— Я унизила его.
— Каким это образом? Сказала, что в его штанах пусто?
— Примерно.
— Ада, это не повод бить тебя! Нельзя спускать такое на тормозах!
— Мама, я никуда не поеду. Всё кончено. Я иду в душ.
— Не пущу!
— Мама, я не собираюсь резать вены. У меня другие планы на жизнь, — Аделина устало обняла мать и прошла мимо неё в ванную.
***
Адель стояла под струями тёплой воды, смывая с себя остатки крови, пота и мыслей о Косте. Всё получилось гораздо хуже, чем она предполагала. Теперь всё закончилось, и Аделина жалела, что всё произошло именно так, а не иначе. Но, к несчастью, время невозможно повернуть вспять. Невозможно вернуть сказанных слов и совершённых поступков. Девушка понимала, что боль со временем уйдёт, рано или поздно наступит душевное равновесие. А сейчас Адель могла только ждать тот момент, когда она сможет идти вперёд, не оглядываясь на прошлое.
***
Аделина заварила себе крепкое кофе и села на диван, укрывшись пледом. Лидия Алексеевна пришла к дочери, и устроившись рядом, обняла свою девочку. Адель положила голову на плечо матери и заплакала, не в силах сдержать эмоции.
— Может я соберу пацанов, и мы наваляем этому придурку? — Лёша стоял в дверях и с болью смотрел на сестру.
— А потом я вам наваляю! — Лидия Алексеевна строго посмотрела на сына, — не лезь, куда не надо. Тебя это вообще не касается, Лёша. Я понимаю, что ты хочешь защитить сестру, но кулаками проблему не решить. Можно приобрести ещё больше неприятностей на свою голову.
Они оставались на своих местах больше часа в тяжелом молчании, каждый погружённый в свои мысли. А потом Аделина попросила брата сходить в аптеку за мазью от синяков, а маму приготовить ужин. Девушке хотелось побыть одной и привести своё спутанное сознание в порядок.
Адель достала из ящика чистую тетрадь и принялась записывать свои чувства на бумагу. Она писала, переписывала, зачёркивала, вырывала и комкала листы, до тех пор, пока не получила результат в виде трёх четверостиший, которые точно описывали состояние её души на тот момент.
Девушка вытащила из чехла гитару, подаренную родителями на совершеннолетие, и провела пальцами по струнам. Инструмент был расстроен и несколько минут ушло на отладку, а потом пара знакомых аккордов сложилась в печальную мелодию, напоминающую испанские баллады о несчастной любви и страсти.
Аделина просидела в обнимку с гитарой весь вечер, вспоминая старые дворовые песни, хиты Цоя, «Агаты Кристи» и «Наутилуса», которые когда-то слушала в исполнении Кости, и снова плакала. Плакала до тех пор, пока, не устала и не легла на диван, чтобы просто смотреть в потолок, и ничего не делать.
***
— Доча, тебе звонят, — Лидия Алексеевна тихонько заглянула в комнату.
— Кто? Я же телефон разбила, — равнодушно спросила Адель.
— Катюша знает мой номер. Не смогла до тебя дозвониться. Поговоришь?
— Да.
Лидия Алексеевна протянула дочери мобильный и ушла на кухню, чтобы снова вытереть слёзы, которые душили её от обиды за дочь.
— Катюша, привет.
— Привет, детка! Что с телефоном? — в трубке раздался звонкий голос подруги.
— Ему пришёл конец.
— Плохо. Я чего звоню. Через неделю организую шашлыки на даче. Ты приедешь?
— Да. А можно с подругой? Давно хочу вас познакомить.
— Конечно — не вопрос. Чем больше народу, тем веселее! Позвони мне ближе к делу, договоримся по времени. Кстати, Костику скажи. Ладно?
— Я приеду только с Наташей, — голос Аделины предательски дрогнул.
— У тебя всё хорошо? А Кости почему не будет?
— Всё хорошо. Просто спать уже легла. Я тебе при встрече расскажу.
— Ладно, не буду больше беспокоить, отдыхай.
В трубке послышались гудки. Адель отключилась и тут же набрала номер Наташи.
— Привет. Поедешь на следующей неделе на шашлыки к моей подруге? Это недалеко за городом. Я возьму машину у матери.
— Конечно. Ты же знаешь — я за любую движуху! Только скажи мне, детка, что с твоим голосом? — Наташа почувствовала перемену в обычных интонациях подруги.
Адель прокашлялась и постаралась придать голосу обычное звучание:
— Всё в порядке.
— Не обманывай. Я слышу, что, что-то не так.
— Просто…, — Адель снова не смогла сдержать эмоции. Девушку душили слёзы.
