Он нужен мне.
Чтобы обнять меня. Чтобы я обхватила его тело руками. Чтобы он шептал мне на ухо, что все будет хорошо. Что мы станем лучше друг для друга. Станем ли мы? Будем ли мы по-прежнему любить друг друга, если он будет трезв, а я буду бороться с тем, что меня мучает? Сможет ли он вписаться в мою жизнь, если я буду бороться со своей зависимостью, а он будет здоров и освобожден от своей?
Я хочу вписаться в его жизнь. Я просто надеюсь, что когда он вернется, он тоже захочет меня.
И я моргаю. Он ушел. Куда-то. Никто не скажет мне, в какую реабилитационную клинику он попал, и поэтому я остаюсь с этими мучительными фантазиями, желая, чтобы он вернулся. По крайней мере, мне удалось вырвать у Райка несколько ответов. Он сказал, что в течение первого месяца реабилитации Ло не должен иметь никакого внешнего общения. Я не уверена, относится ли это только ко мне, но у меня такое чувство, что Райк поддерживал связь с Ло с тех пор, как отвёз его туда.
Так что, возможно, я единственная, кого избегают и вышвыривают из жизни Ло, как грязный мусор.
Тем не менее, я жду февраля с нетерпением. Привилегии электронной почты будут восстановлены. А в марте он перейдет на телефон. Если я смогу пережить январь, то все будет хорошо. По крайней мере, я постоянно напоминаю себе об этом.
Мой телефон пикает, и я достаю его из кармана, вытирая глаза запястьем, пока читаю сообщение.
— Я оставил свой бумажник у тебя дома. Мне нужно, чтобы ты открыла ворота — Райк.
Я замираю и перечитываю текст еще четыре раза. Открыть ворота. В закрытом доме, в котором я должна быть сейчас — тот, который Роуз купила в уединенном городке. Могу ли я притвориться, что не читала сообщение?
— Лили, я знаю, что ты там.
Что? Как?!
— Я не буду тебя трахать. Просто впусти меня. Я должен быть сейчас на Тайм Сквер.
Мои пальцы зависли над кнопкой. Если я откажусь отвечать, я могу сделать вид, что не получала сообщений. Просто. А завтра я могу просто соврать, что потеряла телефон. Это будет лучше, чем разбираться с Райком сейчас.
— У нас обоих айфоны. Я могу сказать, когда ты читаешь мои сообщения, так что перестань игнорировать меня и открой, блять, ворота.
Ух...
Мой телефон звонит, и я подпрыгиваю. РАЙК МЭДОУЗ заполняет экран.
У меня проблемы. Мы еще не установили отношения типа «разговор по телефону». С недавних пор мы общаемся только по смс. Даже если он сводный брат Ло, он только что вошел в нашу жизнь. И хотя Ло может простить все прошлые проступки Райка — например, то, что он семь лет знал о местонахождении своего младшего брата и ничего не предпринимал по этому поводу (хотя бы сказал «Привет») — я держу Райка на большом расстоянии. Это не имеет никакого отношения к его мальчишеским качествам и сексу, а скорее к его раздражающим качествам. Например, вмешиваться в дела других людей. Как быть альфа-самцом, когда ситуация этого не требует.
Мой палец продолжает парить над большой зеленой кнопкой, и я принимаю поспешное решение и бегу во внутренний дворик, чтобы избежать музыки и громких разговоров. Даже снаружи дикая суматоха улицы компенсируют отсутствие громких басов, так как внизу собираются люди для сегодняшнего праздника. Мой телефон сердито вибрирует у меня в руке. Я быстро прижимаю динамик к уху и жду, пока Райк заговорит первым. Я не собираюсь начинать этот разговор.
— Открой, блять, эти ворота, — огрызается он.
— Я не могу.
— Что значит не можешь? Оторви свою задницу от кровати и спустись сюда, — я слышу, как он дергает железную дверь, как будто пытается физически открыть его с помощью грубой силы.
— Ты пытаешься взломать дверь?
— Я думаю об этом, — он вздыхает, взволнованный. — Прошло семь дней с тех пор, как он ушел, а не пять гребаных лет. Ты ведешь себя жалко.
Я поджала губы. Вот почему он мне не нравится. Его откровенная честность иногда так груба. Райк выводит понятие «жесткая любовь» на совершенно новый уровень.
— Я это понимаю. И я хочу, чтобы ты знал: на четвертый день я сменила спортивную одежду, а на пятый помыла голову.
Я не жалкая. Я пытаюсь жить без своего лучшего друга. Это трудно. У меня отняли всю мою причину просыпаться по утрам и улыбаться.
— Поздравляю. Теперь открой ворота.
И тут моя удача пошла коту под хвост.
— С НОВЫМ ГОДОМ, УБЛЮДКИ! — кричит парень пятью этажами ниже. Я на сто процентов уверена, что Райк услышал это пьяное восклицание через трубку.
— Прежде чем ты что-нибудь скажешь, — быстро говорю я, чувствуя, как в трубке закипает ярость, исходящая от Райка. — Дэйзи умоляла меня прийти на эту домашнюю вечеринку. Она смотрела на меня большими зелеными глазами лани. Ты не был очарован этим взглядом Дэйзи, поэтому ты не можешь судить. А потом я подумала — ничего страшного в этом нет. Ей пятнадцать. Это должно быть какая-то маленькая девчачья вечеринка в городе. Не о чем беспокоиться, — я идиотски показываю на свою грудь, хотя его нет рядом со мной. — Это не моя вина, что у моей младшей сестры есть друзья вдвое старше ее. Я даже не знала, что она пьет за пределами нашей семьи до сегодняшнего вечера! Так что это не моя вина. Ты слышишь меня, Райк? Не. Моя. Вина, — я заканчиваю свою тираду с тяжелым вздохом.
После небольшой паузы он только и говорит: — Где ты, блядь, находишься?
— Я, вероятно, отправлюсь домой после того, как опустится шар на Таймс-Сквер, — я уклоняюсь от ответа на случай, если он намерен меня найти.
— Ты доверяешь себе?
Я замолкаю и бросаю взгляд на хорошо сложенную модель, которая перегнулась через перила, чтобы привлечь внимание девушки на улице.
Он без рубашки.
И горячий. Но, думаю, это и так понятно, учитывая его работу.
Доверяю ли я себе? Не полностью. Но я не могу вечно оставаться в затворничестве и кутаться в простыни, как умирающая гиена. Я должна быть храброй. Я должна попытаться быть нормальной. Даже если мой разум кричит нет.
Райк воспринимает мое молчание как ответ.
— Если ты даже не можешь сказать «да», тогда тебе не стоит быть ни на каких вечеринках. Найди Дэйзи и оставайся с ней, пока я не приеду.
Что? Нет, нет, нет.
