Эдди нарушил молчание:
– Что, как вы думаете. Оно знает о том, что мы собираемся делать? – спросил он.
– Оно было здесь, правда? – произнес Бен.
– Не думаю, что это имеет большое значение, – ответил Эдди. Билл кивает.
– Это только иллюзии, – сказал он.
– Я не уверен, что Оно может видеть нас и знать, что мы делаем. Вы можете видеть диктора в телевизоре, но он-то вас не видит.
– А эти шарики, ведь они не иллюзии, – Беверли показала пальцем через плечо. – Они-то реальные.
– Но все-таки это неправда, – произнес Ричи, и все смотрят на него.
– Образы реальные. Я уверен. Они...
И вдруг что-то щелкнуло и появилось в комнате, что-то новое; оно щелкнуло с такой силой, что он зажал уши. Глаза его расширились за стеклами очков.
– О, Господи! – неожиданно крикнул он. Он схватился за стол, почти встал, потом опять упал в кресло с глухим шумом. Он посмотрел на Майка, а все остальные испуганно и встревоженно повернулись к нему.
– Горит, – почти крикнул он. – Глаза горят!
Майк! глаза горят...
Майк кивнул, слегка улыбаясь.
– Ррричи, ччто это? – спросил Билл.
Но Риччи не слышал его. Воспоминания наплыли на него как прилив, бросая его попеременно то в жар, то в холод, и он неожиданно понял, почему эти воспоминания возвращаются так постепенно. Если бы он вспомнил все сразу, сила их была бы подобна выстрелу, разрывающему виски. Они снесли бы ему весь затылок.
– Мы видели, что Оно пришло! – сказал он Майку. – Ведь правда, мы видели, что Оно пришло? Ты и я.., или, может быть, это был не я? – Он схватил руку Майка, которая лежала на столе. – Ты тоже видел это, Майки, или это только я? Ты видел? Лесной костер? Кратер?
– Да, я видел, – ответил Майк спокойно и стиснул руку Ричи. Ричи закрыл глаза, думая, что он никогда не чувствовал такой мощной волны облегчения в своей жизни.
– О чем вы, парни? – спросил Эдди, глядя то на одного, то на другого.
Ричи посмотрел на Майка, но Майк покачал головой.
– Давай ты, Ричи. Я скажу что-нибудь вечером.
– Вы все не знаете, а может быть, просто не запомнили, потому что вы ушли, – сказал им Ричи. – Я и Майки были последними индейцами в вигваме с дымовым отверстием.
– Дымовое отверстие, – сказал Билл задумчиво. Глаза его были где-то далеко, и они светились голубым.
– Ощущение горения в глазах, – сказал Ричи, – под моими контактными линзами. Я первый раз почувствовал его сразу после того, как Майк позвонил мне в Калифорнию. Я не знал, что это такое, но сейчас я знаю. Это был дым 27-летней давности.
Он посмотрел на Майка.
– Психологический, ты бы сказал? Психосоматический? Что-то связанное с подсознанием?
– Я бы так не сказал, – спокойно заметил Майк. – То, что ты чувствовал, так же реально, как шарики или та голова, которую я видел в холодильнике, или труп Тони Трэкера, который видел Эдди. Расскажи им, Ричи.
Ричи начал рассказывать:
– Это случилось через четыре или пять дней после того, как Майк принес отцовский альбом в Барренс. Думаю, что это было где-то во второй половине июля. Наш штаб уже был. Но.., дымовое отверстие, это и была твоя идея, Соломенная голова! Ты вычитал ее из одной из твоих книг!
Слегка улыбаясь, Бен кивнул.
Ричи подумал: В тот день было пасмурно. Ни ветерка. В воздухе пахло грозой. Как тогда, за месяц до того, когда мы стояли у реки кружком, а Стэнли резал наши руки осколком бутылки из-под кока-колы. В воздухе была такая тишина, как будто природа ждала, что вот-вот что-то случится, а позже Билл сказал, что все было так плохо и произошло так быстро, потому что не было тяги.
17 июля. Да, именно тогда. Это был день дымового отверстия. 17 июля 1958 года, почти спустя целый месяц после начала летних каникул, и ядро Неудачников – Билл, Эдди и Бен – сформировалось в Барренсе. Это случилось через два дня после того, как было найдено тело Джимми Куллума, и через день после того, как мистер Нелл снова явился в Барренс и встал прямо над их штабом, не зная, что он там находится, потому что к этому времени они замаскировали его, и Бен сам следил за тем, чтобы были уничтожены все следы и чтобы дерн был на месте. Если вы только не станете на четвереньки и не проползете все вокруг, у вас даже не возникнет подозрения, что там что-то есть. Как и запруда, штаб Бена удался на славу, но мистер Нелл ничего об этом не знал. Он детально допросил их, официально, занося их ответы в черную записную книжку, но они мало что могли сказать, по крайней мере о Джимми Куллуме, и мистер Нелл опять ушел, напомнив им еще раз, что нельзя играть в Барренсе одним.., никогда.
Мистер Нелл приходил 16-го, день был жаркий, влажный, но солнечный. А 17-го было пасмурно...
– Ты расскажешь нам, Ричи? – спросила Бев, слегка улыбаясь полными, накрашенными бледно-розовой помадой губами, глаза ее сияли.
– Я как раз думаю, с чего начать, – сказал Ричи. Он снял очки, протер подолом рубашки, и неожиданно понял, с чего: с земли, раскрывающейся перед ногами Билла и его собственными. Конечно, он знал о штабе, как и Билл и все остальные, но его до сих пор пугало зрелище разверзающейся земли.
Он вспоминил, как Билл вез его на багажнике Сильвера к их обычному месту на Канзас-стрит, а потом оставил свой велик под маленьким мостом. Он вспомнил, как они вдвоем шли к открытому месту, иногда сворачивая, потому что кусты были слишком густыми – была середина лета, и Барренс был в полном расцвете своей пышности. Он вспомнил сонмища комаров, назойливо зудящих у самого уха: вспомнил, что Билл сказал (все возвращается к нему настолько ясно, как будто это случилось не вчера, а происходит сейчас):
– Ппподдожди ее
2
ссекунду, Ррричи! Проклятущий сидит у тебя на шее.
– О, Господи! – сказал Ричи. Он ненавидел комаров. Маленькие летающие вампиры – вот что они такое. -Убей его, Билли! Билл хлопнул Ричи по шее.
