И без объяснений покинула комнату.

Стало любопытно: да что же такого происходит на улице?

Я почему-то на цыпочках подошла к окну и, словно шпионка какая, чуть отодвинула край белого ситца.

Забор облепили люди. Их лица были неприветливы. Но это же соседи, которых я знала с детства!

Встретившись взглядом с одним из мальчишек, который тут же принялся показывать на меня пальцем, я резко отпрянула. Как будто могла схлопотать пулю в лоб.

Ноги не держали, уселась на пол.

Не понимаю, что этим людям нужно? Какая причина заставила их собраться у нашего штакетника?

Было слышно, как закрываются остальные окна. Бабуля собралась держать круговую оборону?

Скрипнули половицы, ба стояла за дверью, но почему-то не заходила. Не вытерпев напряженного ожидания, я позвала ее.

Голос почему-то отказал, стал высоким, и получилось особенно жалобно:

- Ба-а-а, ба-а-а...

Она резко распахнула дверь, но замерла, не увидев меня на кровати. Когда я поднялась, бабушка порывисто обняла меня, стала похлопывать по спине, утешая:

- Все будет хорошо, деточка. Пройдет время, и они успокоятся.

- Ба, да что же случилось? Почему они здесь?

- Посмотреть пришли.

- На меня?

- Нет, на нашу дверь.

- Зачем?!

- Ее кто-то ночью испачкал. Отмыть не получается.

- Как испачкал? Зачем?

- Дегтем.

Я ждала объяснений, но она молчала.

Освободившись из объятий, я посмотрела ей в лицо. В светлых, выгоревших от времени глазах, стояли слезы. Ба вытерла их кончиком платка, вздохнула:

- Давай сядем.

Обхватила мои ладони и всхлипнув, заговорила:

- Я расскажу одну историю, и ты сразу все поймешь. Это давно случилось, еще до твоего рождения. Помню, месяц май был, Тамара школу заканчивала. В нашем поселке появился молодой человек. Всем он был хорош: статный, красивый, обеспеченный - приехал на блестящей машине. Местные ребята такую впервые увидели, облепили всю. А он искал, где можно остановиться на неделю. Иван указал на мой дом - только недавно побелила, нарядно выглядел в цветущем жасмине. А почему не пустить постояльца? Мы с мамкой твоей вдвоем жили, комната свободная есть, да и подспорье денежное не помешало бы.

Бабуля замялась.

- В общем, не уследила я. Любовь у Владимира с Томой приключилась. И я об этом узнала не сразу, а вот через такую, вымазанную дегтем, дверь. Доказательства любви вскоре стали видны всем. Поползли слухи, что Владимир пошалил и бросил, мол у него в Москве другая есть, покрасивее будет, и та краля вот-вот приедет и все лохмы дочке моей выдерет. И пятно на двери обновлялось каждую ночь. Что с дочкой тогда происходило, страшно вспомнить! Из дома выйти боялась, чтобы не встретить осуждение. Могли плюнуть, словом недобрым обозвать или взглядом нехорошим ожечь.

Ба, вспоминая былое, опять стала вытирать слезы.

Что за кулемы мы с ней такие? Чуть что - реветь.

Но из ее рассказа поняла, почему мама не любила сюда приезжать! Только оставит меня и тут же назад! И не догадывалась я, что у родителей все так непросто начиналось.

- А дальше, ба, дальше! Мама мне ничего о тех днях не рассказывала!

- Ей неприятно, да и мала ты еще, чтобы такое узнать... В общем, затворницей мама стала. Но в один прекрасный день на исходе сентября у дома опять остановилась машина. Из нее вышли статный мужчина с дамой и направились прямиком к крыльцу. Соседей набежало не меньше, чем сейчас. Всем стало любопытно, что происходит. Мы пекли как раз. Обе в муке, мама живот фартуком прикрыла, чтоб по столу не елозил, не пачкался. Вот в таком виде и вышли к нежданным гостям.

- Ба, это же мои московские бабушка с дедушкой были!

- Да, Киреныш, они. Пока все на эту пару пялились, из машины показался твой папа, открыл багажник и вытащил букет из ста белых роз.

- Из ста? - восхитилась я. Бабуля кивнула.

- Так много их было, что потом не знала куда расставить.

Ба, прикрывая рот тем же концом платочка, заулыбалась. Мои губы в ответ счастливо растянулись. Мы обнялись, забыв, что происходит на улице, заново переживая самый замечательный момент из жизни нашей семьи.

- Дальше, ба, дальше!

- Стоим мы на крыльце все в муке, напротив эта красивая пара и смотрим-разглядываем друг друга. Как Володя подошел, у Томочки глаза засветились. Но опомнилась вдруг, что в муке вся, подняла фартук лицо обтереть. Тут москвичи просто застыли, а дочка, засмущалась, хотела в дом кинуться. По улице ропот понесся, все ждали, что же будет...

Бабушка вздохнула. Я тоже перевела дыхание, совсем забыла, что дышать надо!

- Ну, ба, ну же!

- А Володя цветы из рук выпустил, все розы по земле веером рассыпались. На колени перед Томой упал, живот руками обнял, да голову на него положил, словно услышать тебя пытался! Мама застыла, нерешительно за вихры его потрепала, а он заулыбался и такой счастливый в этот момент был, что все бабы вокруг заплакали. Да что говорить, мужики тоже спешно слезу стряхивали. Родители Володи растрогались, подошли и стали обнимать-целовать молодых. Вечером мама с ними уехала. В Москве свадьбу справляли, у нас делать не стали. Не достойны люди, что на маму косо смотрели, с ней за одним столом сидеть. Я так решила. Обидно, что все повторяется. Запамятовали соседи урок - за любовь наказывать нельзя! Не знаю, что теперь делать? Телеграфировать маме, чтобы тебя забрала? Приедет, увидит дверь, старые обиды всколыхнутся, и не отпустит больше мою дитятку сюда! Может, как эгоистка рассуждаю, но не хочу я отсюда уезжать, особенно сейчас. Чувствую - здесь мое место!

Я задумалась. И вправду, что делать? У мамы тогда надежда была, что все устроится. Она получала письма, в которых папа объяснялся в любви и обещал приехать за ней. Так и писал, верь мне и жди! Я читала, мамочка показывала. А ей, оказывается, непросто было, в животе я уже сидела!

И бабушку жалко.

- Я останусь. Не надо телеграфировать. Я правая, мне боятся нечего. Только надо с Ингой встретиться, узнать, что с ним происходит.

Ингмар

- По поселку ползут слухи, что ты был вчера с Кирой, - тетка смотрела мне в глаза, выискивая ответную реакцию на слова.

- Я был, но...

- Одни говорят, что ты ее изнасиловал, другие опровергают...