– Да, сэр, но я уж и не знаю, когда это еще будет. Представить не могу, кто может стать ему достойной парой.

Мистер и миссис Гардинер улыбнулись, а Элизабет, не удержавшись, заметила:

– Раз уж вы о нем так думаете, это говорит в его пользу.

– Я говорю чистую правду, и всякий, кто его знает, скажет то же самое, – ответила экономка.

Элизабет подумала, что это довольно смелое заявление, и крайне изумилась, когда услышала последовавшие за этим слова миссис Рейнольдс:

– Я в жизни не слышала от него дурного слова, а я знаю его с четырех лет. На моей памяти лишь одна служанка получила от него выволочку, да и скажу вам, она это заслужила. Осмелюсь заявить, что добрее его не найдется человека во всей Англии.

Такая похвала была уж и вовсе неожиданной и совершенно противоречила мнению Элизабет. Она была твердо убеждена, что как раз доброта мистеру Дарси несвойственна. Она вся обратилась в слух, она жаждала разузнать больше и была благодарна дядюшке, когда тот произнес:

– Немногие люди удостаиваются подобных похвал. Вам повезло, что у вас такой хозяин.

– О да, сэр. Хоть весь мир обойди – лучше его не сыщешь. Но я всегда говорю, кто был добр в детстве, тот добрым и вырастет, а хозяин был самым приветливым, самым ласковым мальчиком на свете.

Элизабет глядела на нее во все глаза.

“Неужели речь идет о мистере Дарси?!” – думала она.

– Его отец был превосходным человеком, – сказала миссис Гардинер.

– Да, мэм, вы совершенно правы, и его сын точь-в-точь такой же, как он. Так же заботится о бедных и снисходителен даже ко всем этим недоразумениям Божьим, будь то калека или глухой.

“В каком выгодном свете предстает мистер Дарси!” – удивлялась про себя Элизабет.

– Как хорошо она о нем отзывается, – прошептала ей тетушка, пока они шли в другую комнату, – но ее слова вовсе не вяжутся с тем, как он обошелся с нашим бедным другом.

– Возможно, нас ввели в заблуждение.

– Не похоже на то, ведь у нас сведения из самого надежного источника.

Пройдя просторный холл наверху, они очутились в прехорошенькой гостиной, которую совсем недавно обставили с большей элегантностью и изяществом, чем комнаты на нижнем этаже. Экономка сообщила им, что все это было затеяно ради мисс Дарси, которая в свой прошлый приезд очень полюбила бывать в этой комнате.

– Он, несомненно, очень заботливый брат, – сказала Элизабет, подходя к окну.

Миссис Рейнольдс предвкушала, как обрадуется мисс Дарси, когда увидит гостиную.

– И так всегда, – говорила она. – Если можно чем-то порадовать его сестру, уж он вмиг все сделает. Для нее он готов на все, что угодно.

Им оставалось осмотреть лишь зал боевой славы и несколько парадных спален. В зале было множество отрубленных голов зомби и самурайских доспехов, однако все эти трофеи мало интересовали Элизабет, и она принялась рассматривать грифельные наброски работы мисс Дарси, содержавшие в основном изображения обнаженных мужских фигур.

Когда они осмотрели все комнаты, открытые для посещения, то спустились вниз и, попрощавшись с экономкой, перешли в распоряжение садовника, который поджидал их у входа.

Пока садовник вел их вдоль берега реки, то и дело останавливаясь, чтобы указать на искусственный пруд или на сад камней, Элизабет обернулась, желая посмотреть на дом с более далекого расстояния, и увидела столь жуткое зрелище, что инстинктивно потянулась за катаной, которую она решила не брать с собой. Сзади к ним быстро приближалась огромная толпа неприличностей – не менее двадцати пяти зомби. Элизабет взяла себя в руки, известила своих спутников об этом несчастливом повороте событий и велела им убегать и прятаться, что они и проделали с превеликой охотой.

Когда зомби приблизились, Элизабет уже была готова к бою – она отломила ветку с ближайшего дерева и изготовилась сражаться, поставив ноги в первую позицию для техники “Крестьянин, Унесенный Ветром”. Она никогда не была сильна в сражении на палках, но, учитывая огромное количество противников и то, что другого оружия у нее не было, эта тактика казалась ей самой удачной. Подойдя на расстояние укуса, зомби принялись издавать пренеприятнейшие крики, и, отбиваясь, Элизабет отвечала им тем же. Но не успела она свалить пятерых или шестерых зомби, как раздался треск пороха, и оставшихся раскидало выстрелами.

Элизабет сохраняла оборонительную позу, пока зомби, ковыляя, спешили укрыться в роще. Убедившись, что они отступили, она обернулась в ту сторону, откуда раздались выстрелы. Тут она снова испытала потрясение, однако совершенно другого свойства: перед ней, верхом на коне и с дымящейся Браун Бесс в руках, предстал сам владелец Пемберли. Пороховой дымок от мушкета, вздымаясь к небесам, шевелил его густые каштановые кудри.

