- Я не смогу оплатить личную охрану, а отпускать вас в путешествие одну – слишком опасно и глупо. Ближайший караван до Сенвилда будет здесь Месяца через полтора-два. Поэтому настоятельно рекомендую остаться хотя бы до этого времени.
И я осталась. Его доводы меня убедили. И мне, как и любому живому существу, хотелось прожить как можно дольше, и я цеплялась за каждый, пусть и призрачный, шанс продлить свое существование.
Поселили меня, по моему желанию, с которым Ренвальд был полностью согласен, в каморке в одном из самых непосещаемых концов библиотеки. Я не хотела лишний раз попадаться кому-то на глаза, справедливо опасаясь шпионов и длинных языков. О моем нахождении здесь знали лишь несколько преподавателей, взявшихся за моё обучение, и библиотекарь, которому тоже говорить ничего не хотели, но после первой же встречи с «привидением» рассказали все, что ему должно было знать. Для прочих встречных я была помощницей библиотекаря. О большем никто не спрашивал.
Первое время ко мне приходила Далана, чтобы сменить повязки на ране. Она даже дала мне пару уроков по самолечению – к сожалению, бесполезных: справляться с собственной магией мне было все так же сложно. Вскоре рана полностью затянулась, и даже шрамы становились все тоньше и незаметнее. Целительница пообещала, что вскоре их не останется совсем. Помня о земных легендах, я спросила у Даланы, стану ли я теперь оборотнем, таким же, как те, с кем я встречалась. На что целительница только рассмеялась – таких небылиц ей слышать еще не приходилось.
Когда рана более менее зажила, я начала изучать магию. Без нудных лекций о её основах, классификации и прочем – только практика. Поскольку все считали, что даже пользующийся чистой силой маг знать общеизвестные основы должен. Магия пр прежнему плохо слушалась меня, но результаты все же были.
К моему неудовольствию, один из магов частенько приводил на занятия небольшую группу учеников. Но ректор успокоил меня, что это уже не просто дети, а наиболее перспективные молодые люди, которые продолжают обучение после основной программы. И болтать направо налево о гостье не станут. Во-первых потому, что считают меня такой же как и они – решившей добиться больших, чем остальные, успехов. Хотя время от времени в библиотеку или на занятия как бы «случайно» заглядывали и другие преподаватели. Видимо слух обо мне все-таки разошёлся, по крайней мере, среди преподавательского состава.
Кроме любезно предоставленных ректором занятий, мне была доступна библиотека, в которой я и коротала все свободное время. Библиотека была сугубо ученической. Никаких «опасных для юных голов» книг здесь не было и в помине. Хотя кроме обязательной учебной литературы здесь имелось много чего интересного. Мне показали, на каких полках и что следует искать, даже посоветовали кое-какие книги. В случае чего, в дневное время здесь всегда присутствовал библиотекарь с парой помощников, у которых можно было получить любую помощь в поиске того или иного материала. Но я предпочитала выбирать книги сама.
Большую часть выбранных книг я быстро пролистывала, отмечая лишь интересные детали о Тэоле, магии, населяющих мир существах. Некоторые начинала читать с удовольствием, но прерывалась, предпочитая искать что-то более полезное. Основной же частью мне приходилось читать рекомендованные преподавателями материалы по практической магии. По всей сразу. Определить основное направление моей магии никто так и не смог. Хотя каждый здесь искренне верил, что ректор Ренвальд, в чьи обязанности входило определять направление обучения особо «сложных» учеников, может определить любую, даже самую размытую способность чуть ли не с полу взгляда. Потому Ренвальд, не подав вида, что так и не понял истинную ветвь моих способностей, просто подобрал самую оптимальную на его взгляд программу. По ней начинающая волшебница – то есть я – и училась.
Несмотря на какие-то успехи, результаты обучения оказались такими же не утешительными – я так и не смогла взять собственную силу под контроль. Порой мне легко удавалось «играть» собственной силой, например, жонглируя огненными шарами. Но если требовалось создать тот же шар по заданию, то ничего не выходило или получалось не то, что хотелось. Учителя злились, считая, что я лишь забавляюсь с магией, не желая серьезно обучаться. Другие считали, что я напрочь лишена хоть какого-то таланта, что было опасно при таком потенциале.
