– До сих пор торговали, сейчас собираются небольшое производство запустить. Ну раз уж вы так интересуетесь, давайте организуем встречу. Завтра, часов в семь. Устроит?

– А пораньше никак? До конца рабочего дня? – попросила я.

На завтра у меня запланирован поход за шубой, уже с Наташкой договорились.

– Знаю я, как вы в рабочее время на встречи ходите, – дольше пятнадцати минут нигде не задерживаетесь.

Ладно, мы не гордые. Шуба еще денек подождет. А рабочее время действительно расписано чуть не по минутам.

– Опыта не хватает. Не успеваю все, вот и верчусь как белка в колесе. Хорошо, пусть будет в семь. Где?

– Еще не знаю. Может, у них в офисе? Как определимся, я вам перезвоню. А лучше заеду за вами в библиотеку.

– Договорились. А как хоть зовут-то нашего благодетеля?

На том конце провода произошло замешательство.

– Вот досада. Визитку куда-то засунул. А так не помню. Мы по имени-отчеству не представлялись. Зато фамилия хорошая – господин Иванов.

– Ценная информация, ничего не скажешь, – рассмеялась я.

Ладно, будет встреча, будем знакомиться. А сейчас мне надо народу сенсационную новость сообщить и работку подкинуть. Кто ж думал, что мы так скоропостижно техникой обзаведемся. Придется место разгребать.

Вторник – день тяжелый! Иной вторник похуже понедельника будет. Этот был из таких. И стоило наводить марафет по случаю переговоров со спонсором, если пришлось выезжать на аварию в филиал, который затопило сверху какой-то дрянью? Чтобы поругаться с пофигистского вида мужиком из управляющей компании, которому как об стенку горох? Я на них в суд подам! Не первый случай уже. Прорывает где-то в перекрытиях, этажом выше все сухо, а у нас дождь с потолка.

В расстройстве чувств я пила чай с заведующей Верой Дмитриевной, с которой мы пришли работать в библиотеку почти в одно время и, можно сказать, дружили. Она сообщила невероятные слухи: в Музыкальном театре вместо старых, всем знакомых берестяных картин в холле повесили что-то новое, неизвестного художника. То ли новодел под старину, то ли действительно неизвестные шедевры прошлого. Я была в ауте. Представить, чтобы в нашем театре не стало берестяных пейзажей? Этого просто не может быть! Но добила меня Вера сообщением о том, куда отправились картины. По одним источникам, в частную коллекцию, по другим – в государственную галерею! Это куда? В Эрмитаж? В Третьяковку? Почему-то верилось с трудом. По местному телевидению такую новость раструбили бы за полгода до того. А тут молчком… Уж скорее первый вариант. Но это же вопиющее безобразие! Поистине народное достояние – какому-то нуворишу? Да я первая плюну в лицо директору при встрече. Продать лицо театра! Это то же самое, как если я бы толкнула, ну не знаю, – колонны с фасада библиотеки! Или само здание, чего уж там. Аж кипя от возмущения, сделала зарубку на память – спросить сегодня у Николая Андреевича, как же так?! Куда они-то смотрят в своей Росохранкультуре?

Вечер, как и весь день, пошел псу под хвост. Меня срочно вызвали в казначейство, где намылили голову за грозящее неисполнение бюджета. А после мы с главным бухгалтером битых два часа ломали намыленные головы, как нам исправить ситуацию. От пестрящих цифрами статей кружилась голова – что куда перекинуть и как не оплошать в следующем квартале. Какие тут спонсоры, какие шубы?! Когда в полседьмого заехал Николай Андреевич, мы сидели, зарывшись в бумаги по самую макушку. И я с уважением вспоминала Ольгу Васильевну, у которой все таинственным образом прекрасно сходилось. Руководитель предприятия, кроме своей профильной профессии, должен обязательно иметь экономическое образование – эта истина встала передо мной яснее некуда. Может, пока не поздно, мне самой отказаться от участия в конкурсе? А то как привалит это счастье навсегда…

– Простите, – подняла я глаза. – Но мы, похоже, тут надолго.

Со стоном опустившись в кресло напротив, Николай Андреевич пронзил меня взглядом и поинтересовался:

– Вы это нарочно?

– Ну конечно, – не удержавшись, съязвила я. – Видите, прямо наслаждаюсь миром финансов. На кой мне спонсоры? Я свой-то бюджет освоить не могу. Вот, кстати, еще новую технику надо будет на баланс ставить. И десять бумажек написать, каким чудесным образом она у нас появилась.

– И что я должен сказать человеку?

– Извинитесь от моего имени, пожалуйста. Форс-мажор.

– Может, все же подъедете попозже?

– Если честно, я уже не в состоянии вести переговоры. У нас еще сегодня авария случилась в филиале, надо бы заскочить проверить, как дела. Дайте мне адрес их офиса, я заеду туда завтра.

– Эк вы лихо! Нет, дорогая Мария Анатольевна. Без моего посреднического участия не выйдет. Этот человек не из тех, кто раздает адреса и телефоны.

– Очень интересно. А мы разве не собирались к нему в офис?

– Нет.

– А куда?

– В ресторан. Туда я сейчас и направляюсь.

