— Тогда ему не стоило заводить большую собаку, — раздраженно говорю я.
— Но он уже завел. Так что… — Джош пожимает плечами, как будто это все, что можно сказать по этому поводу.
— Тогда, может, ему стоит подарить Бруно кому-то, кому на него действительно не наплевать, — говорю я сквозь стиснутые зубы.
— Что, например, тебе? — Джош смеется. — Ты едва можешь себя прокормить.
Я отодвигаю свой стул вперед, чтобы его рука упала со спинки.
— Я прекрасно могу себя прокормить, — говорю я. — Только не салат капрезе каждый день.
Джош фыркает. — Я видел твою полку в доме. У тебя там полкоробки «Captain Crunch» и банка супа.
— Я люблю суп, — сообщаю я ему.
— Бедные люди всегда любят суп, — говорит Джош, ухмыляясь.
Он протягивает руку, чтобы заправить клок волос мне за ухо. Кончики его пальцев касаются ободка моего уха, а средний погружается в канал. Я вздрагиваю, словно меня ударило током.
— Господи! — говорит Джош. — Что с тобой?
— Не трогай мои уши, мне это чертовски не нравится, — рычу я. — Я уже говорила тебе об этом.
— Я трогал твои волосы, — закатывает глаза Джош.
— Просто держись от них подальше, — огрызаюсь я.
Я откидываюсь на спинку стула, скрещиваю руки на груди и тяжело дышу. Мое сердце снова бешено колотится.
Я знаю, что веду себя как сумасшедшая. Я знаю, что слишком остро реагирую. Но я не могу остановиться.
Официантка разносит закуски.
Джош поглощает салат.
Я съедаю половину свиного брюшка, которое горячее, хрустящее и вкусное. С едой в Сан-Франциско не поспоришь. Если только вы не хотите поехать в Винное графство, где фермерская еда находится в часе езды от сада. Джош возил меня в Соному, когда у него было много денег после шикарной свадьбы.
Еда немного успокаивает меня, и, кажется, настроение Джоша тоже улучшается. Или он вспомнил причину, по которой я могу быть немного более нервной, чем обычно.
— Эй, — говорит он. — Прости, что так получилось с ухом. Ты мне об этом говорила.
— Все в порядке, — говорю я. — Извини, что набросилась на тебя.
— Почему это тебя так задевает? — говорит он, отрезая еще один ломтик помидора и отправляя его в рот.
Я отодвигаю свою тарелку, не глядя на него. — Без причины. Они просто чувствительные.
Джош кладет руку на мое голое бедро и полуулыбается.
— А как насчет этого? Могу я потрогать тебя там?
Честно говоря, даже его теплая ладонь на моем бедре заставляет мой живот сжиматься. Но до этого я вела себя как придурок, поэтому я заставляю себя улыбнуться ему в ответ.
— Да, все в порядке.
Он просовывает руку под юбку и улыбается еще шире. — Как насчет этого?
Теперь моя собственная улыбка кажется жесткой на моем лице, застывшей, как гипс.
Он скользит рукой к моей промежности, его пальцы касаются губок моей киски.
— Ах, ты, маленькая непослушная шлюшка..., — пробормотал он под нос. — На тебе нет нижнего белья...
Он думает, что я сделала это для него.
Я нахожусь в нелепом положении, когда хочу отпихнуть его руку, но оказывается, что это именно то, чего я хотела.
Под прикрытием стола он проводит пальцами взад-вперед по моей щели, средний палец нащупывает мой клитор. Мне приятно, как всегда приятно, когда к нему прикасаются, хотя на самом деле я этого не хочу. Мое горло сжимается, а лицо горит. Мне кажется, что все сидящие за столиками вокруг нас знают, что он делает, и официантка тоже знает. Они все видят, как я краснею.
Джош наклоняется и бормочет, слишком близко к моему уху, — Может, нам стоит пропустить остаток ужина...
Я сжимаю ноги вместе, отпихивая его руку.
— Вообще-то, — говорю я, — мне нужно вернуться домой. У меня есть проект, над которым я работаю. Это... Мне просто нужно идти.
Я встаю из-за стола, чуть не опрокинув стул.
Джош смотрит на меня так, будто я сошла с ума. Возможно, он прав.
