– Да, – твердо ответил он.
– И вы никогда не позволите предубеждению ослепить вас?
– Надеюсь, что нет.
– Тем, кто никогда не меняет своих мнений, особенно важно уметь с самого начала обо всем судить верно.
– Могу ли я спросить, к чему все эти расспросы?
– Я лишь хочу обрисовать себе ваш характер, – ответила она, стараясь взять непринужденный тон. – Я пытаюсь его понять.
– И успешно?
Она покачала головой:
– Отнюдь нет. Я слышу столь различные отзывы о вас, что пребываю в полном недоумении.
– Охотно верю, – серьезно ответил он, – что обо мне могут отзываться очень по-разному, и мне хотелось бы, мисс Беннет, чтобы вы не пытались сейчас набросать мой портрет.
– Но если я не запечатлею вас тотчас же, то другого случая мне может и не представиться.
– Не буду препятствовать вашему развлечению, – холодно сказал он. Она ничего не ответила, и весь следующий танец они провели в молчании и молча же расстались, недовольные друг другом, впрочем, далеко не в равной степени. В сердце мистера Дарси уже зародилось довольно сильное чувство к Элизабет, благодаря которому он быстро нашел ей оправдание и обратил свой гнев в другую сторону.
Элизабет вскоре отыскала старшую сестру:
– Мне хотелось бы узнать, что ты выяснила о мистере Уикэме. Но вероятно, ты слишком хорошо проводила время, чтобы думать еще о ком-то другом, и в таком случае я тебя прощаю.
– Нет, – ответила Джейн, – я не забыла о нем, но новости мои самые неутешительные. Мистеру Бингли неизвестны все подробности, и он находится в неведении относительно обиды, нанесенной мистеру Дарси, но он готов поручиться за безупречное поведение, честь и достоинство своего друга. К несчастью, из его рассказа следует, что мистер Уикэм далеко не порядочный человек.
– А мистер Бингли лично знаком с мистером Уикэмом?
– Нет, он впервые увидел его тогда, в Меритоне.
– Я не сомневаюсь в искренности мистера Бингли, – мягко сказала Элизабет, – но ты, надеюсь, простишь меня, если я скажу, что его заверения меня не убедили. Мистер Бингли довольно обоснованно защищает своего друга, но раз уж он не знает всей истории, то я, пожалуй, не стану менять своего мнения об этих двух джентльменах.
Затем она заговорила о предмете более приятном для них обеих. Элизабет с удовольствием слушала о счастливых, хоть и робких надеждах, которые Джейн питала в отношении чувств к ней мистера Бингли, и сказала все, чтобы укрепить в ней эту уверенность. Когда к ним присоединился сам мистер Бингли, Элизабет отошла к мисс Лукас. Но не успела она ответить на ее расспросы о манерах мистера Дарси, как к ним подошел ее толстый кузен мистер Коллинз и с величайшим ликованием заявил, что ему только что посчастливилось совершить важное открытие.
– О, полагаю, вам удалось открыть местоположение закусок? – довольно невежливо спросила Элизабет.
– Нет, – ответил он, – по чистой случайности мне удалось узнать, что здесь находится близкий родственник моей покровительницы. Я услышал, как этот джентльмен в разговоре с юной леди, которая является хозяйкой этого дома, упомянул имена своей кузины мисс де Бэр и ее матушки, леди Кэтрин. Каких только чудес не бывает на свете! Кто бы мог подумать, что в этом самом собрании мне вдруг доведется повстречать племянника леди Кэтрин де Бэр! По счастью, это вовремя открылось, и я могу засвидетельствовать ему свое почтение, что я и намереваюсь сделать.
– Неужели вы собираетесь представиться мистеру Дарси?
– Именно так. И попрошу у него прощения за то, что не сделал этого раньше. Полагаю, он племянник леди Кэтрин.
Элизабет усердно пыталась отговорить мистера Коллинза от этого замысла, убеждая его, что мистер Дарси скорее сочтет его обращение без предварительных рекомендаций дерзкой вольностью, нежели данью уважения его тетушке, и что сам мистер Дарси, будучи выше мистера Коллинза по положению, должен первым изъявить желание познакомиться с ним. Когда Элизабет умолкла, мистер Коллинз ответил:
– Дражайшая мисс Элизабет, я высоко ценю вашу превосходную способность здраво судить обо всем, что находится в пределах вашего разумения, в особенности об уничтожении прислужников Сатаны, но позвольте мне сказать, что формальности, принятые в отношениях между светскими людьми, разнятся с теми, которыми руководствуются священнослужители. В конце концов, вы, может, и Божье орудие, но я – Его Разум. И именно Разум, дорогая кузина, в конечном итоге разрешит наши нынешние затруднения с восставшими из мертвых.
