Стопка перекочевала на кровать. Пижама, белье, закрытый купальник, белые гольфики, платье, майка и шортики. Соня рассмотрела каждую вещь по отдельности. Розовая пижама состояла из рубашки и штанов, ткань была мягкой и пушистой, спать в такой должно быть удобно.
Купальник — он и на Марсе купальник. Впрочем, на Марсе нет водоемов. Но как-то ведь там купаются? Люди не могут не купаться, иначе это уже не люди, а какой-то другой вид.
Желтые майка и шорты — это, как видно, местная замена спортивного костюма.
Цветастое платье с оборочками заканчивалось на середине бедер, ткань играла на свету и переливалась. В таком можно сниматься в историческом фильме. Еще бы шляпку с кружевными полями, вуаль на лицо и остроносые сапоги на каблуке-шпильке. Смехота.
А туфельки — черные, глянцевые и действительно остроносые — в самом деле ждали на полке у выхода. Рядом с ними примостились округлые цветные ботики на пористой подошве и застежках-липучках. Такое Соня видела на спортсменах в старых записях.
Ну уж нет. Если не дадут спрей-обуви, она лучше босиком ходить будет.
Кстати, пора выяснить, правильно ли поняты условия. Соня подняла лицо к потолку:
— Парадная форма — это платье и туфли?
— Да, — принеслось из ниоткуда.
— Туфли обязательны?
— До возвращения домой или перехода в другое качество необходимо соблюдать правила, одно из них — носить форму. Об остальном будет сказано на построении.
Правила, конечно, дурацкие, и все же это правила, придется их выполнять. Соня влезла в платье, поочередно вдела ноги в белые гольфики, последними натянула туфли. Да это же каторжные колодки, про которые говорилось в исторических передачах!
Надо привыкать.
Она вышла.
Пришлось вновь схватиться за стену, чтобы мозг разобрался с увиденным. Длинный коридор исчез, пространство напоминало зеркальную комнату с бесконечным количеством дверей. Их накидали в безумных сочетаниях, хаотически, как ножи в мишень: одна наползала на другую, располагалась за другой, как карты в колоде, под углом к другим, пересекаясь с ними в самых диких сочетаниях… Нет, сравнения с ножами и картами плохие. Скорее, здесь перемешались пространства виртуальных реальностей. Глаза не понимали, что видят, сознание отказывалось верить.
Из дверного сумбура вел единственный выход, и Соня побежала туда, чтобы голова не закружилась от невозможности происходившего. Одновременно из всех дверей выходили мальчики и девочки всех цветов кожи и волос, и было непонятно, как они не сталкиваются между собой. Казалось, что одни проходят сквозь других, у всех был ошалелый вид, и все спешили к выходу.
Девочки различались цветом платьев, мальчики походили друг на друга как солдаты — все в одинаковых белых рубашках и черных брюках. На ногах у них тоже были туфли, еще более нелепые и неудобные, чем женские. На Земле так ходят правительственные чиновники, а раньше ходили многие, чтобы подражать чиновникам. В те времена власть давала дополнительные права. Позже права у всех выровнялись, ответственность власти выросла, и найти нужного человека стало трудно — мама рассказывала, что это главная проблема в их работе. Люди не боялись ответственности, но все хотели интересную профессию. Желающих отвечать за работу других всегда было мало.
Выход из дверного калейдоскопа вывел в помещение вроде зала для собраний или древней спортивной арены. Профессиональный спорт ушел в прошлое полвека назад — телесное модифицирование сделало рекорды и победы бессмысленными. Когда хотелось поиграть, скажем, во всем известные футбол или баскетбол, люди надевали очки и группировались по интересам. Для физического развития достаточно было здорового образа жизни.
Соня улыбнулась: зал, куда собирались сотни учеников, напомнил ей бассейн, если спустить воду. Над головами — безбрежная чернота космоса с родной планетой, стены состояли из чего-то светлого и невзрачного, где не на чем зацепиться взгляду, пол — шероховатое покрытие вроде асфальта. Сгрудившиеся «на дне бассейна» ученики походили на рыб, вынутых из родной стихии. Все оглядывались, стоял опасливый гул, кто-то ворчал под нос, кто-то переговаривался, и все чувствовали себя неуютно.
Из прохода прибывали новые мальчики и девочки. Прошла еще минута, и зал заполнился до отказа. Было светло, но не ярко. В чистейшем воздухе, где не нашлось бы ни пылинки, пахло свежестью, которую Соня ощущала всего один раз в жизни, высоко в горах, куда родители брали с собою в отпуск.