Его жеребец, оглушительно заржав, вскинулся на дыбы, так что менее опытный наездник ни за что бы не удержался в седле. Однако Дарси уверенной рукой ухватил поводья и смог унять перепуганное животное.

Невозможно было притвориться, что она его не заметила. Их взгляды встретились, и лица обоих залились жарким румянцем. Он был ошеломлен и, казалось, оцепенел от изумления, но, быстро совладав с собой, подъехал к ней, спешился и заговорил с Элизабет если и не самым спокойным, то уж точно самым учтивым тоном. Тем временем ее спутники покинули свои укрытия.

Элизабет поражалась тому, как переменились его манеры со времен их последней встречи, и каждая новая его фраза лишь усиливала ее замешательство. Кроме того, ей так невыносимо было сознавать, в каком неловком положении она очутилась, что их недолгий разговор стал одним из самых мучительных в ее жизни. Впрочем, казалось, Дарси чувствовал себя не лучше: в его голосе не слышалось прежней уверенности, и он так часто и поспешно повторял свои расспросы о здоровье ее дядюшки с тетушкой, что это явно говорило о его волнении.

Наконец, словно не зная, что еще сказать, он умолк и внезапно, не говоря ни слова, вручил Элизабет свою Браун Бесс, вскочил на коня и ускакал. Тут, восхищаясь его статью, к ней подошли мистер и миссис Гардинер, но погруженная в свои мысли Элизабет не слышала ни единого их слова и шла за ними в полном молчании.

Ее переполняли стыд и досада. Приехать сюда – какая безрассудная, несчастливая мысль! Каким странным этот поступок, наверное, счел мистер Дарси! Каким дурным тоном все это могло показаться такому тщеславному человеку!

Пороховой дымок от мушкета, вздымаясь к небесам, шевелил его густые каштановые кудри.

Можно подумать, что она нарочно искала с ним встречи! О, зачем она только сюда приехала! Отчего же он вернулся на день раньше срока? Поторопись они хоть на десять минут, и им бы никогда не встретиться, ведь было ясно, что он только что приехал.

Элизабет вновь и вновь бросало в жар при воспоминании о том, в каком неловком положении она оказалась. И что могла означать столь разительная перемена в его манерах? Уже то, что он поспешил ей на выручку, казалось невероятным! Но ведь он еще и заговорил с ней, и так любезно справлялся о ее здоровье! Никогда прежде ей не доводилось видеть его таким приветливым, никогда еще он не держался с ней так просто! Как это было непохоже на их последнюю встречу в Розингс-парке, когда он передал ей свое письмо. Она не знала, что и думать и чем объяснить его поведение.

Они углубились в парк и принялись подниматься вверх по холму, где зомби, с их высохшими мышцами и хрупкими костями, вряд ли могли их побеспокоить. Мистер Гардинер изъявил желание обойти весь парк, однако опасался, что близость живых мертвецов сделает это предприятие довольно опасным. Раздавшийся неподалеку вой одного из приспешников Сатаны подтвердил его опасения, так что они решили не сворачивать с проверенной тропы и вскоре, пробравшись между низко склонившимися деревьями, вновь спустились к реке – самой узкой ее части. Они перешли реку по незатейливому мосту, который, как им рассказали, был сделан из оскверненных надгробий усыпальницы в Пемберли.

Они очутились в настоящем уголке дикой природы – долина здесь почти переходила в ущелье, так что места хватало лишь для потока и узкой тропинки, терявшейся между деревьями. Элизабет так и тянуло ступить на нее, но, когда они перешли мост, миссис Гардинер заметила, как далеко они отошли от поместья, и, все еще страшась опасности, принялась упрашивать их не ходить дальше и поскорее вернуться к экипажу. Племяннице пришлось подчиниться, и они кратчайшим путем отправились по противоположному берегу назад к поместью. Впрочем, продвигались они медленно, поскольку мистер Гардинер, будучи большим любителем рыбной ловли, хоть и не имея на то достаточно свободного времени, так внимательно высматривал в воде форель и так живо обсуждал с садовником это свое увлечение, что практически не двигался с места.

Так, неспешно, они шли вперед и вскоре с большим удивлением заметили идущего им навстречу мистера Дарси, который был уже совсем недалеко. Деревья на этом берегу росли не так густо, что позволило им заметить Дарси до того, как он к ним приблизился. Однако, несмотря на изумление, Элизабет в этот раз была более подготовлена к встрече и решила держаться спокойно, если он надумает заговорить с ними.