В голове теснилась пара-тройка вопросов: что за таинственная секретность и зачем Николаю Андреевичу в ресторан, если встреча не состоится? У них еще какие-то дела? Но я предпочла промолчать. Меньше знаешь – крепче спишь. Не так прост господин Иванов, сорящий крупными суммами на благо народного просвещения. Надо быть настороже. Вряд ли его интересуют наши помещения. Не тот уровень. Может, за какой-то редкой книгой охотится? А что, я лично знаю несколько таких ненормальных коллекционеров. Они ради вожделенного раритета готовы наизнанку вывернуться, не то что пару миллионов отстегнуть. Но в таком случае мне действительно нужно с ним встретиться до получения техники. Невыполнимых обязательств я предпочитаю на себя не брать.

Пожав плечами, пожелала приятного аппетита и удачи любезному другу. Одарив меня одним долгим взглядом, в котором читались досада и какое-то удивленное восхищение, Николай Андреевич удалился.

Домой я вернулась в состоянии выжатого лимона. Голова шла кругом. И еще давление, что ли, упало. Есть не хотелось, хотя я не обедала; даже не было сил обрадоваться Мишкиному звонку и сообщению, что завтра он приезжает. Вместо этого подумалось: «Надо было сегодня по ресторанам ходить, завтра это будет еще проблемнее». Накормив кошку, пошарила по Сети. Спам и флуд. У нумизматов интересная выставка намечается. Надо сходить. Едва легла, Варька тут же пристроилась под боком, мурча в ухо. Скучает по тем временам, когда мы с ней вдвоем спали. Мишка-то ее гоняет, и она отвечает взаимной неприязнью – боится, но не любит категорически.

Свалив с утра бюджет, я не удержалась и заехала в «Мир мехов». Висит, моя дорогая, ждет. Да идет оно все, пляшет! Я ее хочу? Да! Деньги при мне? Да! Мерила я эту шубу уже три раза!..

Пушистое чудо в фирменном пакете резко подняло настроение. Согрело душу, так сказать. А если точнее – остудило в лютую жару. Вот какая полезная вещь шуба! Только домой я ее, пожалуй, не понесу. Пусть полежит на работе. У меня есть диванчик, и в нем пусто. А осенью Мишка мне все простит. Ну да, в годовщину-то свадьбы.

К библиотеке я подходила, буквально светясь от счастья. Все-таки жизнь прекрасна. Так-так, а это что за явление? У парадного подъезда красовалось авто. Только идиот может припарковаться в этом месте. Потому что буквально в десятке метров для особо шустрых стоит запрещающий знак. Тут вообще проезжая часть. И одностороннее движение. И полиции как собак нерезаных. Ой мамочка! Не комиссия ли пожаловала? Эти могут. А что же мне никто не звонит? Покосившись на диковинную машину, водитель которой, кстати, сидел на месте (заметив мой недоуменный взгляд, улыбнулся и склонил голову в приветствии – вот нахал-то!), поспешила внутрь. Возникло жуткое желание вызвать ГИБДД. Одно останавливало – людям, ездящим на ТАКИХ машинах, парковка в запрещенном месте даже в штраф не выльется, скорее всего. Я и не подозревала, что в нашем городе водятся «роллс-ройсы». А то, что это он, – однозначно. У Сашки в детстве модель была, черненькая такая. Один к сорока трем.

Внутри было еще чудесатее. Необычное оживление, все куда-то спешат, а неподалеку от нашей охраны маячат двое в штатском.

– Что тут у нас происходит? – обратилась я к Илье, сегодняшнему старшему смены.

– Ой, Мария Анатольевна! – вскочил тот. – Технику привезли от спонсоров. А мы до вас дозвониться не можем.

– А это кто? – глазами показала я на парочку чужаков.

– Так охрана. Вроде сам хозяин пожаловал. С этим… который вчера еще был вечером.

– С Николаем Андреевичем? – ахнула я.

Ай да господин Иванов! Всякое я видала, но чтобы так…

– Вы тут будьте… осторожнее, Илья. Мало ли что. Они ж наверняка при оружии.

– Так мы вообще пускать не хотели, а…

– Конфликты нам не нужны. А господам я скажу, чтобы они в другой раз свою охрану снаружи оставляли.

Ну что, Мария Анатольевна, вперед?

Заглянув на ходу в зеркало, самой вальяжной походкой я начала подниматься по лестнице. На технику еще успею взглянуть, а гостей нехорошо заставлять ждать. Хотя червячок раздражения уже сидел внутри. Не переношу демонстрации богатства и положения в обществе. К моему удивлению, в приемной гостей не оказалось. Испуганная Юля метнулась ко мне:

– Мария Анатольевна! Как хорошо, что вы пришли. Уже два раза про вас спрашивали.

– Где они? – поинтересовалась я, раздумывая, куда бы временно заныкать пакет с шубой.

Здесь оставить? Так ведь Юлька вечно уйдет – и дверь нараспашку. А шуба, простите, четыре моих зарплаты стоит.

– Он в кабинете, – шепотом поведала она, оглядываясь на дверь. – А знакомый ваш ушел посмотреть, как технику устанавливают.