- Юленька, радость моя, - Геннадий Константинович, которого все актёры в нашем театре звали просто Геком, картинно заламывал руки и только что на колени передо мной не падал, - ты же такая умница, красавица, талантище!
Я тоскливо вздохнула, глядя на притаившуюся в складках бархатной портьеры паутину. Само собой, я и умница, и внешностью с талантом природа меня не обделила. Да и ситуация откровенно патовая: за две недели до премьеры актриса, играющая Джульетту, в пух и прах рассорилась со всеми от режиссёра до гримёров и костюмеров и ушла из театра, громко хлопнув дверью. Спектакль, в который вбухали кучу времени, сил и денег оказался под угрозой срыва, ведь, согласитесь, невозможно поставить нетленную трагедию Шекспира «Ромео и Джульетта» без главной героини! Не в самого же себя должен влюбляться Ромео! Впрочем, блистательный Александр Опалов, признанный герой-любовник нашего театра, из-за которого, собственно, и началась вся эта свистопляска, вряд ли мог подарить своё сердце даме. Во-первых, потому, что вряд ли оно у него было, а во-вторых, все самые тёплые и искренние чувства Александр испытывал лишь к самому себе и никому более. Правда, противостоять шарму и воистину дьявольскому обаянию нашего театрального Казановы было практически невозможно, я, по крайней мере, не слышала, чтобы нашлась хоть одна девушка или даже зрелая опытная женщина, которая бы ему отказала. Собственно, наша красавица Марина, которая должна была играть Джульетту, потому и сорвалась, что за десять минут до репетиции сцены под балконом застукала своего Ромео в весьма пикантной позе с Кристиной, которая, вот каверза судьбы, должна была изображать синьору Капулетти! На крики и вопли увенчанной рогами примы сбежался весь театр, а Александр заявил, что до начала репетиции у него ещё десять минут, которые он волен провести так, как ему заблагорассудится, после чего запер дверь гримёрки, дабы завершить начатое. Наличие гомонящей за дверью публики его ничуть не смущало, а Кристина не стала спорить, благоразумно решив, что раз репутация погублена и все и так знают об их интрижке, спасать остатки чести и гордости нет никакого смысла. Как говорится, сгорел сарай, гори и хата.
Марина, как истинная актриса, с каждой минутой пребывания на сцене (пусть и импровизированной) всё больше и больше входящая в роль, потребовала от Геннадия Константиновича, которому злая судьба выделила роль режиссёра этой постановки, выкинуть по известному и весьма неприличному маршруту и Александра, и Кристину. Едва ли не поголовно влюблённые в Опалова дамы подняли страшный шум. Да и мужчины, которые надеялись повторить проторенный нашим Ромео путь, тоже высказались против увольнения Кристины. Скандал ширился и набирал обороты, вопли и визги стояли до небес, когда наша прима выдвинула классический ультиматум: или уходит она, или выгоняют их. Геннадий Константинович, которому все эти разборки и капризы были уже поперёк горла, лишь рукой махнул. Уверена, будь наш Гек менее интеллигентным, послал бы всех по витиеватому маршруту, какому и грузчики бы портовые позавидовали. Марина, свято убеждённая, что за неё будут держаться и биться до последнего (она же красавица! Прима! И вообще, само совершенство со всех сторон!!!) покраснела, побледнела, затем бросила убийственно колкую гадость, пожелав всем скончаться страшных муках в полной нищете и забвении и сбежала, оглушительно грохнув тяжёлой входной дверью. Каюсь, в первую минуту после её ухода я искренне радовалась воцарившейся тишине, понимание произошедшего пришло позже, а окончательное осознание всей глубины ямы, в которой мы оказались, появилось лишь теперь. Потому что наш милейший Геннадий Константинович выбрал на роль Джульетты… меня. Спору нет, предложение само по себе весьма заманчивое, плоха актриса, которая не мечтает хоть раз блеснуть в постановке самой популярной трагедии Шекспира, но, три тысячи чертей, как говорила моя любимая миледи из «Трёх мушкетёров», плата за эту роль уж слишком велика. Во-первых, на меня ополчится львиная доля дам нашего театра, ведь как я уже говорила, в Ромео влюблены почти все сотрудницы и актрисы. Во-вторых, мысленно я уже собирала чемодан для поездки на свадьбу к сестре, которая целых три года выбирала достойную оправу себя, такой замечательной, и наконец-то окончательно определилась с женихом. Неявка на семейное торжество, по размаху спорящее лишь со спуском на воду «Титаника», приравнивалась к измене вере и Отечеству и каралась по всей строгости семейного закона: непрестанными жалобами, упрёками, мелкими подлянками, а то и бойкотом. Помимо этого было ещё и в-третьих: Ромео мне не нравился категорически. Александр Опалов упорно напоминал мне самодовольного и придурковатого павлина из мультика про хитроумного лисёнка Вука. Разумеется, мне хватало благоразумия держать своё особое мнение при себе, впрочем, учитывая, что я всего лишь замена примы, несравненный Александр своё царственное внимание мне и не уделял, чему я была даже рада. Только вот, если я стану Джульеттой из основного состава, избегать внимания Опалова станет невозможно, а пополнять его коллекцию ещё и своим разбитым и растоптанным сердцем мне совсем не хочется.
