– Мисс Беннет, вы премного меня обяжете, если вернетесь к столу. Я вполне могу и сам помочь мистеру Бингли.
– О, мистер Дарси, в этом я нисколько не сомневаюсь, впрочем, как и в том, что мне под силу самой принимать решения. Итак, вы желаете поднять переполох или мы все же пройдем на кухню?
Мистер Бингли провел их по потайной лестнице на нижний этаж, который был поделен на две части длинным коридором. На одной стороне располагались комнаты слуг и арсенал, на другой – зал для упражнений и кухня. Именно там их взглядам предстало зрелище самого неутешительного характера. Две взрослых неприличности – обе мужского пола – были заняты поеданием домашней прислуги. Как двое зомби смогли убить дюжину лакеев, четырех горничных, двух кухарок и управляющего, Элизабет даже не представляла. Зато она точно знала, как им удалось пробраться в дом: кухонная дверь стояла открытой настежь, чтобы впустить прохладный ночной воздух и уменьшить жар, исходящий от печей.
– Что же, полагаю, мы должны отрезать головы им всем, чтобы тьма не переродила их, – сказала Элизабет.
Мистер Бингли глядел на десерты, которые его несчастные слуги собирались подавать к столу как раз в момент своей кончины, – изысканно разложенные на блюдах пирожные, тарталетки и заморские фрукты были забрызганы мозгами и кровью, а посему – безнадежно испорчены.
– Не думаю, что вы уступите мне честь завершить это неприятное дело. Но я никогда не прощу себе, если вы запачкаете свой наряд.
– Не стану вам препятствовать, мистер Дарси.
Элизабет показалось, что на его лице промелькнула легкая улыбка. Она наблюдала за тем, как Дарси вытащил меч и сразил обоих зомби яростными, но вместе с тем изящными движениями. Затем он быстро обезглавил мертвых слуг – при виде этого мистера Бингли деликатно стошнило в ладони. Воинские таланты мистера Дарси не вызывали сомнений.
“Если бы только его манеры джентльмена были столь же безупречны”, – подумала она.
Вернувшись на бал, они обнаружили, что остальные гости находятся не в самом приятном расположении духа. Мэри развлекала общество игрой на фортепиано, и ее пронзительный голос терзал терпеливый слух всех присутствующих. Элизабет поглядела на отца, надеясь, что тот вмешается, иначе Мэри будет петь всю ночь напролет. Тот понял ее намек, и когда Мэри допела вторую песню, громко произнес:
– Достаточно, дитя мое. Ты уже вдоволь развлекла нас. Позволь и другим барышням блеснуть талантами.
Две взрослых неприличности – обе мужского пола – были заняты поеданием домашней прислуги.
Элизабет подумала, что если бы даже ее семейство заранее условилось как следует оконфузиться в течение вечера, то им вряд ли бы удалось исполнить свои роли с бо́льшим успехом.
Остаток вечера прошел довольно скучно. Ее изводил мистер Коллинз, который продолжал навязывать ей свое общество, и хотя он не сумел уговорить ее вновь потанцевать с ним, ни с кем другим потанцевать она тоже не могла, так как своим толстым брюшком мистер Коллинз полностью загородил ее от прочих кавалеров. Напрасно она пыталась представить его другим леди. Он заверил ее, что совершенно в этом не нуждается и что главное его стремление – зарекомендовать себя наилучшим образом в ее глазах, а посему он пробудет рядом с ней весь вечер. Противиться этому было решительно невозможно. Она была безмерно благодарна своей подруге мисс Лукас, которая часто присоединялась к ним и с присущим ей добродушием отвлекала разговорами внимание мистера Коллинза.
Но по крайней мере, она была избавлена от дальнейшего общения с мистером Дарси, и хотя он часто оказывался рядом, не будучи ничем занятым, все же ни разу не заговорил с ней. Она решила, что причиной тому, вероятно, ее упоминания о мистере Уикэме, и порадовалась этому.
