На лестнице, ведущей к дому, он нос к носу столкнулся с полицейским и спросил, здесь ли живет пан Сыровы.

Полицейский ответил: — Ну, здесь, а что вам от него надо?

Тесть измерил его взглядом, раздумывая, осадить грубияна или не стоит? Вслух он произнес: — Пан Сыровы — мой зять.

— А-а-а, — возликовал полицейский, — так вы изволите быть его тестем? — Узнав, кто это, и отметив, что у тестя пенсне на золотой цепочке и в золотой оправе, он рассудил, что перед ним человек из зажиточного сословия. И ему тоже захотелось не ударить в грязь лицом.

Возле них вдруг оказался со свертком под мышкой какой-то подросток, который хотел было прошмыгнуть в дверь.

— Куда? — строго остановил его полицейский.

— Здесь проживает пан Каверзный? — спросил подросток хриплым голосом. — Если он здесь, ему нужно прийти к пану Нестоящему.

Полицейский, чувствуя на себе взгляд тестя, выпятил грудь и гаркнул: — А ну, марш отсюда! Нет здесь никакого Каверзного. Это вилла сержанта Фактора. Я сержант Фактор. Это моя вилла и мой сад. Если я увижу тебя здесь еще раз, схвачу за шиворот и спущу с лестницы. Катись отсюда, шпана, не то я тебя проучу!

Подросток перепугался и с видом побитой собаки поспешно ушел.

— Еще не хватает, — обернулся полицейский к тестю, — чтобы здесь шаталась всякая шантрапа. Я, сударь, человек строгий, с преступниками не церемонюсь. Жильцы находятся под моей охраной. Здесь они в безопасности, как в тюрьме. Любого отважу!..

Полицейский оскалил зубы и затопал ногами. Он был доволен своим монологом.

3

— А хозяин у вас решительный, — сказал тесть дочери, — он очень строг. Преступника и на порог не пустит, что я весьма одобряю. Мать обрадуется, когда я ей сообщу, что вы в надежных руках. Тут она вам кое-что посылает из еды.

— Ура! — воскликнула дочь, со знанием дела рассматривая гусиные потроха. — Я как раз ломала голову, что приготовить завтра.

— Заботимся о вас, делаем, что можем, — сказал тесть. — Вы за нами как за каменной стеной. Вам же не следует забывать, что ваш долг — относиться к нам с почтением. Вчера меня опять замучила изжога. Я думаю, — тут он таинственно понизил голос, — что у меня высохли внутренности. Мне бы надо смазать желудок. Я справлялся об этом у врача. Говорю: «У меня в боку колет. Что бы это значило?» «Пустяки, — сказал доктор, — пройдет». И прописал мне капли. Мне кажется, он ничего не понимает. Будь у меня деньги, я бы поехал к какому-нибудь светиле за границу. А так приходится погибать из-за бедности… А, Индржих пришел. Ты уже из присутствия, из присутствия? Что новенького?

Чиновник, снимая пальто, ответил, что все по-старому.

— Да… — вздохнул тесть, — а там, у черта на куличках опять какая-то заваруха.

— Где заваруха?

— В Китае. Все время какие-то стычки. То одни берут верх, то другие. Поди разберись. Какое там… Вот когда я был молодым, я в политике здорово разбирался. Ну а теперь по слабости зрения я и газеты-то читать не могу. Нынче мне газеты читает портной Сумец…

Тесть задумался и взялся за ручку двери. — А французский кабинет ушел в отставку. Интересно, в чем тут дело? А какие безобразия творятся, сейчас никому нельзя верить. Мне говорят: «Приходите на собрание. Вас давно уже не было». Как бы не так! Шевелитесь сами. Вы что, собрание не можете без меня открыть? Хорошо же вы справляетесь с делами, ничего не скажешь… Нам повысили плату за воду. Владей я пером, я написал бы об этом статью для редактора. А вы тоже… хороши. Вон в каком состоянии лестница. Следовало бы заявить об этом в магистрат, — по такой лестнице и ходить-то опасно. Власти заставят вашего хозяина исполнять свои обязанности. Деньги берет, а как чинить лестницу — его нет. Все делается только из-под палки… — уходя, ворчал старик.

Глава тринадцатая

1

— Поливаете?

— Поливаю, поливаю.

— Да, влага нужна. Дождичка давно не было.

— Вот-вот… Земля совсем пересохла.

И полицейский зачерпнул из бочки лейкой воду; солнечные лучи, преломившись в полукружии водяных брызг, образовали радужный веер.

— А вы? Что это вы сооружаете? — спросил он соседа.