На секунду ей даже показалось, что он хочет свернуть на другую тропинку. Возможно, он вернулся лишь затем, чтобы поохотиться на разбежавшихся неприличностей. Когда он скрылся за поворотом, она почти было в этом убедилась, однако тут тропинка свернула снова, и мистер Дарси оказался прямо перед ней. Заметив, что он по-прежнему держится приветливо, она, стараясь не уступать ему в любезности, похвалила красоту пейзажа, но тотчас же осеклась, с неловким чувством осознав, что ее восторги могут быть неверно истолкованы. Покраснев, она замолчала.

Миссис Гардинер стояла неподалеку от них, и, воспользовавшись паузой, мистер Дарси попросил Элизабет оказать ему честь, представив его своим друзьям. Такой любезности она от него вовсе не ожидала и едва сдержала улыбку, отметив про себя, что теперь он ищет знакомства с теми самыми людьми, против родства с которыми так восставала его гордость, когда он делал ей предложение.

“Представляю, как он удивится, узнав, кто они такие, – подумала Элизабет. – Он ведь принимает их за людей из высшего общества!”

Тем не менее она сразу же представила их друг другу и, поясняя, кем Гардинеры ей приходятся, искоса взглянула на мистера Дарси, чтобы посмотреть, как он вынесет такое, вполне ожидая, что он поспешит поскорее покинуть столь недостойное общество. Его удивление было очевидным, однако он стойко перенес эту новость и, более того, присоединился к ним и завязал беседу с мистером Гардинером. Элизабет не могла не радоваться, не могла не торжествовать! Как утешительно было сознавать, что у нее есть родственники, за которых ей не приходится краснеть, и теперь он об этом узнает. Она внимательно вслушивалась в их разговор с мистером Гардинером и радовалась каждой фразе и каждому наблюдению своего дяди, свидетельствовавшим о его уме, хорошем вкусе и безупречных манерах.

Вскоре они заговорили о мушкетной рыбалке, и Элизабет услышала, как мистер Дарси с величайшим радушием сказал, что пока ее дядя гостит в этих краях, он может приезжать и стрелять рыбу в его прудах, когда только пожелает, предложил снабдить его ружьем для рыбалки и указать места, где водится особенно много рыбы. Миссис Гардинер, которая шла под руку с Элизабет, то и дело поглядывала на племянницу с изумлением. Элизабет молчала, но ей безмерно льстила мысль о том, что именно она – причина всей этой любезности. И все же замешательство ее было так велико, что она не переставала спрашивать себя: “Отчего он так переменился? Что могло побудить его к этому? Невозможно, чтобы все это было из-за меня, невозможно, чтобы ради меня он сделался таким приветливым. Невероятно, чтобы он все еще любил меня, разве что, ударившись головой о каминную полку во время нашего поединка в Хансфорде, он серьезно повредился в уме”.

Какое-то время они так и шли: впереди – дамы, сзади – оба джентльмена, но, когда они спустились к воде, дабы подробнее рассмотреть испражнения какого-то зомби, в этом порядке произошла небольшая перестановка. Миссис Гардинер, утомленная утренней прогулкой, предпочла опереться на супруга, сочтя руку Элизабет недостаточной поддержкой. Место рядом с ее племянницей занял мистер Дарси, и теперь они шли рядом. После небольшой паузы Элизабет заговорила первой. Она хотела объяснить ему, что приехала в Пемберли, будучи в полной уверенности, что он отсутствует, и поэтому заметила, насколько неожиданным оказался его приезд. И добавила:

– Ваша экономка уверила нас, что вы появитесь только завтра, да и мы, выезжая из Бейкуэлла, были совершенно уверены, что вас сегодня не ожидают в Пемберли.

Он признал, что так оно и было, однако неотложное дело к управляющему вынудило его приехать раньше своих друзей.

– Они будут в Пемберли завтра к утру, – продолжил он, – и среди них есть и ваши знакомые – мистер Бингли и его сестры.

На это Элизабет ответила лишь легким кивком. Она тотчас же вспомнила, при каких обстоятельствах они в последний раз говорили о мистере Бингли, и, судя по тому, как переменился в лице мистер Дарси, его охватили схожие воспоминания.

– С ними приедет еще одна дама, – помолчав, произнес он, – которая особенно жаждет познакомиться с вами. Будет ли мне позволено – или я прошу о слишком большом одолжении? – представить вам мою сестру, пока вы гостите в Лэмтоне?

Эта просьба так поразила Элизабет, что она и не помнила, в каких словах выразила свое согласие. Она сразу поняла, что желание познакомиться с ней не могло появиться у мисс Дарси без участия брата, и, если не заглядывать в будущее, этому можно было лишь порадоваться. Было отрадно сознавать, что причиненная ему обида не переменила к худшему его мнения о ней.

Теперь они шли молча, оба в глубокой задумчивости. Элизабет так и не успокоилась – это было решительно невозможно, однако она была польщена и обрадована. Желание мистера Дарси познакомить ее с сестрой стало для нее наивысшим комплиментом. Вскоре они обогнали мистера и миссис Гардинер, и когда дошли до экипажа, тем оставалось пройти еще четверть мили.