— Я прикидывала, сколько времени тебе понадобится, чтобы пригласить ее к себе в номер сегодня вечером. Только скажи, и я с радостью уйду, чтобы вы двое могли уединиться.
— Кто-то ревнует.
Он придвигается ближе и закидывает руку мне на плечи.
— Что ты делаешь? – шиплю я.
Пытаюсь отодвинуться, но он мягко притягивает меня обратно в свои объятия.
— Я делаю так, чтобы не оставалось никаких сомнений в том, что я здесь с тобой, – мягко говорит он.
Его слова заставляют меня таять в его объятиях, напоминая о наших школьных днях, когда он утешал меня таким же образом... Я забыла, как сильно по этому скучала.
Официантка снова появляется у нашего столика с напитками в руках.
— Вот в... – Она останавливается, заметив, что Кэш обнимает меня.
— Какие-то проблемы? – Кэш поднимает бровь.
— Нет, совсем нет, – говорит она, собирая наши пустые бокалы.
— На этом все, спасибо, – говорит он, фактически отстраняя ее.
Я не могу не заметить, как она опечалена тем, что ей отказали.
Кэш умеет располагать к себе женщин, притягивая их. Он всегда был добрым, искренним и прямолинейным – качества, которые ценят женщины.
Напротив, моя ледяная манера поведения отталкивает большинство мужчин, но Кэша это не смущало. Даже когда я его отчитывала, он отмахивался от меня, как ни в чем не бывало.
— Твое здоровье.
Он поднимает свой стакан с виски, приближая его к рюмке с текилой, которую я держу в руке.
— За тебя, – отвечаю я, когда наши стаканы звенят друг о друга, и выпиваю рюмку одним глотком.
Это уже четвертая рюмка с момента нашего приезда. Не знаю, как я позволила себе так опьянеть. После моего выдохшегося мартини в баре отеля текила была приятным улучшением.
Это должен быть мой последний напиток, иначе я сделаю что-то, о чем потом буду жалеть, например поцелую безумно привлекательного лучшего друга моего брата.
Когда Кэш подносит бокал к губам, я замечаю вспышку цвета на его запястье.
Это не может быть тем, о чем я думаю.
Хватаю его за запястье, чтобы рассмотреть поближе, и брызги виски проливаются на мою руку от толчка его стакана. На правом запястье у него сине-белый браслет на шнурке, идентичный тому, который я подарила ему, когда он лежал в больнице и восстанавливался после аварии.
— Это...
— Браслет, который ты сделала? – Он делает паузу, глядя мне в глаза. — Да, это он.
В старшей школе у меня был период, когда я научилась плести браслеты дружбы из макраме. Я сделала по одному для Тео и наших друзей. Планировала подарить Кэшу тот, который сделала для него в школе, но накануне вечером его сбила машина.
Когда мы с Тео навещали его в больнице после аварии, я взяла браслет с собой.
— Почему он до сих пор у тебя? – спросила я, затаив дыхание.
— Он... особенный, – честно признается он. — Когда я лежал в больнице, все, кто приходил ко мне, смотрели на меня с жалостью. Даже Тео относился ко мне по-другому. Но только не ты. Когда ты вошла в палату, стала шутить, что я бледный и что ты уверена, что меня превратили в вампира. – Он смотрит вдаль, словно его затягивает в воспоминания. — Я сказал тебе, что беспокоюсь о том, что все подумают обо мне, когда снимут повязки с моего лица, и тогда ты подарила мне это. – Он теребит выцветшую нитку между пальцами. — Ты сказала, что всякий раз, когда я буду чувствовать себя обескураженным, браслет будет служить мне физическим напоминанием о необходимости набраться мужества и помнить, что я сильнее, чем думаю. И ты была права: с тех пор это мой счастливый талисман.
Я смотрю на видимую часть его шрама. Очевидно, что он воспринимает его в негативном свете – как физическое напоминание о том, что он не такой, как все. Хотелось бы, чтобы он видел это так же, как я.
Когда я встречаюсь с ним взглядом, то убеждаюсь в его искренности.
Браслет потускнел, края обтрепались, но он продолжает носить его все эти годы.
У меня перехватывает дыхание, когда он протягивает руку, чтобы заправить прядку волос мне за ухо. Если бы я была трезвой, отмахнулась бы от его руки и напомнила, что это всего лишь выпивка между друзьями. Подвыпившая я, кажется, забыла о границах, прильнув к его руке, как котенок, которого гладят по голове.
Может, я все-таки не так уж невосприимчива к его чарам?
— У меня есть признание, – прошептал он так тихо, что мне пришлось напрячься, чтобы расслышать его. — Есть еще кое-что, что я хранил.
— Что именно?
Не пытаюсь скрыть свое любопытство.
— Салфетку, на которой мы подписывали наш брачный договор. Ты помнишь?
Я уставилась на него широко раскрытыми глазами.
— Помню.
