Персонажи сами возникали в моем подсознании
— как сумма всего, что я знала о других,
и моей собственной скрытой натуры:
по-другому со мной не бывает.
Мюриэл Спарк
«Умышленная задержка»
В тот апрельский вечер я собиралась в театр и потому договорилась со своей любимой подругой Аленой, что она сделает мне прическу. У нее хороший вкус и золотые руки, а мое лучшее достижение в создании куафюр — хвост, стянутый резинкой.
Алена живет на самом краю Западного района, где город плавно перетекает в дачные участки. Здесь стоят одноэтажные почти деревенские домики за штакетными заборами, рядом с которыми частенько бродят куры, по весне ветер гонит вдоль ухабистых узких улиц метель из вишневого и яблоневого цвета, а вечерами старушки на лавочках моют косточки родне, соседям и правительству. Я не люблю этот район за душную пыль летом, гололед зимой и непролазную грязь в остальные времена года, к тому же дощатые нужники, торчащие за грядками, не вызывают у меня умиления.
Как обычно, я приехала раньше уговоренного срока и некоторое время сидела на лавочке у Алениного забора, любуясь великолепным пейзажем напротив: недостроенный дом в стиле «русское баракко», окруженный порослью молодой крапивы, обширная лужа посреди переулка, в которой плыли, отражаясь, пухлые розовые облака, стайка воробьев, выясняющая отношения среди свежей листвы, — а слух услаждало тявканье двух Алениных шавок, созданий, на мой взгляд, тупых и беспонтовых. Я не живодер, но только искренняя симпатия к Алене не дает мне угостить их каким-нибудь зоокумарином.
По видному мне кусочку Октябрьской улицы промелькнул бело-красный автобус, и буквально через пару минут в переулке показалась Алена. Заметив меня, она помахала рукой и ускорила шаг.
— Привет! Давно ждешь?
— Самую чуть. Привет, Аленушка!
Алена придержала собак, и я быстро пробежала от калитки к двери. Мы вошли, и подруга устало плюхнулась на табуретку.
— Чай ставить? — спросила я (личного парикмахера надо ублажать!).
— Давай, а то я что-то дохлая сегодня, — согласилась Алена.
В гостях у Алены я бываю так часто, что ориентируюсь на кухне едва ли не лучше самих хозяев, поэтому подготовка всего необходимого для чаепития не составила никакого труда. Когда же мы наконец устроились за столом, на котором дымился в чашках ароматный чай, а в розетках янтарем и рубином светилось варенье, я весело потребовала:
— Ну, излагай, что нового?
— Да что тут излагать, — вздохнула привычная к моим манерам подруга. — Виталик вчера звонил. Приезжает через неделю.
Я застонала.
Виталий Ворошильский, молодой и довольно успешный предприниматель, периодически наезжал в наш Энск по каким-то не совсем мне ясным коммерческим делам и года два назад оказался в компании, которую украшала своим присутствием Алена (она на тот момент как раз окончила педагогический институт, ныне с провинциальным шиком именуемый университетом). Мужик мгновенно попался, что меня лично не удивило. Если бы я была мужчиной, то, конечно, тоже не осталась бы равнодушным к обаянию больших карих глаз, пышной каштановой шевелюры и точеной фигурки моей подруги. Поначалу Ворошильский не произвел на Алену, отнюдь не обделенную мужским вниманием, особого впечатления, но не отступил, а начал планомерную осаду. Как говорила потом Алена: «Он взял меня измором. Проще этому человеку отдаться, чем от него отвязаться». С тех пор Алена маялась: с одной стороны сомнительный (и не одобряемый родителями) статус подружки заезжего бизнесмена, с другой — Ворошильский делает щедрые подарки, водит по модным заведениям и ко всему этому хороший любовник…
— Надолго приезжает?
— Недели на две.
Так. Теперь все время до появления Ворошильского Алена будет размышлять, как ей собраться с духом и объявить ему, что между ними все кончено, а потом две недели застать ее дома и трезвой будет практически невозможно, знаю по горькому опыту. Впрочем, как мне кажется, со временем Аленка по-своему привыкла и привязалась к Виталию, поэтому я не слишком серьезно воспринимала постоянные разговоры о разрыве с ним.
— Нет, Олька, на этот раз я решила окончательно. Он приезжает, мы идем в «Метелку», я напьюсь для храбрости, скажу, что все кончено, — и пусть валит на все четыре ветра!
— Ну, подруга, у тебя и запросы! А попроще «Метелки» ничего не подойдет?
Это я от зависти. Сама я в «Метелке» — то бишь, «Метелице» — не была ни разу: финансы не позволяют, а кавалеров вроде Ворошильского у меня нет.
— А он еще в прошлый раз обещал, что мы пойдем, так пусть слово держит!
Аленка смотрела на меня взглядом ангела, и у меня язык не повернулся сказать, что если уж она в «Метелице» напьется, то и думать забудет о расставании с Ворошильским.
После чая мы занялись сотворением красоты из имеющегося в наличии материала. Алена уложила в изящную прическу мои длинные темно-русые волосы. Продуманный макияж подчеркнул серо-зеленые глаза с длинными ресницами и полные губы. Я знала, что нефритового цвета платье, облегающее мою довольно стройную фигуру, мне очень к лицу, и единственным, что вызывало некоторые опасения, были новые элегантные туфли. Ну, не умею я на каблуках ходить, хоть тресни, а в театре хочется выглядеть соответственно.
— Спасибо тебе, Аленушка.
— Да не за что.
Я посмотрела на часы:
— Так, пора мне собираться-выметаться, а то опоздаю.
— Давай, театралка.
— Между прочим, тебе тоже можно было бы как-нибудь пойти… — намекнула я, не питая, впрочем, особых надежд.
— Нет, спасибо. Тащиться при полном параде и сидеть молча — уволь. Я лучше дома спокойно по видику фильм посмотрю.
— Ну, дело твое.
Мы осторожно расцеловались, и Алена повторила маневр с собаками. Внимательно глядя под ноги, я проследовала по переулку и вышла на Октябрьскую. Деньги были, и я решила не ждать автобус, но, по закону подлости, на улице не наблюдалось ничего похожего на такси. Я уже начинала волноваться, когда, наконец, на призывный жест поднятой руки остановились потрепанные зеленые «Жигули», в которых сидели двое молодых мужчин.
— Девушка, вам куда? — высунулся один, симпатичный сероглазый блондин.
Обычно я выбираю машины с водителями постарше, но время поджимало, да и парни показались вполне безобидными… Ладно, рискнем!
