- Именно – я кивнула, подтверждая серьёзность сказанного, - мне нужно ещё два дня для того, чтобы его закончить.
- Покажи мне его.
Если бы у меня была хоть какая-то начатая вышивка, я бы её обязательно показала, а так пришлось пускать в ход весь свой актёрский талант. Я отрицательно покачала головой, глядя прямо в глаза синьоре Капулетти:
- Не могу. Я дала обет, что мой жених первым увидит предназначенный для него подарок. Иначе наш брак будет несчастным, а нас обоих ждёт преждевременный конец.
Про раннюю смерть я добавила исключительно для того, чтобы придать вес своему обету. Вряд ли, конечно, синьору Капулетти опечалит моя ранняя гибель, но рисковать графом Парисом она точно не станет, не посмеет, ведь он весьма влиятельный человек. Маменька недовольно поджала губы, буравя меня ледяным, тяжёлым, точно гранитная плита, взглядом. Я стойко выдержала её взор.
- Хорошо, - недовольно проскрежетала синьора Капулетти, - я поговорю с твоим отцом, моим супругом. Если он и граф согласятся немного подождать, будь посему. А нет… - женщина выразительно развела руками.
- Когда вы известите меня о решении батюшки?
Только бы не вечером, не хочу, чтобы нашей встрече с Яром помешали.
Синьора Капулетти задумалась, нахмурившись и неосознанно теребя пояс:
- Думаю, часа через два. Я передам тебе решение твоего отца через кормилицу.
Хвала небу, вечером мне никто не помешает! Скрывать улыбку я не стала, почтительно поцеловала синьоре Капулетти руку:
- Благодарю вас, матушка.
- Помни, дитя, - синьора Капулетти слегка коснулась моей щеки холодными, словно у покойницы, пальцами, - мы действуем во имя блага нашего рода и тебя самой. Будь благоразумна и не упрямься воле своего отца.
- Да, матушка.
Синьора Капулетти ушла, оставив после себя тяжёлый аромат духов и смутное, словно сгущающиеся сумерки, беспокойство. Вот умеют же некоторые настроение портить! Я опять перечитала присланную от Ярополка записку, посмотрела в окно и досадливо вздохнула. Да что же это солнце никак не садиться, застряло оно в одной точке что ли?! Прямо издевательство какое-то! Я прошлась по комнате, проверила состояние Опалова (нос горячий, глаза закрыты, но дыхание ровное) и опять посмотрела в окно. Нет, нужно себя чем-то занять, а то я точно свихнусь от ожидания. Я попросила кормилицу принести мне какую-нибудь незаконченную вышивку. Рукодельница из меня, прямо сказать, не ахти, но шить и вышивать я умею, уроки технологии в школе не прошли зря. Мария моей просьбе удивилась, однако спорить не стала, принесла простенькую, но весьма милую цветочную вышивку. Отлично, займу руки, глядишь, и время пойдёт быстрее! Я с азартом приступила к работе, время от времени посматривая за окно на медленно и весьма неохотно ползущее к горизонту солнце. Правильно всё-таки говорят, что нет ничего хуже, чем ждать и догонять.
Я до крови наколола палец, три раза напутала в узоре и два раза порвала нитку, когда в комнату вплыла сияющая кормилица и привычной скороговоркой, перескакивая с одного на другое, поведала мне, что граф Парис охотно собрался отложить венчание на пару дней, дабы я могла закончить для него свадебный подарок. А он, оказывается, милый юноша, даже жаль, что я так толком его и не разглядела. Искренне хочу верить, что ему повезёт встретить достойную и милую девушку, которая полюбит его таким, какой он есть. Я опять посмотрела в окно. Ура, начинают сгущаться сумерки, совсем скоро я увижусь с Яром!
- Кормилица, милая, - я прервала сыплющую славословия графу Парису Марию, - совсем скоро мне опять потребуется твоя помощь.
- Всё сделаю, голубка моя, - горячо заверила меня кормилица.
Да я в этом даже не сомневаюсь.
- Как стемнеет ко мне придёт Тибальт, прошу тебя. Будь так любезна, проследи, чтобы нам никто не мешал.
Мария резко поменяла симпатии и принялась с тем же пылом и жаром хвалить Тибальта, многословно заверяя меня в своей верности и готовности исполнить любой мой приказ. Интересно, а если бы я, как Иван-царевич, с лягушкой бы обвенчалась, кормилица бы и в этом меня поддержала? Уверена, что да, причём ещё и свадьбу бы нам организовала. Вот оно, абсолютное безусловное принятие, о котором так много пишут!
Когда окончательно стемнело, кормилица помогла мне облачиться в тонкую ночную рубашку и ушла, прихватив с собой Александра. Я осталась одна, напряжённо вслушиваясь и всматриваясь в темноту. Сердце у меня грохотало так, что мне казалось, будто его стук слышен всем обитателям дома, пальцы от волнения были ледяными и слегка подрагивали, в голове царил самый настоящий сумбур. Страхи, сомнения, надежды, страсть сошлись в отчаянном поединке, грозя довести меня если не до безумия, то до нервного срыва точно. Чтобы хоть немного успокоиться, я закрыла глаза и принялась считать, всё время сбиваясь и отвлекаясь на доносящиеся с улицы шорохи.
- Юля…
- Яр! - Я быстрее ветра слетела с кровати и бросилась к смутной фигуре, чуть заметно виднеющейся во мраке комнаты.
- Ты всё-таки пришёл!
- Разве я мог поступить иначе?
Я не видела лица Ярополка, но в голосе слышала улыбку. И усталость, тщательно скрываемую от меня.
- Яр, - я потёрлась щекой о плечо любимого, обнимая его крепко-крепко, чтобы никакие силы не смогли нас разлучить, - Ярушка…
Что было потом, знаем лишь мы двое, да ещё луна, самым наглым образом заглядывающая в окно и подсматривающая за нами, бледнея от зависти. На рассвете, когда от завистницы-луны остался лишь тонкий, едва заметный серпик, а небо на востоке всё сильнее наливалось нежно-розовыми рассветными красками, Яр собрался покинуть меня. Я как могла оттягивала миг разлуки, моё сердце леденело в груди, одолеваемое тысячами сомнений, страхов, предчувствий неизбежной беды.
- Не хочу, чтобы ты уходил, - я прижалась к груди Ярополка, слушая биение его сердца, самую сладкую для меня мелодию.
Ярополк нежно поцеловал меня в макушку:
- Сегодня вечером мы опять увидимся и больше никогда не разлучимся.
Ох, любый мой, твоими бы устами да мёд пить!
- Прошлый раз ты говорил то же самое, а сам пропал, - мой голос предательски задрожал, по щекам, обгоняя одна другую, побежали слёзы, - у меня даже воспоминания о тебе стёрли!
- Пытались стереть, - мягко возразил Яр, губами собирая слезинки с моих щёк, - но у них ничего не вышло, потому что наша любовь сильнее всего на свете. Верь мне, Юля, у нас всё будет хорошо.
Я шмыгнула носом:
- Обещаешь?
- Клянусь.
Я решительно вытерла слёзы и храбро улыбнулась, прицыкнув на продолжающее ныть и капризничать сердечко:
- Я тебе верю. Иди, не хочу, чтобы тебя заметили у меня в комнате или на улицах города. Вечером увидимся!