Портной Мецл стоял над грудой досок, сосредоточенно делая замеры и чертя плотничьим карандашом.

— А… хочу построить беседку, — ответил он, — навес для ребятишек. Через месяц у дочки свадьба. Ей всегда хотелось беседку, ну вот тебе беседка, куда денешься. Сами понимаете.

— Да ну? — слащавым голосом воскликнул полицейский, — барышня выходит замуж? Стало быть, у вас радость?

— И радость, и хлопоты, — ответил портной с выражением отеческой озабоченности на лице.

«Беседку… — ворчал себе под нос полицейский, — я тоже намеревался построить беседку, да вот теперь не смогу! Этот портняжка еще вообразит, будто я обезъянничаю. Дочь, говорит, замуж выходит. А о том, что в австро-венгерские времена она спала с офицерами, об этом он помалкивает. А старшая родила ребенка без мужа… Нам все известно, пан портной… Нечего нам пыль в глаза пускать! Беседка! Надо будет его зятя поставить в известность, как хорошо пан Мецл следил за своими дочерьми… Не вам фигурять перед нами!»

После этого полицейский отправился в подвал за инструментом, поскольку намеревался в тот день цементировать дворик.

По пути он встретил жену трафиканта с кринкой молока.

— Пани, — сказал он, таинственно ей подмигивая, — не могли бы вы исполнить одно мое пожелание?

— А что вы хотите?

— Да так, пустяки… пойдите в сад и крикните: «Ротмистр шестого артиллерийского полка!»… Только и всего.

— А зачем мне кричать «Ротмистр шестого артиллерийского полка!»? Не понимаю…

— Я вам объясню. Это такая шутка.

— Шутка… — удивилась трафикантша, — но я стесняюсь. Я не смогу, пан домовладелец, я по натуре застенчивая.

— Да ведь тут нет ничего такого… Ну, крикните хотя бы «Мадьярский поручик!». Увидите, что скажет на это Мецл.

— Я, пан домовладелец, не могу никому ничего кричать, потому что муж мне этого не разрешает.

— А я вам разрешаю. Как хозяин дома.

— Хоть вы и хозяин дома, но склонять меня к незаконным действиям вы не вправе.

— Хорошо же, милочка… — злобно проворчал полицейский, — я не скажу больше ни слова… Между прочим, мне доподлинно известно, что это вы заляпали лестницу краской…

2

— Он мне сказал, — сообщила пани Сырова мужу, — что золу можно ссыпать прямо во дворе. Сказал, что все равно еще кругом беспорядок, и что золу он уберет потом сам. Я возразила, мол, мне не трудно донести ящик с золой до телеги мусорщика. Но он на это сказал: «Ни в коем случае, пани Сырова, вы слабенькая, вам надо беречься. Зачем надрываться с этой золой?»

— По всему видно, что наш хозяин человек предупредительный. Это похвально, — отозвался чиновник.

— Но он уже не говорит мне «милостивая пани», а просто «пани Сырова». Пани Сырова, скал он, вы такая слабенькая, вам надо беречься.

— Он уже не говорит тебе «милостивая пани»? Странно. Гм… Не высказывалась ли ты о нем как-нибудь?

— Я? Упаси Бог! Наоборот… Тут мне как-то трафикантша стала рассказывать, будто полицейский не продвигается по службе, потому что у него ревнивая жена… А я ей на это…

— Постой! — прервал чиновник жену. — Что ты сказала? Будто он не продвигается по службе потому, что у него ревнивая жена? Что за чепуху ты несешь?! Продвижение по службе может быть приостановлено лишь вследствие дисциплинарных взысканий, а дисциплинарные взыскания налагаются в случае различных нарушений, как-то: недобросовестное исполнение служебных обязанностей, вопиющая непочтительность по отношению к вышестоящим и тому подобное. Разумеется, учитывается также, какова личная жизнь человека, находящегося на государственной службе. Чиновник, ну, вот как я, должен вести себя прилично и быть во всех отношениях примером для сограждан. Что же касается ревности, об этом мне ничего неизвестно… Впрочем, вышестоящие лица, безусловно, наказывали бы за такую ревность, которая приводит к нарушению общественного спокойствия. Но ты, я вижу, черезчур болтлива. К чему эти разговоры о том, ревнива хозяйка или нет?

— Но ведь я ничего и не сказала, — оправдывалась супруга, — это трафикантша… Я ей сказала так: «Пани Крейзова, я ничего не знаю, в чужие дела не вмешиваюсь». А она мне, что она тоже не вмешивается, что она это просто слышала…