— В таком случае я приведу обеих девочек, — произнесла графиня. — Я прослежу, чтобы они не помешали вам, милорд. Рейчел испытывает к танцам неподдельный интерес, хотя ей много раз говорили, что подобное занятие… — Графиня осеклась, вновь закусив губу.
О чем она умолчала? О том, что танцы легкомысленны? Греховны? Нечестивы? Кто сказал ребенку такое? Гилберт? Кристина? Или оба сразу?
— В таком случае позвольте проводить вас домой, — произнес граф, предлагая графине руку.
Кристина с минуту смотрела на нее, и Джерард уже решил, что она откажется. Но она все же взяла его под руку и пошла рядом. Рейчел молча шла с другой стороны, в то время как младшая девочка побежала впереди, что-то бормоча себе под нос.
Настоящая семья. Ведь со стороны они наверняка так и выглядели. Он и Кристина — вдова Гилберта. И дети Гилберта. Вскоре выяснилось, что графу и графине Уонстед нечего было сказать друг другу, поэтому путь до дома они проделали в полном молчании.
Джерард был чужаком. И не испытывал ни малейшего желания стать ближе.
Все было готово к приезду гостей за четыре дня до Рождества.
Графиня наняла еще некоторое количество слуг. Все комнаты поместья были вымыты и вычищены до блеска. Каждая спальня предназначалась для определенного гостя. К обеденному столу добавили несколько секций, и теперь он растянулся по всей длине столовой. Было заказано огромное количество продуктов. Половину из них убрали в кладовки, а из второй половины приготовили всевозможные яства. Погреб был битком набит ящиками с вином и другими напитками. Одну из гостиных, которой почти не пользовались на протяжении десяти лет, обставили заново. Слуги принесли с чердака бильярдный стол, который две служанки тотчас же принялись отчищать от пыли. Чердак также освободили от сундуков с многочисленными игрушками, которые прежний хозяин счел неподходящими для девочек. Теперь все эти сокровища отнесли в детскую и прилегающие к ней комнаты, предназначенные для детей. Даже парк очистили от прелых листьев и прочих признаков зимнего уныния.
Теперь, когда приготовления были закончены, оставалось лишь ждать прибытия гостей. Ну и конечно, переодеться. Тетя Ханна, Маргарет и даже граф уже удалились в свои покои.
Кристина же медлила. Ей не хотелось начинать то, к чему она так усердно готовилась на протяжении целой недели. Ее жизнь и так уже изменилась. А в последующие дни она изменится еще больше. И все же Кристина не могла не признать привлекательности этих перемен. Собственный дебют доставил ей много поистине восхитительных переживаний, но это было так давно. С тех пор она вела довольно спокойную и размеренную и… такую скучную жизнь.
И все же нежелание Кристины подниматься в свою комнату было никак не связано со скорым приездом гостей, которые изменят Торнвуд до неузнаваемости. Она не хотела идти туда, потому что знала, что приготовила для нее служанка. А именно — новое ярко-голубое платье. Такое красивое, что смотреть на него было невыносимо. Мысль, что придется надеть его, причиняла Кристине нестерпимую боль.
Облачившись в этот наряд, она станет другой. Однообразные траурные платья, что она носила на протяжении последних восемнадцати месяцев, мало чем отличались от скучных нарядов, появившихся в ее гардеробе после замужества. Кристина начала воспринимать мрачные цвета как своеобразную броню, за которой можно спрятаться. Но она никогда не думала о них в подобном ракурсе до тех пор, пока не начали прибывать новые платья. Кристина примеряла их и представляла, как будет носить их на людях.
И он тоже увидит ее.
Какая же она глупая, думала Кристина, решительно направляясь в свою комнату. Она опоздает, если не поторопится. Граф попросил ее быть хозяйкой, а раз так, она должна быть готова к приезду первых гостей.
Кристина стояла перед огромным зеркалом чуть больше получаса, пока ее служанка убирала в шкаф траурные платья. Она все еще раздумывала над тем, не надеть ли сегодня одно из них. В черном она будет смотреться весьма элегантно. Кроме того, гостям сразу станет очевидно ее положение вдовы бывшего графа. И все же…
Внезапно дверь ее комнаты широко распахнулась, и на пороге показалась Маргарет.
— К дому подъезжает экипаж, — задыхаясь от возбуждения, сообщила она. — Гости начали съезжаться раньше, чем все мы ожидали. А я еще не готова, Кристина. Только посмотри на мои волосы.
Маргарет надела бледно-голубое платье, которое очень шло к ее глазам, но прическа действительно оставляла желать лучшего. Ее служанка посчитала, что чем больше локонов она сделает на голове своей хозяйки, тем сногсшибательнее получится результат. Но она явно перестаралась.
— Может, твои кудряшки попробовать расчесать, тогда они лягут более мягкими волнами, — предложила Кристина, сердце которой отчаянно забилось от известия о прибытии первых гостей. — У тебя такие чудесные волосы, Мэг. Софи все исправит, не так ли, Софи?
Служанка с сомнением посмотрела на голову Маргарет.
— Присядьте-ка на стул, леди Мэг, — скомандовала она, — посмотрим, что можно сделать.