И я упорно сидела над книгами, изучая основы магии и ее использования. Однако, меня интересовали не только учебные и методические пособия. Особым вниманием у меня пользовались легенды и старые ритуалы, которые казались мне ужасно романтичными. И то, что на Земле было лишь выдумками, здесь обретало плоть. Со страниц на меня смотрели умными глазами нарисованные в мельчайших подробностях «огненные» фениксы и драконы, перья и чешуя которых считались редкими и невероятно сильными артефактами. Были здесь и неумелые зарисовки ушедших тысячелетие назад богов. Некоторые из них были похожи на людей, другие больше напоминали животных. Кое-что нашлось даже о том самом таинственном Дитя, но эти книги я отложила «на потом», чтобы не просто пролистать их, выхватывая обрывки информации, а прочитать внимательнее. Были здесь и описания древних ритуалов, которые сейчас сменились более действенными и устойчивыми заклятиями. Говорилось там и о видениях в блюде, по краю которого при помощи вложенной в ритуал силы требовалось катать неспелое сорванное в дождливую полночь яблоко. О путеводных клубках, ведущих путника по заранее заданной дороге. О поцелуях, возвращающих к жизни тех, кто уже стоит на самом пороге смерти… Это все казалось настолько невероятным, что мне самой вдруг захотелось подержать в руках такой вот клубочек, который повёл бы меня по правильному пути. Или сорвать под дождём то самое заветное яблочко, которое откроет мне видение в заговорённом блюде. Хотя, как правило, все эти ритуалы требовали очень уж больших жертв и потому изжили себя. Яблоня, с которой сорвали то самое «видящее» яблочко, непременно высыхала всего за несколько месяцев. Клубки пропитывались кровью… я даже не стала читать, как и чьей. А самый романтичный поцелуй мог привести к смерти исцеляющего, если он вовремя не остановится и отдаст всю свою жизненную силу. И как правило, остановиться не получалось – просто не отпускал умирающий, подобно паникующему утопающему, топя своего спасителя.
Но многое, прочитать так и не удавалось. Приходили преподаватели, напоминая о занятиях и «нужной» литературе. И я оставляла свои детские мечты на книжных полках, чтобы пытаться сотворить не менее сказочные заклинания.
Несмотря на неудачные попытки использовать заклинания, как полагается магам, некоторых результатов я все же добилась. Я научилась более точно чувствовать объем вложенной магии. Та невидимая чаша, которая определяла момент отката от пользования устройством, наполнялась теперь значительно медленней. Хотя часто я просыпалась от ощущения холода в левом плече, который растекался по телу во сне и исчезал, едва стоило мне проснуться. Иногда мне казалось, что это всего лишь игра воображения. Но тем не менее, после таких приступов я старалась расходовать силу экономнее. Я запоминала каждый звук, каждый жест творимых заклятий, с максимальной точностью повторяла их, радуя усердием преподавателей. Усердием и хорошей памятью, но не результатом.
Некоторую часть времени я проводила в кабинете ректора. Ренвальд пытался хоть как-то повлиять на опутавшее меня своей смертельной паутиной устройство. Но каждый раз разочарованно разводил руками – он даже не чувствовал его. И если бы не видел, что его «подопытной» доступны все ветви магии, что, если верить опыту тысячелетий и историям о новоизобретённом артефакте, доступно лишь при обладании оным, то вмиг усомнился бы в моих словах.
20. Осада.
Как и все хорошее, относительно беззаботное пребывание в стенах Школы однажды подошло к концу.
В этот день ректор отменил исследования ИТУ, сославшись на каких-то важных гостей. Впрочем, я не сильно расстроилась. Загоревшаяся было искра надежды быстро потухла. Я и раньше довольно скептически относилась к его задумке, а теперь окончательно убедилась, что единственный путь к свободе лежит через Последнюю вершину. И я пыталась максимально подготовиться к заключительному для меня и устройства походу. Все чаще в моих руках видели учебники по географии Тэола или же легенды о Последней Вершине и покинувших ее богах. И каждый день я уговаривала себя – вот сейчас отработаю это заклинание, и уйду. Но уйти «вовремя» так и не получилось.
