползает с моего лица. Я ведь так и не сказала ему, что я Юля, а не Оля. Маленький, безобидный обман, но обман. Он – ложка дегтя в моей бочке счастья.
Всё у нас со Степаном завертелось стремительно и легко, и подходящий момент для признания был упущен, а потом всё забылось и имена в той неге не звучали, а после показалось нелепо уточнять. А сейчас хотела сказать, но не перед операцией же.
Ничего особенного, уверена, что это не сыграет никакой роли в наших отношениях, но всё же не на бегу о таком говорить…