Когда они наконец собрались уходить, миссис Беннет настойчиво изъявляла желание в скором времени увидеть все семейство в Лонгборне, обращаясь в первую очередь к мистеру Бингли и уверяя его, как счастливы они будут видеть его у себя за обедом в любое время, безо всяких церемоний и приглашений. Бингли был премного благодарен и с готовностью соглашался посетить их сразу же по возвращении из Лондона, куда он должен был отправиться наутро, чтобы участвовать в заседании Лиги Джентльменов По Мирному Разрешению Нынешних Затруднений, членом и учредителем которого он являлся.
Миссис Беннет была на седьмом небе от счастья и, уходя, пребывала в приятном убеждении, что вскоре увидит свою дочь хозяйкой Незерфилда и что через три-четыре месяца та наконец сложит оружие навсегда. О том, что другая ее дочь станет женой мистера Коллинза, она думала с той же уверенностью, хоть и не со столь глубоким удовлетворением. Элизабет она любила меньше всех своих прочих детей, и хоть жених был для нее подходящей парой, он ни в какое сравнение не шел с мистером Бингли из Незерфилда.
Следующее утро в Лонгборне принесло новое развитие сюжета. Мистер Коллинз по всей форме сделал предложение руки и сердца. Застав вскоре после завтрака Элизабет вместе с миссис Беннет и одной из младших сестер, он обратился к матери следующим образом:
– Могу ли я, сударыня, заручиться вашей поддержкой, ежели испрошу у вашей прелестной дочери Элизабет позволения побеседовать с ней наедине нынче утром?
Элизабет успела только вспыхнуть от неожиданности, как миссис Беннет тотчас же ответила:
– О, право же! Да, разумеется. Уверена, Лиззи будет счастлива… Уверена, она не станет возражать. Идем, Китти, мне надобно поговорить с тобой наверху.
Собрав свое рукоделие, она заторопилась вон из комнаты, но Элизабет успела ее окликнуть:
– Матушка, не уходите, прошу вас. Мистер Коллинз, надеюсь, меня поймет. Не думаю, что он может сказать мне что-то, чего не может услышать кто-то другой. Я как раз собиралась уходить.
– Чепуха, Лиззи! Стой, где стоишь! – И, видя, что Элизабет смущена, раздосадована и в самом деле намеревается улизнуть, прибавила: – Лиззи, я требую, чтобы ты осталась и выслушала мистера Коллинза.
Как только миссис Беннет и Китти вышли, мистер Коллинз начал свою речь:
– Поверьте, дражайшая мисс Элизабет, что ваша скромность лишь подчеркивает ваши прочие достоинства. Прояви вы сейчас меньшую застенчивость, и я счел бы вас не столь очаровательной, но уверяю вас, что действую исключительно с позволения вашей уважаемой матушки. Мои намерения вряд ли являются для вас загадкой, ведь как бы вы ни были заняты водворением в ад сил Диавола, чему я могу лишь рукоплескать, все же предпочтения мои были выказаны столь явно, что ошибиться в них было никак нельзя. Почти сразу по прибытии в этот дом я избрал вас своей спутницей жизни. Но перед тем, как я дам волю изъявлению чувств, возможно, мне стоит изложить причины, побудившие меня к браку и, более того, к приезду в Хартфордшир с намерением выбрать себе жену, что я, собственно, и сделал.
При мысли о том, что ее чопорный и напыщенный кузен может дать волю чувствам, Элизабет чуть было не расхохоталась, поэтому не смогла воспользоваться кратким перерывом в его речи, чтобы остановить его, и мистер Коллинз продолжил:
– Причины, побудившие меня к браку, таковы: во-первых, я думаю, каждому священнику надлежит подавать своим прихожанам пример идеального супружества. Во-вторых, я уверен, что брак приумножит мое счастье, и, в-третьих, я следую настоятельному совету и рекомендациям той самой благородной дамы, которую я имею честь называть своей покровительницей. Как раз вечером в субботу, перед моим отъездом из Хансфорда, она сказала: “Мистер Коллинз, вам надобно жениться. Такому священнослужителю, как вы, непременно нужна жена. Ищите осмотрительно, выберите девицу из хорошей семьи – ради меня, да и ради себя самого. Пусть она будет деятельной, полезной особой, не изнеженной сверх меры и умеющей разумно распорядиться небольшим доходом. Вот вам мой совет. Отыщите поскорее такую женщину, привезите ее в Хансфорд, и я познакомлюсь с ней”. И кстати, моя прелестная кузина, позвольте заметить, что благоволение и доброта леди Кэтрин де Бэр являются отнюдь не последними среди всех преимуществ, что в моих силах предложить вам. Вы увидите, что ее боевые навыки превосходят мои способности описать их. Думаю, ваши таланты к уничтожению пораженных недугом придутся ей по душе, хотя, разумеется, я потребую, чтобы, став замужней женщиной, вы оставили сражения.