На сегодня были назначены занятия с группой аспирантов. Против опасений, они оказались действительно надежными, и лишнего не болтали. Всего их было семь человек. Между собой они хоть и общались, но не настолько тесно, чтобы появление нового действующего лица хоть как-то отразилось на их общении. Каждый был занят обучением, стремясь уловить каждое слово своего учителя, и не тратя время на разговоры между собой. И я даже была теперь рада занятиям с ними. Во-первых, здесь изучались заклятия более высокого уровня, который мне казался более полезным, чем «детские» упражнения. А во-вторых – видя ошибки и промахи товарищей, я могла избежать ошибок в своих упражнениях, тем самым сокращая количество самих упражнений и затрат силы.
В это занятие молодые люди отрабатывали разученное в прошлый раз заклятие. Внешне это было похоже на простой огненный шар, каким владели ученики начальных классов. Но превосходство над простым шаром было в том, что это заклятие могло обходить преграды, не вредя им, даже если задевало вылетевшей непослушной искрой, проникать в небольшие щели и ударять по цели, не задевая окружающих предметов, какой бы мелкой и изворотливой цель ни была.
Тренировка проходила в довольно просторной лаборатории, заставленной столами с приборами и книжными полками. И потому занятие было особенно сложным – за порчу оборудования в этой лаборатории ректор мог выгнать из школы всю группу вместе с преподавателем. И магам приходилось скользить сознанием за летящим, пока что еще медленно, шаром, чтобы попутно корректировать его полёт, отмечай свои ошибки, и в случае чего немедленно развеять его.
Я тихо шептала слова заклятия, повторяя их за другими аспирантами. Само оно не являлось слишком уж трудоёмким или сложным, но требовало изрядной доли изящества и точности, которая приходит только с опытом. Поэтому сейчас требовалось просто аккуратно повторить каждое движение, каждый перелив интонации древнего языка и запустить в воздух медленно летящий шар, который достигнув заданной цели, лежащей на жаропрочной подставке, уничтожит её. Конечно, как и во все предыдущие разы, у меня ничего не получалось. Другие ученики с сочувствием смотрели на меня, но молчали. Но в этот раз веселить кого-то своим очередным поражением мне не хотелось. Потому я схитрила и скрутила в ладонях мячик для жонглирования – такие проделки почему-то удавались легко. Конечно, его мигом отличат от настоящего огненного шара. Но если он пройдет заданный учителем путь, то возможно никто и не заметит подмены.
Шар ещё не успел оформиться на ладони, когда стены башни, где находилась лаборатория, ощутимо дрогнули, а снаружи раздался грохот.
- Ой, это не я! – вскрикнула я, втягивая начавшее действовать заклятие – еще одна полезная вещь, которой я сумела-таки научиться здесь.
- Вижу, - холодно ответил учитель, глядя в высокой стрельчатое окно, возле которого стояла вся группа. Все ученики поспешили выглянуть наружу, чтобы узнать, что же происходит.
Возле запертых ворот разворачивался бой. Огороженную, словно крепость, широкой стеной школу готовилось осаждать войско, в котором, судя по взвившимся в воздух заклятиям, было много магов. Впрочем, осада была какой-то неправильной. Войско не растянулось кольцом вокруг всей крепости, а пыталось пробить защиту на небольшом, хоть и довольно протяжённом участке возле ворот школы. Конечно, взять всю территорию в кольцо осаждающие не могли – восточная часть школьного сада упиралась в высокий обрыв над заливом раскинувшегося среди лесов внутреннего моря. На севере прижимались к самой стене окраинные дома Длендена, который осаждающим громить было не резон – всё-таки ответить могут. А вот южная часть, напротив, была очень удобной. Там к самой стене подступали вековые леса, которые послужили бы естественной защитой от стрел и большинства боевых заклинаний.
- Так, все на стену! Кроме вас, - учитель обратился ко мне. – Вы поможете собрать младших учеников из учебного корпуса и отправитесь с ними в подземелье. В случае чего, я надеюсь, что вы защитите их.
Молодые люди кивнули, тут же направившись бегом к лестнице. Меня же охватил ужас. Я знала, что это пришли за мной. И что сейчас погибнут люди, которые будут защищать меня, сами этого не зная. Меня, и Школу, которая впервые – и наверное вообще единственный раз за историю - переживает настоящее направленное нападение по моей вине. Потому что я сразу не покинула её уютные стены, проявив слабость и поддавшись призрачной надежде жить.
