Это было бы невероятно, спасибо вам большое. Я буду там в два часа.
Я хочу бежать туда прямо сейчас, пока они не отдали его кому-нибудь другому.
Двести баксов в месяц - это неслыханно. Не помню, чтобы я подавала заявку именно на это место, но я вписывала свое имя везде, где только могла. Это похоже на манну небесную. Я действительно не могу в это поверить. Я на взводе, в ужасе, что случится что-то, что все испортит.
Я едва могу сосредоточиться, пока бегу на смену за поздним завтраком. Артур понимает, что я взволнована, а может, просто бесполезна, поэтому отпускает меня пораньше, чтобы я забежала домой и переоделась.
Я одеваюсь в свой самый профессиональный наряд - льняную крестьянскую блузку и почти чистые джинсы - и спешу на Клей-стрит.
Мисс Бриджер уже ждет меня. Она высокая и элегантная, с железно-серыми волосами и длинным аристократическим носом.
— Приятно познакомиться, Мара, — говорит она, пожимая мне руку. — Я покажу вам помещение.
Она ведет меня по коридорам здания Alta Plaza, светлого и современного, с белой краской и светлым деревом в скандинавском стиле.
— Вот мы и пришли, — говорит она, распахивая двойные двери последней студии в конце коридора.
Я окидываю взглядом ослепительный, залитый солнечным светом лофт. Открытые воздуховоды возвышаются на тридцать футов над моей головой. Окна от пола до потолка выходят на парк Alta Plaza. Воздух свежий и прохладный, с легким ароматом декоративных лимонных деревьев в горшках вдоль дальней стены.
Если это младшая студия, то я с трудом могу представить, каковы остальные комнаты. Это помещение в четыре раза больше, чем у Джоанны, и больше, чем главный этаж моего дома.
Я ошеломлена.
— Что вы думаете? — спрашивает Соня, подавляя улыбку.
— Когда я смогу переехать? — заикаюсь я.
— Он уже открыт, — говорит она. — Я могу достать вам ключ-карту для главной двери. Здание доступно двадцать четыре часа в сутки. В углу, как вы видите, есть мини-холодильник, а в кафе на главном уровне делают отличный латте со льдом.
— Я умерла? Это рай?
Она смеется. — Коул Блэквелл очень щедр.
— Коул... что? — говорю я, пытаясь оторвать взгляд от прочесывания каждого сантиметра этого идеального пространства. Искусство, которое я могла бы здесь создать. . . Мне так и хочется начать.
— Мистер Блэквелл владеет этим зданием. Это его идея - сделать скидку на младшие студии. Может, он и не самый приятный человек, но он поддерживает своих коллег-художников.
— Точно, потрясающе, — говорю я, лишь отчасти понимая это. — Честно говоря, он мог бы попросить моего первенца, и я бы с радостью отдала его. Это место просто... совершенство.
— В этом нет необходимости, — говорит Соня, передавая мне свой планшет. — Все, что мне нужно, - это подпись. Мы можем начать с шестимесячной аренды.
— Какой-нибудь депозит нужен? — спрашиваю я, думая, что это будет убийственным ударом.
— Нет, — качает она головой. — Просто принесите мне чек в конце месяца.
— Наличные подойдут?
— Если только это не все единицы и пятерки, - говорит она.
— Я вижу, я не единственная официантка, которую вы знаете.
— Это почти обязательное условие в этой индустрии, — отвечает Соня и любезно добавляет, — Когда-то я тоже была официанткой.
— Спасибо, — снова говорю я ей. — Правда, я просто не могу вас отблагодарить.
— Вам нужны услуги по переезду? — спрашивает она. — Из вашей старой студии?
Мне это действительно нужно. Очень.
— Сколько это стоит? — нервно спрашиваю я.
— Комплиментарно, — отвечает она.
— Не щипайте меня, я не хочу просыпаться.
— Поговорите с Дженис на ресепшене, когда будете уходить, и она вас запишет, — улыбается Соня.
Она оставляет меня одну, чтобы я могла насладиться теплым солнцем, запахом чистых деревянных шкафов, бесконечным открытым пространством, по которому я могла бы бегать вверх и вниз, как по дорожке для боулинга.
Я никогда не верила, что когда случается что-то плохое, за этим следует что-то хорошее.
Но, возможно, в этот раз... это может быть правдой.
К среде, все мои принадлежности были вывезены из студии Джоанны и с величайшей осторожностью перевезены в новую студию на Клэй-стрит.
Мои соседи по комнате так завидуют, что едва могут это вынести, за исключением Питера, который говорит: «Это здорово, Мара», доводя наш разговор до пятнадцати слов.