— Совсем не обязательно, чтобы ты встречала каждого гостя внизу, Мэг, — попыталась успокоить золовку Кристина. — Ты увидишь всех за чаем. Кроме того, я пообещала его светлости, что спущусь вниз. И мне лучше сделать это прямо сейчас.
Обещание Софи все исправить немного успокоило натянутые до предела нервы Маргарет, и она воскликнула:
— О, Кристина, какая же ты красавица!
Обманчиво простое по покрою платье с длинными облегающими рукавами и нарочитым отсутствием украшений ниспадало мягкими складками от завышенной по моде талии. Мисс Пенни провозгласила его самым элегантным из тех, что она когда-либо шила, и Кристина согласилась с портнихой. Но теперь графиня неожиданно залилась краской. Красавица? Но Гилберт любил повторять, что красота — признак тщеславия и попытки выглядеть красивой всего лишь происки дьявола. Неужели она стала пособницей прародителя зла?
Впрочем, времени на то, чтобы снова переодеться в надежное черное платье или надеть на голову чепец, уже не оставалось. Софи гладко зачесала волосы Кристины и собрала их в высокий пучок, прикрыть который чепцом не представлялось возможным.
Окна покоев графини выходили на террасу и лужайку перед домом. Прежде чем она выбежала из комнаты, до ее слуха донесся отчетливый шорох колес экипажа, въезжающего с посыпанной гравием аллеи на выложенную плитами террасу перед домом. Времени на раздумья не осталось. Выбежав из комнаты, Кристина поспешила вниз по лестнице. Спустившись в холл, она заметила, что двери парадного входа широко распахнуты. Граф Уонстед уже собирался выйти, когда обернулся и заметил Кристину.
Графиня уже поняла, что обычно он одевался так, чтобы ему было удобно. Но сегодня в ладно подогнанном голубом сюртуке из тончайшего сукна, серых панталонах, начищенных до блеска ботфортах и ослепительно белой сорочке он казался невероятно элегантным. И ошеломляюще красивым.
Но эту мысль, внезапно сформировавшуюся в сознании Кристины, тут же вытеснило чувство острого смущения. Граф стоял, не произнося ни слова, а его взгляд намеренно медленно скользил по ее телу. Без привычного черного платья Кристина чувствовала себя раздетой. Граф чопорно поклонился, хотя в этом не было никакой необходимости — ведь они уже виделись за ленчем.
— Миледи, — только произнес он, но выражение его глаз заставило Кристину покраснеть.
Как она хотела… нет, как страстно она желала оказаться сейчас в своем старом черном платье!
За прошедшую неделю граф Уонстед уже не раз пожалел о своем решении пригласить в Торнвуд гостей. Будучи холостяком, он на удивление редко развлекался. Но здесь, в Торнвуде, приготовления к празднеству шли гладко во многом благодаря стараниям слуг и — Джерард не мог этого не признать — графини. Однако теперь он ужасно нервничал.
Сказать, кто прибыл первым, не представлялось возможным, но, судя по тому, что к дому приближался наемный экипаж, Джерард осмелился предположить, что это Эндрю Кэмпбелл и Дженнет. Это вполне в их духе. И Джерард надеялся, что первыми приедут именно они. Брат и сестра Кэмпбелл напоминали ему о доме, вернее, о том, что было его домом на протяжении десяти лет. А еще они были самыми близкими его друзьями. Джерард очень скучал по ним. Казалось, с момента их последней встречи прошла не неделя, а целая вечность.
По счастью, день для приема гостей выдался ясным и солнечным, хотя и довольно холодным. Рано утром, когда граф выехал на прогулку, траву и голые ветви деревьев покрывал искрящийся белый иней. Джерарду не хотелось стоять на террасе дольше, чем нужно. Он уже собирался зайти в дом и тут услышал, как графиня спустилась вниз. Граф обернулся.
Она казалась такой ошеломляющей без привычного траурного наряда, что граф, забыв о манерах, просто стоял и таращился на нее. Нет, даже хуже. Он не просто таращился — он позволил своему взгляду пуститься в путешествие по ее фигуре. Выбрав именно такой фасон и цвет, портниха попала в точку. Платье подчеркивало изящную хрупкость графини, выгодно оттеняя ее черные как смоль волосы и карие глаза. Выглядела она чрезвычайно утонченно. И не просто утонченно. Кристина показалась графу ошеломляюще красивой.
— Миледи, — произнес он, отвесив низкий поклон, словно графиня была одной из гостей.
— Кто-то уже приехал? — привычно холодно и невозмутимо спросила она, и граф тотчас же почувствовал себя глупцом.
— Кэмпбеллы, если я не ошибаюсь, — был ответ. — Идемте встретим их.
Не произнеся больше ни слова, графиня последовала за ним сквозь высокие створчатые двери на покрытую инеем террасу. Грум уже отворил дверцу экипажа и опустил ступени, но показавшийся из экипажа молодой человек спрыгнул на землю, так и не воспользовавшись ими. Широко улыбаясь, он с одобрением осмотрелся по сторонам. Граф не ошибся: первым гостем действительно оказался Эндрю.
— Джерард! — воскликнул Кэмпбелл, глядя поверх плеча графини на друга. — Это и есть Торнвуд? Наверное, мне стоит поклониться в пояс?
