Из всех тысяч женщин, с которыми я сталкивался, как Мара смогла зацепить мое внимание, словно крючок в жабрах рыбы?
Не потому, что Аластор бросил ее на моем пути. Или не только по этой причине.
Я заметил ее в первый же момент, когда она пролила вино на свое платье. Она даже не вздрогнула - просто пошла в ванную и вышла оттуда с импровизированным рисунком, который был креативным, красивым и обладал духом игривости, совершенно противоположным тому, что мог бы придумать я.
Затем Аластор сильно ударил ее, так сильно, что я подумал, что он убил ее. Но она снова поднялась: упрямая, несломленная.
Она заставляет меня задуматься, что нужно сделать, чтобы сломать ее. Разбить ее на столько частей, чтобы она уже никогда не смогла собрать их воедино.
Вид через телескоп настолько четкий, что я могу почти стоять в комнате вместе с ней.
Я смотрю, как Мара снимает с себя одежду, обнажая стройное, подтянутое тело с маленькой грудью и узкими бедрами. Я заинтригован тем, что она не сняла пирсинг с сосков - сдвоенные серебряные кольца остались на месте.
Пока она ищет одежду, по моему позвоночнику пробегает холодная струйка возбуждения. Я уже знаю, что у нее нет чистого нижнего белья.
Конечно, она замечает на полу выброшенные трусики. Мое сердце замирает, и я с трудом дышу, приковав взгляд к телескопу, наблюдая...
Она поднимает белье.
Кровь приливает к моему члену так быстро, что я теряю сознание.
Она надевает трусики, пропитанные моей спермой, даже не подозревая об этом. Самая интимная часть меня прижата к самой интимной части ее.
Она колеблется, неподвижно стоя в центре комнаты.
Она чувствует влажность моей спермы на своей киске.
Мой член настолько тверд, что выпирает из брюк.
Мне нравится мысль о моей сперме на ее голой плоти. Сколько времени сохраняется сперма?
Она стягивает трусы, изучая материал.
Я наблюдаю за паникой и замешательством на ее лице, мой член тверд как никогда.
Она трогает мою сперму. Чувствует ее запах. Затем срывает трусы и отбрасывает их в сторону.
Все мое тело теплое и пульсирующее. Не могу вспомнить, когда я в последний раз испытывал такое возбуждение. В последнее время мне было чертовски скучно. Ничто не впечатляло меня. Ничто меня не интересовало. До сих пор...
Мучить Мару, даже не прикасаясь к ней, настолько возбуждающе, что я с трудом представляю, каково это - опустить руки прямо на ее плоть... ...обхватить ее горло...
Мара перемещает свой вес вперед-назад, пытаясь решить, что делать.
Она сомневается, чувствовала ли она то, о чем думает.
Она не доверяет себе.
Наконец она подхватывает свою сумочку и выходит из комнаты.
Я уже спускаюсь по лестнице. Она одета не для работы, и я хочу посмотреть, куда она направляется.
Подозреваю, на свидание.
При этой мысли мои зрачки сужаются, горло сжимается, сердце замирает. Я холоден и сосредоточен.
С кем она встречается? С кем она трахается?
Я хочу знать.
Я выхожу из таунхауса, не потрудившись закрыть за собой дверь. Я пересекаю Фредерик-стрит и замечаю Мару, идущую впереди в облегающем черном платье и сапогах по щиколотку. Она не часто носит каблуки. Мне нравится, как они ее сковывают, замедляя шаг.
Мне легко следить за ней, она идет по противоположной стороне улицы, словно отстраненная тень. Я следую за ней до модного ресторанчика в нескольких кварталах отсюда, где она встречает какого-то хипстера в слишком обтягивающей футболке.
В отличие от Мары и ее спутника, у меня не заказан столик. Стодолларовая купюра, вложенная в ладонь официантки, решает эту проблему. Вероятно, я мог бы убедить ее, просто удерживая взгляд и проводя пальцами по ее запястью. Хозяйка хихикает и краснеет, когда ведет меня к столику, который я заказал, - он расположен в углу, где несколько свисающих растений закрывают меня от взгляда Мары, если бы она взглянула в ту сторону.
У меня нет проблем с привлечением женщин. Более того, это слишком легко. Богатство, слава и внешность засасывают их прежде, чем я произнесу хоть слово. Нет никакого вызова.
Интересно, упадет ли Мара к моим ногам так же легко, как та хозяйка?
Она не выглядит особенно увлеченной своим свиданием. На самом деле она раздраженно дергается, когда он опирается рукой на спинку ее стула.
Ее спутник о чем-то болтает, не обращая внимания на ее скучающее выражение лица. Кажется, он не замечает, как она отворачивается от него, лишь изредка встречаясь с ним взглядом. Когда он пытается привести в порядок ее волосы, она отшатывается от него.
Я испытываю странное чувство удовлетворения от того, что она отвергла этого шута. В моих глазах она стала бы хуже, если бы увлеклась кем-то таким... пешеходным.
Мое удовольствие испаряется, когда он тянется под стол, чтобы поласкать ее киску.
Вместо него - острый всплеск ярости.