- Юленька, - Геннадий Константинович смотрит на меня так, что отказать ему просто невозможно. И вообще, это мой шанс заявить о себе, глупо от него отказываться!
- Уговорили, - я улыбаюсь и даже почти верю в то, что всё будет хорошо. – Очень постараюсь стать Джульеттой.
- Главное – не повторите её печальной участи, - Геннадий Константинович смеётся и проводит ладонью по груди, беду стряхивает, чтобы на вороте не висла.
Что поделать, деятели искусства – люди творческие, а потому весьма суеверны! И пусть я стараюсь во всём и всегда быть благоразумной особой, гипотетическую беду с себя всё равно смахиваю. Бережёного-то, как известно, и бог бережёт.
Успокоившийся и повеселевший Геннадий Константинович подхватывает меня под ручку и провожает на сцену. Я такому знаку внимания со стороны режиссёра ничуть не противлюсь, потому как, во-первых, приятно, во-вторых, не так уж часто за мной ухаживают, а в-третьих, покровительство режиссёра лишним не будет в нашем тесном мирке, иногда удивительно похожем на закрытую банку с ядовитыми змеями.
Пока я предавалась размышлениям о плюсах и минусах произошедших в моей жизни изменениях, Геннадий Константинович торжественно вывел меня на сцену, где царила обычная репетиционная суета. Дарья Васильевна, пышнотелая хохотушка, о чём-то перешёптывалась с голубоглазой белокосой Ульяной, время от времени то одна, то другая звонко прыскали и спешно прижимали ладошки к губам. Не иначе, разразившийся скандал смаковали. В их сторону косится Кристина, на бледном лице которой с каждой минутой всё заметнее проступают красные пятна гнева, смущения и обиды, ведь Александр в сторону любовницы даже не смотрит. Опалов стоит в самом центре сцены, вокруг него, впрочем, как обычно, цветник из обожательниц и почитательниц. Мужчина прижимает к себе тоненькую черноглазую Анечку и что-то страстно шепчет ей на ухо. Аня краснеет, смущённо опускает взор, но не делает ни малейшей попытки отстраниться или убрать наглую руку, фамильярно расположившуюся на впадинке поясницы. Ну вот, у нашего Казановы появилась новая жертва. Не понимаю, чем он их берёт?
- О, а вот и наша красавица пожаловала! – приветствует меня проказливой улыбкой Максим, которому просто везёт на роли странных, чудаковатых или откровенно безумных персонажей. Стоит ли говорить, что в «Ромео и Джульетте» он исполняет роль Меркуцио?
- Юлька, иди сюда, - мой двоюродный брат, Кирилл, который и привил мне страсть к миру театра, приветственно машет рукой.
Слышатся и другие приветственные возгласы, Ульяна та и вовсе с визгом бросается мне на шею, словно не видела меня лет десять и уже не чаяла больше лицезреть.
- Прошу минуту внимания, - голос Геннадия Константиновича разносится под гулкими сводами, призывая к вниманию и подчинению. – В связи с, кхм, увольнением Марины роль Джульетты будет исполнять Юлия.
На меня моментально уставились все собравшиеся на сцене, отчего я почувствовала себя разведчиком, попавшим под лучи прожекторов. И как-то само собой вспомнилось, что это уже не первый раз, когда меня ставят на замену примы, но за несколько дней до премьеры Марина с видом «ладно уж убедили, спасу вашу постановку от провала» возвращается и блистает на премьере. А я играю ту же роль, но позже, когда ажитация от постановки постепенно угасает и уже ничто не может затмить блеска примы. Обидно? Если совсем честно, то да, немножко, всё-таки для меня важнее то, что происходит на сцене, а не за её пределами.
- А почему опять она? – возмущённо пискнула Анечка, которой присутствие Александра придало невероятную смелость, обычно от нашей молчаливой скромницы, кроме реплик из роли, и слова не услышишь.
Анечка страстно мечтает блеснуть, но, увы, ей достаются роли подруг главной героини, верных служанок, молчаливых красавиц, блистающих на балах и за всю постановку говорящих от силы пару фраз. В этот раз Анечка играет Розамунду, в которую страстно был влюблён Ромео, но только до встречи с Джульеттой.
- Ого, поздравляю, Юльчик, в гору пошла! – Кирилл хлопает меня по спине так, что я даже проседаю под его богатырской рукой.
- Оу, новая Джульетта, - серые глаза Александра вспыхивают, словно у вышедшего на охоту кота.