Тем не менее, я заставила себя успокоиться и спустилась в учебный корпус. Здесь царила суматоха. Все, кто мог оказать хоть какую-то помощь на стенах, выходили на улицу. Это были и учителя, и аспиранты, и ученики старших классов. Те, от кого пользы на стенах не будет, собирали испуганных детей и вели куда-то вниз. Я взяла за руки двух плачущих девочек, учениц первого класса, и повела их к лестницам, по пути окликая отставших испуганных детей.
Лестница, по которой спешно спускались дети и их сопровождающие, уходила глубоко вниз. Здесь не было окон или светильников. Над головами то тут, то там загорались светящиеся разными цветами шары света, едва разгоняющие навалившуюся тьму. Лестница вывела в узкий, но уже освещенный редкими светильниками коридор. Затем толпа вливалась равномерным потоком в небольшую дверцу, а коридор тянулся дальше. И на другом его конце тоже суетились люди.
Около той самой дверцы стояла Далана, всматриваясь в лица и успокаивая время от времени короткими прикосновениями обеспокоенных детей. Когда она, наконец, увидела меня, то махнула мне рукой, приглашая отойти в сторону, чтобы передать распоряжение ректора. Сказала она всего несколько слов: все преподаватели и старшие ученики отправляются на стены или в лазарет, который как раз и находится на противоположном конце коридора, а мне приказано остаться вместе с детьми. И в случае чего я должна буду вывести их по тайному ходу, который найдёт под одним из слуховых окон, под которым висит круглый светильник – единственный на этой стене. Ренвальд надеялся, что этого не понадобится. Но нужно быть готовыми ко всему. Потом Далана вместе со мной проследила, как заходят в помещение последние из учеников, как старшие уходят к лазарету или на стены, прихватив где-то разнообразное оружие. И после того, как я зашла в довольно просторный зал «убежища», целительница закрыла тяжёлую дверь и ушла.
В зале подземелья царила тишина, прерываемая лишь короткими всхлипываниями. Дети испуганно и с надеждой смотрели на единственного взрослого среди них. И я старалась, как могла, их успокоить. Само помещение, как оказалось, было отведено под склад. Хотя могло быть создано именно как убежище, раз уж существовал тайный ход. Здесь хранились в основном крупы и овощи. Хотя в углу нашлось несколько мешков с яблоками. И я, не колеблясь, раздала по яблоку каждому из детей, надеясь этим отвлечь их от страха. И сама старалась улыбаться, хотя улыбка выходила донельзя напряженной. Я ужасно боялась. Даже не столько того, что меня поймают, сколько самого факта боя и чьей-то смерти. А ведь это всего лишь дети, а не бойцы…
Дети молчали, вгрызаясь в яблоки. Одни опасливо, другие – с остервенением, будто надеясь загрызть неведомого врага. Из-за закрытых дверей и небольших ветровых окон доносились звуки, какие сопровождают любой бой в магическом мире: взрывы огненных шаров, грохот крошащегося камня, вой взбесившегося ветра, треск молний…
Я не находила себе места. Я боялась, так же, как боялись дети, что окружали меня. Или может даже чуточку больше. И что бы там кто ни думал по поводу нападения, язнала, зачем маги пришли сюда. И все, что меня удивляло, почему же Ренвальд не выдал меня – я была уверенна, что и от него не скрылась истинная причина нападения – а продолжает рисковать стенами и учениками своей школы ради спасения того, что все равно должно быть уничтожено. Или он надеется сам использовать ИТУ? Но ведь он знает истинную цену силы устройства!
Очередной взрыв прогремел совсем рядом – возможно противник таки дотянулся до основного корпуса. Стены ощутимо вздрогнули, с потолка посыпался песок. Ученики сбились в кучу и с надеждой поглядывали на меня. Ведь я все же старше их, и должна их защищать. Боги! Ведь мне могло быть достаточно одного удара, чтобы отбросить всех нападающих! Пусть потом… Да не важно, что будет потом!
Удары, хоть и не такие мощные, время от времени сотрясали здание. Каждое заклинание, нашедшее живую цель, отдавалось в моей душе неведомой мне раньше тупой болью. Я не сразу поняла, что это, списывая все на эмоции. Мир вокруг расплывался, как тогда, в деревне оборотней. Казалось, я слышу голоса людей, просящих богов помочь им.
Я так и не нашла в себе сил присесть на пол или на одну из немногочисленных лавок. Побродив немного между сидящими группами испуганными детьми, я направилась к небольшой дверце, что вела в коридор, по которому мы шли сюда. Время от времени раздавались далёкие шаги – в одно из помещений, менее надежное, отведенное под лазарет, приносили раненных. Я чувствовала их боль, особенно боль тех, кто был уже на самой грани жизни – теперь я не сомневалась в природе тех переживаний, что заполняли мою душу. Откуда я знала, что это именно так – сказать было сложно. Чувствовала, и все. И каждый раз кто-то из лекарей возвращал раненых к жизни, боль отступала. Немного поколебавшись, я все-таки открыла дверь.
- Вы куда? – раздался за спиной испуганный голос одной из девочек.
- Я могу помочь им. Все будет хорошо… - пробормотала я в ответ. Хотя сама толком не знала, что же стану делать, выйдя из под надежной защиты старого подземелья.
Заперев, как следует, небольшую тяжелую дверь, я двинулась по коридору в сторону, откуда доносились отголоски чужой боли. Я дойдет до госпиталя, или его подобия, а там решу, как действовать дальше. Но однозначно надо покинуть Школу, увести магов и их войско за собой. А там – будь, что будет.
На противоположном конце коридора хлопнула дверь. Меня окатила волна смерти. Может толстые стены защищали меня раньше, или этот умирающий был каким-то особенным, но его боль оглушила меня. На миг перед глазами потемнело, дыхание перехватило. Я прислонилась спиной к стене, пытаясь прийти в себя. Мне надо дойти до госпиталя прежде, чем этот несчастный переступит грань между жизнью и смертью. Я чувствовала, что если я не успею, то дойти до конца будет еще хуже. Вероятно это кто-то из сильных магов, и его смерть отразиться в моей душе небывалой болью. И тогда вряд ли я буду способна оказать хоть какую-то помощь. Это не будет так, как было, когда рядом со мной приносили жертву. Меня не накроет волной высвободившейся силы, а наоборот, вырвет что-то из меня. Эта смерть не предназначается никому – ни богам, ни еще кому-либо. Это несвоевременная смерть в нелепом сражении, когда душа не уходит из уставшего от жизни тела, а с мясом вырывается, как бы она не цеплялась за принадлежащую ей плоть. Пытаясь отдышаться, я думала о том, что уже видела смерть, и не раз. Но никогда это не приносило мне столько физической боли. Даже смерть моей бабушки.
Опираясь рукой о стену, я шла вперед. Наконец, я оказалась в помещении госпиталя. Я едва удержалась на ногах. Не от открывшегося зрелища кровавых ран, ожогов и вывалившихся внутренностей, а от эманаций чужой боли. Мутным взглядом я обвела помещение. Возле раненных суетились маги-целители. Раненные, способные передвигаться, по возможности помогали им, подавая или забирая инструменты, бинты, снадобья. Другие лежали или сидели на покрытых простынями матрасах и ящиках. Недалеко от входа недвижимо лежал тот, которого девушка почувствовала, выйдя из убежища. Рядом с ним стояли Ренвальд, измазанный сажей и чужой кровью, и женщина, в усталом и сильно осунувшемся лице которой я узнала заведующую кафедрой целительства Далану. Они что-то говорили об умирающем. Ренвальд говорил о его важности и необходимости его спасения. Но целительница бессильно разводила руками. Странно, подумала я, мне казалось, что я видела уже всех сильнейших магов Школы, когда те под разными предлогами заглядывали на мои занятия, а этого человека не знаю. Хотя трудно было узнать кого-то в этой кровавой маске. Половина лица была обожжена и как-то странно ввалилась, будто в мягкий пластилин ударили чем-то, и осталась вмятина. Окровавленные руки лежали по бокам на кое-как брошенном черном плаще, который даже не удосужились снять, и с которого медленно капала на пол кровь. Удивительно, как до сих пор в нем держалась жизнь. И целительница пыталась доказать это ректору – спасти того, кто уже переносит через грань вторую ногу, собираясь покинуть мир живых, не под силу, увы, даже нескольким сильнейшим магам Школы сразу.