Теперь было просто необходимо прервать его.
– Вы слишком торопитесь, сэр! – вскричала она. – Вы позабыли, что я еще ничего не ответила. Позвольте же мне незамедлительно это сделать. Примите мою признательность за оказанную мне честь. Я осознаю, сколь лестно для меня ваше предложение, но считаю совершенно невозможным принять его.
– Мне известно, – ответил мистер Коллинз, – что юным девицам свойственно отвергать ухаживания человека, которого в душе они готовы принять, и что отказ они могут повторить не единожды, но дважды и даже трижды. Поэтому я нисколько не обескуражен вашими словами и по-прежнему надеюсь в скором времени отвести вас к алтарю.
– Вы забываете, сударь, что я обучалась в Шаолине! Я мастер Кулака Семи Звезд! И я совершенно серьезна в своем отказе. Вы не можете составить мое счастье, и я, по моему убеждению, менее всего способна составить ваше. Воистину, если бы меня знала леди Кэтрин, то сочла бы совершенно непригодной для замужества, поскольку я воительница и останусь таковой, пока не отправлюсь к Господу.
– Если бы нам только было доподлинно известно, что леди Кэтрин считает именно так, – весьма глубокомысленно заметил мистер Коллинз, – однако же я не могу представить, что вы разочаруете ее светлость. И будьте уверены, при следующей встрече с ней я намерен самым похвальным образом отзываться о вашей скромности, бережливости и прочих достойных качествах.
– Право же, мистер Коллинз, нет необходимости хвалить меня. Позвольте мне самой все решить и окажите честь, поверив моим словам. Я от души желаю вам счастья и процветания и, отказываясь от вашей руки, делаю все, что в моих силах, чтобы эти пожелания исполнились.
С этими словами она встала и намеревалась выйти, но мистер Коллинз остановил ее следующими словами:
– Когда мне выпадет честь снова беседовать с вами на эту тему, я надеюсь получить более благоприятный ответ, чем тот, что вы дали мне сегодня. Я знаю, что у представительниц вашего пола есть обычай отвергать первое предложение руки и сердца.
– Воистину, мистер Коллинз, вы меня смущаете! – воскликнула Элизабет. – Если все, что я сказала, может быть воспринято многообещающе, то я уж и не знаю, в какие слова мне облечь свой отказ, чтобы он прозвучал убедительно.
– Позвольте мне, дорогая кузина, льстить себе мыслью, что ваш отказ от моих притязаний – всего лишь слова.
Видя, что мистер Коллинз упорствует в самообмане, Элизабет не нашлась что ответить. Она тотчас же молча вышла из комнаты, решив, что если он и дальше будет принимать ее отказы за лестные поощрения, то она прибегнет к помощи отца, чей отказ станет решающим и поведение которого никак нельзя будет перепутать с кокетством и притворством хорошенькой женщины.
Мистеру Коллинзу недолго пришлось размышлять в одиночестве о своих любовных победах. Миссис Беннет все это время переминалась с ноги на ногу в коридоре, ожидая конца их беседы, и как только она увидела, что Элизабет вышла из комнаты и быстро прошла мимо нее к лестнице, то сразу же отправилась в столовую и поздравила и его и себя с грядущим закреплением родственных уз. Мистер Коллинз с равным удовольствием выслушал и ответил на эти поздравления, а затем пересказал миссис Беннет подробности разговора с ее дочерью.
