– И что будешь делать? – холодно уточнила я.
Он пожал плечами, несколько секунд помолчал и наконец выдал:
– Могу только посоветовать! Беги к Скалистым. Отец как-то обмолвился, что дядя твоей матери, Филан Скалистый, глава клана и очень сильный и уважаемый оборотень. Он не даст тебя в обиду. С его помощью ты потом сможешь вернуть себе Фир.
– А ты будешь ждать, значит, моего возвращения? – со злой иронией процедила я.
– Умрешь, сильно горевать не стану. Но и позволить убить сестру не могу. Зверь не позволит. Мы же одна кровь! – с каким-то надтреснутым равнодушием ответил Рейтиш.
– А тетя как же? – хрипло спросила я о том, что царапало прямо по сердцу.
Мы сверлили друг друга мрачными взглядами. Я молилась Богу и Сияющей, чтобы оказаться неправой. Мне кажется, Рейтиш чувствовал мою внутреннюю боль, поморщился и ответил обтекаемо:
– Ежи, неужели ты забыла, что сильнее уз крови только безграничная любовь зверя. Маме тяжело, она страдает, но против отца не пойдет. Просто не сможет…
Да и зачем мне прямое признание, и так все понятно: Артемия не сова, а страус. Я с горечью вздохнула:
– То есть знает, но молчит. Надеется, что твой отец передумает меня убивать… при том, что уже убил ее брата, – и зло добавила, – отличная позиция: ничего не вижу, ничего не решаю…
Было противно, но не так больно, как я опасалась. Это предательство со стороны тети я восприняла не таким личным, как думала. Все же подозрения подтачивали мою привязанность и действительно родным человеком Артемия стать не успела. В отличие от Рейтиша, который тоже мучился и страдал, однако пошел против отца, раз за разом спасая меня от смерти.
Я взволнованно спросила:
– А как же ты? Он же узнает и…
Рейтиш не стал дожидаться, когда я подберу правильные слова:
– Ежка, для темных нет ничего и никого важнее и дороже родной крови и любимых. Они такие же, как и мы, оборотни. Только мы мечтаем о свободе, а они – о власти. Отец ни при каких обстоятельствах не причинит мне вреда.
– Поехали со мной? – вырвалось у меня отчаянное.
Рейтиш мрачно усмехнулся:
– Я же сказал тебе, Ежи, что не могу позволить убить родную кровь. Как и предать ее! Я могу лишь надеяться, что Сияющая Госпожа сама решит – кому быть и чему миновать…
Высокий, крепкий, похожий одновременно и на отца – сурового и сильного темного мага, и на мать – рыжую красавицу, Рейтиш поразил меня этим глубинным доверием к богине, мудростью в столь юном возрасте. Каким-то почти философским смирением и неукоснительным следованием своим жизненным принципам, чести и верности. Вот за кого мне стало нестерпимо больно. Ведь он не сомневается: если я выживу, значит, он и его семья проиграет клан. А может – и жизнь. Однако убить сестру, меня то есть, не может позволить. Такой ситуации даже врагу не пожелаешь.
– Я бы отказалась, слышишь? Мне не нужен этот венец! Мне нужна лишь семья! – выдохнула с болью.
– Я знаю, – с горечью признал он, отвернувшись от меня, оперся бедрами о столешницу и сложил руки на груди, словно защищаясь от чудовищной правды. – Только твой отказ ничего не решит. И не изменит. Ты здоровая, полноценная оборотница. Старшая ветвь, единственная наследница. Мы оба понимаем, что Верховный совет не позволит сменить главного наследника без крайней и более чем весомой причины. Этак появится много желающих заменить главу.
– Законы Дарглана превыше всего, – вырвался из меня очередной осколок памяти Ежении, заученный постулат на уроках в школе магии.
– Ну вот, ты и сама лучше меня знаешь, – передернул плечами Рейтиш.
Я оперлась бедрами о стол рядом с ним, став плечом к плечу. Хотя с учетом разницы в росте, скорее – плечом к его предплечью.
– Но ведь должен же быть какой-то выход? – шепнула я в отчаянии.
– Я таких не знаю. Вряд ли, – тихо ответил Рейтиш, тоже пребывая подавленном, отчаянном, безнадежном настроении.
И разозлил. Только моя злость была направлена не на него, а на его отца:
– Неужели деньги и власть ему важны настолько, что ради них он мучает тебя и Артемию? Ради них он убил… моих родителей. Ее брата! И как одержимый охотится на меня! Он же возглавлял целый боевой отряд магов-пограничников. Занимал довольно престижное и уважаемое положение в Дольче. Дядя же рассказывал, что вы прекрасно жили, обеспеченно! Я не понимаю, почему он столь резко решил переехать в Фир? Он же восхищается Ирмундом…
Рейтиш утомленно вздохнул-выдохнул, а затем посмотрел на меня сверху вниз:
– В юности отцу одна ведьма-гадалка предрекла, что его сын станет главой клана оборотней. Тогда он лишь посмеялся над ней. А потом встретил маму, оборотня-сову. И родился я, сын и наследник. Не темный маг, а оборотень с сильным зверем…
– …и он вспомнил предсказание, – сипло продолжила я.
– Не сразу. Сначала мама уговорила отца съездить в Фир, чтобы мой первый оборот состоялся на родной земле, под защитой предков и с помощью сил главы клана. Твоего отца… Помнишь наш первый приезд?
– Слабо, – призналась я.
– Мне было пять, но я хорошо запомнил. Хоть мы всего неделю у вас гостили, – глухо сказал Рейтиш. – Именно тогда отец рассказал давнюю историю с гадалкой, вспомнил нечаянно, восхищаясь полетом моего зверя. Только твой отец со смехом пояснил, что это по закону невозможно. И что та гадалка-шарлатанка наврала с три короба.
– А потом? – заглянула я в потемневшие желтые глаза парня.
– Потом мы отправились в Лейворт, отец хотел познакомить нас и со своими темными родичами. Мне кажется, именно там, сравнив высокородное и титулованное положение твоей семьи со своей, третьей, не наследной линией, он и заразился этой идеей. Этой сжирающей его манией получить «положенное» – власть и венец главы. Не в Ирмунде, но хотя бы в Дарглане.
– Чего ж он своих высокородных темных родичей не проредил? – едко процедила я.
– Их слишком много. В разы больше, чем у мамы. И опять же, чужую кровь гораздо проще пустить, чем родную, – мрачно ответил Рейтиш.
Мы посидели молча пару минут, прежде чем я призналась в своей слабости:
– Рейтиш, мне страшно. Я боюсь темноты. Боюсь одиночества. Я…