Опалов без колебаний оставляет Анну и мягкой походкой заприметившего добычу хищника направляется ко мне. Я встречаю его чуть приметной улыбкой, которую Казанова воспринимает как обещание лёгкой победы. А зря, потому что вспоминаю я в этот момент павлина, которого хитрый лис Вук подманивает к себе с помощью разложенных на дороге вишен. Нет, что бы ни говорили, а очень Александр на того павлина похож, такой же самодовольный и надутый!
- Уверен, наше знакомство перерастёт в крепкую дружбу, - Опалов берёт меня за руку и слегка касается губами кончиков пальцев.
Интересно, скажи я, что это цитата мамы Рудика из фильма «Москва слезам не верит», Александр бы понял намёк? Вряд ли, что-то я не уверена, что Опалов хоть раз смотрел этот фильм, а если и смотрел, то не понял. Я решительно освобождаю руку, смотрю строго, не допуская и намёка на фамильярность:
- Не уверена, что вы умеете дружить.
Обожательницы дружно ахают и смотрят на меня с таким осуждением, словно я в государственный флаг сначала высморкалась, а потом ещё и на портянки его пустила. Так, спокойно, Юленька, врагов у тебя из-за новой роли и так немало будет, не стоит увеличивать их количество. Я растягиваю губы в вежливой улыбке, призванной компенсировать горечь слов. К счастью, Александр не спешит натравливать на меня своих обожательниц, смотрит пытливо, словно мысленно разбирает по косточкам одну излишне языкастую актрису.
- Вы меня слишком мало знаете, чтобы делать хоть какие-то выводы.
Я с готовностью ухватываюсь за возможность заключить перемирие:
- Несомненно.
Геннадий Константинович звучно хлопает в ладоши, отвлекая внимание собравшихся от нашего с Александром междусобойчика:
- Так, планы меняется, репетируем сначала первую встречу на балу! Синьора Капулетти, вы стоите справа, кормилица сзади, Ромео, Бенволио и Меркуцио – вы выходите слева. Джульетта, душа моя, ты держишься около матушки.
Повинуясь команде режиссёра, мы с Дарьей Васильевной и Ульяной удаляемся к правому краю сцены, причём Ульяна, ярая обожательница Опалова всё время норовит вылезти вперёд, чтобы полюбоваться на объект своей страсти.
- Кормилица, - раненым медведем рявкает Геннадий Константинович, - ты куда вылезла?! А ну, назад!
Ульяна неохотно отступает, угрожающе сопя мне в спину. Вот пустите меня на фламандские кружева, не понимаю, что в Опалове находят! Ай, ладно, ну их всех, сейчас важно лишь то, что я Джульетта, мне нет ещё и четырнадцати, но у меня уже просил руки Парис, один из самых завидных женихов Вероны. Мой отец не спешит давать согласия, ему жаль так скоро расставаться с дочерью, а вот матушка, напротив, очень хочет, чтобы я влюбилась в Париса как можно быстрее. В идеале, с первого взгляда. Я прикрыла глаза, настраиваясь на роль, пробуждая в душе щемящее предчувствие чего-то волшебного и невероятного.
- Музыка, танцуем!
Геннадий Константинович повелительно взмахивает руками и мы, словно послушные воле кукловода марионетки, начинаем кружиться в танце. Я робко и сдержанно улыбаюсь молчаливому Игорю, которому с завидным постоянством везёт на роли обманутых мужей и брошенных женихов. Слава богу, хоть вне театра у Игоря крепкая и любящая семья и годовалые двойняшки!
Повинуясь повелительному взмаху режиссёра, я грациозно перепархиваю к центру сцены и встречаюсь взглядом с пылкими очами Ромео. Вот тут между нашими героями и должна вспыхнуть сладостная и губительная искра любви, приведшая к трагической развязке, но… между мной и Александром никакой искры нет и в помине. Я никак не могу поймать тот сладостный восторг первой встречи, то безрассудное блаженство, способное перечеркнуть многолетнюю вражду, в которой Ромео и Джульетта выросли. Я играю и, судя по одобрительному ворчанию режиссёра, делаю это неплохо, но в том-то и проблема, что в душе единения с Джульеттой у меня нет. Как говорил король Клавдий в ещё одной трагедии Шекспира: «Слова летят, мысль остаётся тут. Слова без мысли к богу не дойдут».
- Юленька, - Геннадий Константинович берёт меня за руку, заглядывает в глаза, - душа моя, соберись. А то, - режиссёр переходит на театральный шёпот, - запру с Опаловым в одной гримёрке и не выпущу, пока ты в него не влюбишься.
Поездка на свадьбу к сестре прощально махнула дымком из паровозной трубы и растаяла в прозрачной дымке. Я виновато улыбнулась режиссёру:
- Простите, сейчас соберусь.
Геннадий Константинович ободряюще похлопал меня по руке:
- В этот раз ты точно будешь играть на премьере, обещаю.
Угу, свежо предание. Я расправила плечики и повернулась к сцене с нежной улыбкой дебютантки на первом балу, свято верящей в большое чудо, коим непременно обернётся вся её жизнь.
