Возьми себя в руки. Возьми себя в руки.
Сосредоточившись на земле у моих ног, мое дыхание, наконец, замедлилось, а сердцебиение снова стало регулярным. Мое зрение постепенно прояснилось, и я смогла сесть прямо. Настоящее вернулось. Звук и цвет вырвались наружу, и я облегченно вздохнула.
Почему это продолжает происходить?
Двигайся вперед.
Отойди от боли.
Когда я почувствовала себя достаточно спокойной, чтобы продолжить движение, встала на дрожащие ноги и завершила круг, снова оказавшись у входа в парк, откуда поспешила обратно в дом моей бабушки. Я не рассказала ей о своей панике. Она бы только волновалась и использовала это, чтобы сдержать меня. А я хотела свободы. Все, чего я хотела — это свободы.
«Куда ты летаешь, Лили?»
«Куда захочу.»
Глава 21
Лили
— Ты уверена, что не слишком много косметики? Я чувствую себя кем-то вроде танцовщицы из Вегаса.
Моя бабушка рассмеялась.
— Глупышка. Конечно, нет. Разве твоя бабушка позволила бы тебе наносить слишком много косметики? Ты выглядишь сногсшибательно. Как и следовало бы. Сегодня твой день рождения.
Я улыбнулась.
— Да... — я повернулась к зеркалу, бросив на себя последний взгляд. На мне было темно-фиолетовое платье и пара туфель на каблуках с ремешками. Мои волосы были собраны в пучок, бабушка заказала у цветочника темно-фиолетовую лилию, почти такого же оттенка, как мое платье, и воткнула ее мне в волосы на затылке. Я улыбнулась и посмотрела в маленькое зеркальце, поднятое так, чтобы видеть большое зеркало позади меня. Мой макияж был драматичным: темные глаза и не накрашенные губы. Я чувствовала себя не совсем собой, и все же не могла отрицать, что ощущала себя хорошенькой, возможно, даже красивой. Возможно, даже как девушка, у которой впереди была целая жизнь. А если нет, то, может быть, только на эту ночь я могла бы притвориться, что это было нечто большее, чем просто неуместный сон.
Лимузин уже ждал нас перед домом моей бабушки, и мы поехали в отель, где в одном из бальных залов проходило мероприятие. Выйдя из лимузина, я закрыла глаза и сделала глубокий, успокаивающий вдох.
Мы с бабушкой сняли наши пальто и направились в бальный зал, стуча каблуками по мраморному полу вестибюля отеля. Огни сверкали, и я могла слышать низкие звуки музыки, доносившиеся до нас.
— Итак, Лили, — сказала бабушка, наклонившись к моему уху, — если это будет слишком, просто сожми мою руку, и мы немедленно уйдем. Тебе не нужно говорить ни слова.
— Бабушка, я в порядке. Обещаю. Пожалуйста, не ходи за мной по пятам. Я люблю тебя, правда, но со мной все будет хорошо.
— Отлично, — сказала она, одарив меня слабой, нервной улыбкой. — Да, хорошо, дорогая. Получай удовольствие. Общайся. Эта ночь принадлежит тебе.
Мы вошли в бальный зал, и я огляделась, пока моя бабушка вела нас к нашему столику. Мужчины выглядели привлекательно в своих стильных смокингах, а женщины блистали и сияли, одетые во все красивые оттенки бальных платьев, какие только существовали. Казалось, они владели искусством непринужденного общения: одни сидели за большими столами, другие стояли в стороне. Наблюдая за их непринужденным общением, я почувствовала себя самозванкой. Сами столы были покрыты оранжевыми скатертями с ярко-красными, фиолетовыми и темно-оранжевыми оборками, которые выглядели так, будто были сделаны вручную, как я предположила, в гватемальском стиле. А в центре стояли большие вазы с яркими, тропическими цветами. Сладкий, пьянящий аромат витал в воздухе, когда я села перед карточкой, на которой изящным каллиграфическим почерком было написано мое имя.
— Предметы для розыгрыша вон там, если ты хочешь пойти со мной посмотреть на них, — сказала моя бабушка, указав на другую сторону комнаты, где я могла видеть большие корзины и другие предметы на высоких столах. Гости прогуливались между рядами товаров, многие потягивали красочные коктейли и шампанское.
— Да, хочу.
— Хорошо. Сделай ставку на несколько вещей, — сказала моя бабушка. — Это ради прекрасного дела.
Я улыбнулась ей как раз в тот момент, когда пожилая женщина в длинном белом платье подошла к нашему столу, поприветствовав мою бабушку. Бабушка представила меня ей, и мы поздоровались.
— Встретимся вон там, — сказала я бабушке, указав на место для торгов и снова кивнув женщине.
— Да, я буду через несколько минут, — ответила она и повернулась к женщине в белом.
Я пробралась сквозь толпу, взяла с одного из подносов высокий бокал, наполненный розовой жидкостью, и сделала большой глоток сладкого, но терпкого коктейля. Облизала губы.
— О, извините, — сказала я женщине, которая несла поднос. — Что это такое?
— Гранатовый мартини.
Это восхитительно.
Я прошла по одному проходу и сначала осмотрела корзины, затем перешла к билетам и другим товарам, которые были подробно описаны на маленьких плакатах. Затем написала свое имя на корзинке, полной спа-принадлежностей.
Почему бы и нет?
«А как насчет тебя? Что тебе нравится, Лили?»
«Я не знаю.»
Так что, возможно, пришло время это выяснить. Я подписала свое имя под билетами на двоих на бродвейское шоу в театре в Сан-Франциско, а затем на хоккейный матч и однодневную поездку в долину Напа, включавшей полет на воздушном шаре. У меня были деньги. Может быть, пришло время решить, на что их потратить. Хотя, если я выиграю, то, возможно, не пробуду в Сан-Франциско достаточно долго, чтобы воспользоваться всем этим. Я сделала еще глоток гранатового мартини. Посмотрела через плечо и увидела, что бабушка все еще была увлечена разговором с женщиной в белом. А теперь к ним присоединилась еще одна женщина. Она дико жестикулировала руками, а у моей бабушки и другой женщины на лицах было удивленное выражение. Я закатила глаза. Вероятно, они обсуждали последние сплетни в теннисном клубе, в который вступила моя бабушка.
— О, смотри, поездка в Париж, — сказал мужчина. Я замерла, лед пополз по моему позвоночнику.
— Ты когда-нибудь был там? — спросила какая-то женщина. С каштановыми волосами, собранными в шиньон, в черном платье, она была воплощением элегантности.
— Нет. Но я бы хотел когда-нибудь поехать, — сказал мужчина рядом с ней с улыбкой в голосе. Мое тело полностью застыло. Я знала этот голос. Узнала бы его где угодно.
О Боже.