– Прошу прощения, но я еще не видела, чтобы слова могли обезглавить зомби, да и вряд ли мне доведется увидеть такое.
– Позвольте мне поступить так, как велит мне голос совести, и сделать то, что я считаю своим долгом.
Отвесив Элизабет глубокий поклон, мистер Коллинз направился прямиком к мистеру Дарси, и она внимательно наблюдала за тем, как мистер Дарси воспринял его обращение и как явно он был поражен подобной фамильярностью. Перед тем как заговорить с ним, ее кузен церемонно раскланялся, и хотя до Элизабет не доносилось ни слова из его речи, ей казалось, что она слышит всё и угадывает в движении его губ фразы: “глубочайшие извинения”, “Хансфорд” и “леди Кэтрин де Бэр”. Мистер Дарси взирал на него с нескрываемым изумлением и, когда наконец мистер Коллинз дал ему заговорить, отвечал очень сухо. Однако это не помешало мистеру Коллинзу продолжить свои излияния, и презрение мистера Дарси, похоже, возрастало с каждым его словом, и когда мистер Коллинз закончил говорить, тот сразу отошел в сторону, удостоив его лишь легким кивком.
Для себя Элизабет на балу более развлечений не видела и поэтому обратила все внимание на свою сестру и мистера Бингли. Она уже представляла себе, какое счастье ожидает Джейн в браке, построенном на искреннем чувстве, и по такому случаю готова была даже найти в себе силы терпеть обеих сестер Бингли. Было очевидно, что ее матушка думает ровно о том же, и Элизабет старалась не приближаться к ней, чтобы не пришлось сносить ее бесконечную болтовню.
Поэтому Элизабет винила злой рок в том, что за ужином их посадили рядом друг с другом, и с досадой слушала, как ее мать свободно, не таясь, только и говорит леди Лукас о том, как Джейн скоро выйдет замуж за мистера Бингли. Предмет был самый захватывающий, и миссис Беннет без устали перечисляла все выгоды от этого союза. Он ведь милейший юноша, и так богат, и живет всего в трех милях от них – по этим пунктам она принимала поздравления в первую очередь. И ей так отрадно думать, что обе его сестры нежно привязаны к Джейн и, несомненно, желают породниться с нею так же, как она – с ними. Более того, это редкая удача для ее младших девочек, и теперь, раз Джейн выходит замуж за столь благородного человека, богатые холостяки так и потянутся в их дом.
– О, как я была бы рада выдать их всех замуж! Видеть, как они обзавелись собственными домами и занимаются детьми вместо всех этих несносных боев и упражнений!
В конце она пожелала, чтобы леди Лукас вскорости постигла такая же удача, впрочем, явственно и с торжеством давая понять, что той подобного случая не представится.
Напрасно Элизабет старалась умерить ее поток словоизлияний или уговорить ее расписывать свое везение не столь громким шепотом, поскольку она с невыразимой досадой заметила, что мистеру Дарси, который сидел прямо напротив, было почти все слышно. Но мать, от которой исходил тяжелый запах еды и портвейна, лишь выбранила ее за вздорность.
– Право же, какое дело мне до мистера Дарси, чтобы еще его и бояться? Уж он не был с нами настолько любезен, чтобы мы опасались чем-нибудь осердить его.
– Умоляю вас, сударыня, говорите потише. К чему вам оскорблять мистера Дарси? Вряд ли это придется по вкусу его другу.
Однако все ее увещевания не имели никакой силы. Элизабет вновь и вновь заливалась румянцем от стыда и огорчения. Всякий раз, когда она, не удержавшись, бросала взгляд на мистера Дарси, то видела подтверждение всем своим страхам: он хоть и не всегда глядел на ее мать, но явно очень внимательно к ней прислушивался. Выражение его лица постепенно менялось: презрительное негодование уступило место глубокой задумчивости.
Наконец даже миссис Беннет было больше нечего сказать, и леди Лукас, уже давно зевавшая при перечислении радостей, которые она никак не могла разделить, смогла полностью посвятить себя холодному окороку и цыпленку. Элизабет слегка воспряла духом. Но передышка была недолгой – когда ужин был окончен, ни один слуга не подошел к столу, чтобы убрать приборы. Видя, что гости начинают шептаться, мистер Бингли, извинившись, встал из-за стола и, несомненно, отправился распекать дворецкого за нерасторопность.
Когда он вернулся, Элизабет сразу потянулась за кинжалом, прикрепленным к лодыжке. Для этого ей достаточно было взглянуть на бледное лицо мистера Бингли и заметить, как он взволнован.
– Мистер Дарси, не затруднит ли вас пройти со мной на кухню? – спросил Бингли.
Дарси встал из-за стола, стараясь двигаться не слишком быстро, дабы не встревожить гостей, и Элизабет решила последовать за ним. Заметив это, Дарси повернулся к ней и прошептал:
