Спальня была просторной, гардеробная — маленькой, между гостиной и спальней располагалась большая ванная на чугунных лапах, что меняло размеры комнаты.
Остаток вечера я провела, приводя в порядок апартаменты, что в основном включало в себя настройку телевизионных каналов и разгрузку вещей в гардеробе, глядя на количество которых, я пожалела, что не раздала большую часть. От данного занятия у меня уже заболели мышцы.
Было далеко за полночь, когда я зашла в ванную, чтобы умыться. Мой взгляд был устремлен на белоснежную раковину, пока я умывалась пенкой, а после смывала ее теплой водой. На ощупь я потянулась к полотенцу и обрадовалась, найдя его на месте. Вытерев лицо, я выпрямилась и открыла глаза.
И тут же встретилась лицом к лицу со своим отражением в зеркале.
Я отскочила на шаг и врезалась спиной в дверь ванной.
— Черт, — пробормотала я, закатывая глаза. Потянувшись за зубной щеткой, резко выдохнула и сделала то, чего не делала уже давно.
Посмотрела на себя.
По-настоящему.
Прошли годы с тех пор, как я делала это в последний раз. Я так преуспела в искусстве избегать свое отражение, что могла профессионально накладывать макияж без зеркала и даже рисовать стрелки.
Мои карие глаза были не такими темными, как у отца. Они выглядели теплее и светлее, как мамины. Светлые волосы я убирала наверх в небрежный пучок, но в распущенном состоянии они достигали середины спины. Мое лицо могло бы быть классической сердцевидной формы, если бы не квадратная челюсть.
Сжав зубы, я наклонилась ближе к зеркалу.
К первому курсу колледжа мне наконец начали нравиться мои нос и рот. Или, как минимум, я смирилась с ними, потому что до этого нос казался мне слишком огромным, а губы — пухлыми. Как бы странно это ни звучало — сочетание совсем непривлекательное. Губы достались мне от бабушки. А вот челюсть — точно от отца. Фигура и глаза — мамины.
На первом году обучения я внезапно осознала, что из совершенно непримечательной девочки превратилась в симпатичную блондиночку по-соседству. В данный момент мне казалось, что я выгляжу как женщина, которая могла бы приносить соседям пироги с яблоками и быть беременной третьим ребенком.
Уголки губ приподнялись от этой мысли, но улыбка вышла слабой и грустной, даже немного пустой. Под моими глазами пролегли тени, и в них все еще была настороженность, которая, казалось, никогда не исчезнет, сколько бы лет ни прошло и как бы я ни менялась.
Если бы я могла вернуться назад во времени, я бы сказала девятнадцатилетней Саше жить на полную катушку. Ходить на все вечеринки, на которые ее приглашали. Поздно ложиться спать и вставать еще позже. Больше верить в себя. Ценить то, что она видела в зеркале.
Сделать шаг вперед в отношениях с парнем, которого встретила на первом курсе экономического факультета.
Из своего прошлого больше всего я жалела о том, чего не испытала до… до того, как Жених нашел меня, потому что он забрал все мои первые разы и извратил их, превратив в нечто ужасное и жестокое.
Сжав губы, я посмотрела вниз. Я положила руки на бедра и провела ими верх до самой талии, задумываясь над тем, как я выгляжу обнаженной.
Честно говоря, я не могла себе этого представить.
Даже в интимные моменты с мужчинами, с которыми я встречалась на протяжении этих лет, я не смотрела на себя. Если уж совсем честно, то я даже и не раздевалась полностью перед кем-то.
На то были причины.
Точнее, их было всего две.
Мне стало неуютно от того, куда завели меня собственные мысли, и я опустила руки, приводя себя в чувства. Быстро закончив с умыванием, я вышла из ванной и выключила свет.
Прежде чем забраться в незнакомую кровать, я еще раз прошлась по гостиной и кухне, ощущая холод пола голыми ногами. Заметив ключ, который мама оставила на стойке в кухне, я сделала для себя пометку — добавить его на свой брелок. Рядом со стойкой была дверь. В каждых апартаментах был свой выход на старую деревянную лестницу, ведущую на общий балкон.
Я остановилась около двери и проверила все замки, убедившись, что они заперты. Мой желудок скручивало от нервов. Ощущая себя ужасно нервной, я еще раз повернула ручку, просто чтобы удостовериться. Определенно заперта. Вздохнув с облегчением, я отправилась в кровать, натянула теплое и уютное одеяло до самого подбородка и… уставилась в темный потолок. Даже после изматывающего пути, всех нервотрепок и бесконечного разбора вещей, я никак не могла уснуть.
С девятнадцати лет сон стал редким гостем, потому что он был единственным временем, когда я не могла себя защитить. На протяжении недели я боролась со сном каждой клеточкой своего организма, прежде чем все же проваливалась в него, о чем впоследствии горько жалела.
Но я все же задремала и это случилось, как и всегда.
Его лоб прижимается к моему, и я знаю, что он не готов меня отпустить, и мне в нем это нравится. На самом деле, я люблю это.
— Тебе нужно зайти обратно, — говорю я, проводя руками по его груди. — Предстоит еще много чего выучить.
— Да, — бормочет он в ответ, но не уходит. Его губы скользят по моей щеке и наконец, находят мой рот. Он нежно целует меня и спустя мгновение углубляет поцелуй, затягивая меня до такой степени, что я уже готова умолять его забыть об учебе. Но вот он отрывается и поднимает забытый мною рюкзак. Он вешает мне его на плечо и вытаскивает волосы из-под лямки.
— Позвонишь мне попозже?
Попозже будет уже совсем поздно, но я соглашаюсь.
— Будь осторожна, — говорит он.
Я улыбаюсь в ответ, потому что это у него опасная работа, когда он не на учебе.
— Ты тоже. — Я машу ему и отворачиваюсь, потому что если я этого не сделаю, то он не отвернется первым, и мы так и продолжим стоять на ступеньках университетской библиотеки, целуясь остаток ночи.
Я преодолеваю половину лужайки, когда он кричит мне в след:
— Позвони мне, детка, я буду ждать.
Я с улыбкой машу ему в ответ и торопливо продолжаю свой путь вдоль здания лаборатории по тропинке, что ведет на парковку. Уже поздно, солнце давно село, а звезды скрылись за облаками. Парковка почти не освещена, потому что три из пяти фонарей не горят, а у колледжа никак не дойдут руки их заменить. Осталось всего несколько машин, и спустившись по ступенькам, я вижу среди них свою, там же, где припарковала ее.
Я замедляю шаг, подходя еще ближе. Темный рабочий фургон стоит рядом с моим «Фольксвагеном» со стороны водителя. Раньше там его не было, и я ощущаю смутную тревогу.
Я закусываю губу, подходя ближе к фургону, и пытаюсь рассмотреть, есть ли в нем кто-то. Впереди никого нет. У меня возникает ужасная мысль. Что, если кто-то прячется сзади? Я тут же отбрасываю ее, потому что даже учитывая все то, что говорят о Женихе — это уже моя личная паранойя. Это просто фургон и мои нервы на пределе.