— Смотрите! — кто-то указал влево от Сони.
Она обернулась вместе со всеми.
Рядом со стеной выше голов собравшихся материализовался андрик. Или появилась его го-грамма, поскольку ноги висели в воздухе. Впрочем, в отношении андриков Соня допускала все что угодно.
— Добро пожаловать на Луну, — объявил андрик. — Надеемся, путешествие не доставило хлопот и вызвало только положительные эмоции. Вас оторвали от семей и поместили в недоступное для ваших технологий место ввиду необходимости позволить самим выбрать судьбу. Здесь никто не поможет в главном решении жизни. От вас требуется смотреть, слушать и делать выводы. Когда мысли, намерения и действия достигнут критической отметки, вы покинете нас, и эта дверь закроется для вас навсегда. Но сейчас перед вами открыты все двери, и ваша цель — выбрать лучшую для вас и для всех.
Глава 4Команда. Вопросы. Суть мироздания
Соня подсчитала в уме, сколько двенадцатилеток сегодня прибыло на Луну. На светлой Земле и в ее окрестностях, включая Марс, в день рождается примерно полмиллиона человек. На сильно потрепанной темной на свет появляется намного меньше, от ста до двухсот тысяч, если брать тех, кто дожил до полета в училище — эту цифру дала статистика, сделанная взрослыми по опросам вернувшихся. В зале, где стояла Соня, присутствовало примерно две тысячи, и получается, что таких помещений у андриков должно быть не меньше трехсот пятидесяти. Невероятное количество. А ведь их должны были строить с запасом, чтобы хватило на всех в любом случае!
— Количество прибывших велико и не позволяет общаться со всеми одновременно, поэтому вас разделили на группы, — продолжал андрик. Говорил он тихо, но голос лился сразу отовсюду. Напрягаться, чтобы услышать, не приходилось. — Группы будут разбиты на команды по шесть человек. Марсиане первое время ощутят неудобства: сила притяжения непривычна, но в случае возвращения адаптироваться будет проще. Внутренние сутки у нас тоже земные.
Стоявшая рядом с Соней чернокожая девочка, яркая представительница своей расы, надула и без того пухлые губы:
— Ну и ладно, марсианский день от земного почти не отличается.
Чувствовалось, что поговорить хотелось всем. Длинная приветственная речь утомила, в зале уже толкались и шушукались. Андрик поднял руку. Этот жест не только призвал к тишине, но и заставил пол мерцать розовыми и голубыми огоньками. Все стали пятиться и переходить с места на место, чтобы не наступить. Оказалось, делать нужно с точностью до наоборот.
— Прошу мальчиков встать на голубое, а девочек — на розовое, — сказал андрик.
— Это сегрегация! — громко вздохнул в толпе какой-то мальчик. — А если вы не в курсе — дискриминацию по половому признаку отменили еще в прошлом веке.
Оказавшаяся рядом с Соней девочка с сиреневыми волосами наморщила лоб:
— Секре… как он сказал?
— Сегрегация, — тихо ответила Соня.
Повернувшись к соседке, она замерла от удивления: глаза у девочки оказались с белками ярко-синего цвета. Их и белками назвать неудобно. Жидкие волосы неестественной расцветки, изможденное лицо, худоба, хлипкие плечи — в мире светлой Земли (и освоенного ближнего космоса) такое представить сложно. Но на темной Земле, по слухам, телесная модификация неизвестна. Значит, на светлой Земле поветрие закончилось — а там началось? Или синие белки — результат какой-нибудь болезни? Мама рассказывала, что на темной Земле болезни не лечат, вместо этого борются с последствиями — сбивают температуру или (невозможно представить) отрезают заболевший орган.
Жуть. А кроме болезней жителей темного мира на каждом шагу поджидают и другие опасности. Страшно подумать, что из училища Соню могут отправить туда.
— Сегре… гация? — повторила девочка. Она откинула со лба сиреневую прядь, и на щеке открылся круглый ожог, будто домработница дотронулась раскаленным мизинцем. — У нас ничего подобного нет, и потому не отменяли. А что это?
— Ущемление в правах.
— А-а. Я-то думала…
Девочке стало скучно, она окинула Соню оценивающим взором, ничего интересного, видимо, не нашла и отвернулась разглядывать других соседей.
