Я посещал психиатра в первые шесть месяцев после моего возвращения в Сан-Франциско, но он, казалось, был более заинтересован не в том, чтобы услышать мою историю, а скорее в назначении лекарств. Последнее, что мне нужно было — это увеличение количества чертовых таблеток. И вот около месяца назад я записался на прием к психологу. Возможно мне просто нужно было с кем-нибудь поговорить. Это всего лишь наш третий сеанс, и, несмотря на ее блокнотный реквизит, она мне понравилась.
Я покачал головой.
— Нет. Были места, о которых, как мне кажется, я старался не думать, и вещи, которые казались неправильными и,0 которые я не хотел исследовать, но... нет. На самом деле я никогда не сомневался в этом. У меня были все его мысли, чувства и воспоминания. На тот момент я был им. И в то же время не был. Это так чертовски сбивало с толку. Даже меня.
Она кивнула головой.
— Райан, Вы когда-нибудь «покидали» свой разум до этого?
Я вздохнул, мысленно вернувшись к ее вопросу. Много думал об этом.
— Да, когда был ребенком. Мой отец, он, ну, скажем прямо, с завидной регулярностью выбивал из меня все дерьмо. — Я сделал паузу, сглотнув. Черт возьми, само воспоминание об этом человеке все еще было таким болезненным.
Иногда он сажал меня в клетку, чтобы наказать, как никчемное животное.
«Лай, как собака! Лай, как собака, ты, грязное гребаное животное. Лай, как собака, которой ты и являешься, и я тебя выпущу.»
Он умер семь лет назад, а я даже не прилетел на его похороны.
— Я пытался закалить себя, но... так и не смог. Просто не смог. — Я вздохнул. —Так что вместо этого я довольно хорошо научился мысленно перемещаться куда-то еще, понимаете? Просто... уходил в себя. У меня это получалось так хорошо, что через некоторое время я даже не чувствовал ударов, ожогов. Знаете, его злило отсутствие реакции с моей стороны. Но я не мог отключиться и все еще притворяться, что мне больно, поэтому меня просто избивали еще сильнее. Впрочем, это не имело значения.
Я покачал головой.
— Почему это не имело значения, Райан?
— Потому что я ничего не мог сделать, чтобы остановить это. Мне просто нужно было придумать, как это пережить.
— Вы когда-нибудь становились кем-то другим в такие моменты, Райан?
— Нет, никогда.
Она кивнула, прикусив кончик ручки и задумчиво посмотрев на меня.
Неужели она мне не поверила?
— Я видела в досье, что Вы однажды были госпитализированы. Что послужило причиной этой госпитализации?
Я сделал глубокий вдох.
— Я... я учился в колледже. Был в стрессовом состоянии, одинок...
— Холдена тогда с Вами не было.
— Верно. Я поехал в штат Аризона. Хотел уехать подальше от Огайо, подальше от своего отца. Я просто не представлял, как это будет трудно... — Мои слова затихли.
— Продолжайте.
— Я просто... меня охватили тревожные мысли. И я не очень хорошо себя чувствовал.
— Но пребывание в больнице помогло Вам?
— Да. Я вернулся на правильный путь и смог продолжить обучение, чтобы получить высшее образование и начать свою карьеру.
Доктор Кац снова с минуту наблюдала за мной, и я заерзал на стуле под ее проницательным взглядом.
— Итак, поначалу с Вашим отцом, Вы просто мысленно отстранялись от ситуации. Вот как Вы переживали это. До Холдена?
Мое сердце сжалось от боли.
Буду ли я скучать по нему вечно? Хотел бы я, чтобы было по-другому?
Я расслабился и глубоко вдохнул.
— Да, до Холдена. Он подружился со мной. — Я тихо рассмеялся. — Я имею в виду, это звучит пассивно. Холден никогда не был пассивным — не то, что я. Он практически потребовал, чтобы я был его другом. Это единственный способ, которым это могло сработать, понимаете? Я относился ко всем с недоверием. Но Холден… он был подобен силе, силе... энергии и доброты.
— Вы боготворили его.
Я помолчал, обдумав это.
— Думаю... да. Но это не потому, что он был великим футболистом или большой шишкой, знаменитостью. Я любил Холдена, потому что в нем было что-то особенное... Каким-то образом он заставлял каждого человека в комнате чувствовать, что он здесь самый важный. Как он это делал? Меня это всегда поражало. Он... это трудно объяснить. Нужно было знать его. — Я снова сделал паузу. — Он был просто таким искренним. И его родители тоже были такими хорошими людьми. — Я провел рукой по волосам, позволив воспоминаниям проникнуть в меня. — И наконец-то почувствовал, какой должна быть семья.
«Если ты не собираешься помогать себе сам, то я ничего не могу для тебя сделать».
Я сказал это ему после всего, что он для меня сделал. После всех тех случаев, когда он приходил мне на помощь. После всей его настойчивости я бросил Холдена на произвол судьбы в ту ночь. Если бы я только остался, чтобы поговорить с ним, успокоить его и увести с того балкона раньше... Я подвел его. Боже, я подвел его, и это обжигающее чувство от проникновения ножа навсегда останется у меня в животе. Он врезался в меня каждый раз, когда я двигался. Я почувствовал, как мой разум затуманивается от горя, и попытался вытащить себя на поверхность.
Доктор Кац снова кивнула.
— Родители Холдена знали, что Ваш отец сделал с Вами?
