Когда они добрались до «лендровера», Майкл открыл Анне дверцу, а сам остался снаружи.
Стекла были подняты, чтобы в салон не могли залететь насекомые, и в машине было душно. Анна оцепенела. В голове у нее все еще били тамтамы, но теперь они звучали как насмешка. Игриво, но порочно. Положив голову на руку, она почувствовала жар щеки и прикосновение пота к поту. В окно она видела, как Майкл ходит взад-вперед. Из глубины души поднимались уныние и недоброе предчувствие.
Наконец Майкл подошел к «лендроверу» и забрался на заднее сиденье. Он ничего не сказал. Анна почти физически ощущала, как он напряжен. Насторожен.
Она хотела повернуться к нему и сказать, что все хорошо. Ничего не случилось. Они ничего плохого не сделали.
Но она не могла убедить саму себя в том, что это правда.
Лучи солнца только-только начали освещать небо, когда группа охотников случайно наткнулась на застрявший «лендровер». Анна безучастно смотрела на лица, заглядывавшие в окно, и почти ничего не различала от усталости. Она краем сознания отметила, что мужчины, похоже, пришли не из ближайшей деревни: они были слишком бодрыми и собранными для тех, кто протанцевал всю ночь. Судя по их виду, можно было не сомневаться: они готовы к долгому суетливому дню.
— Майкл, — позвала она через плечо. — Проснись!
Она в первый раз заговорила с ним за часы, прошедшие с тех пор, как он забрался в «лендровер». Они переждали ночь в полной тишине, в осаде жужжащих насекомых и под аккомпанемент сдерживаемого дыхания и шорохов неловких движений. Оба они по-настоящему заснули только перед самым рассветом.
Хотя охотники не говорили на суахили, они, похоже, поняли, в какое затруднительное положение попали миссионеры. Благодаря помощи шестерых из них, отрывистым приказам Майкла и действиям Анны, сидящей за рулем, «лендровер» выполз на дорогу. У миссионеров не было с собой никаких подарков, и потому Майкл расстался с набором бинтов из медицинской сумки. Охотники, похоже, обрадовались и прямо на ходу принялись украшать себя тонкими белыми полосками. Вскоре они скрылись в джунглях.
Когда «лендровер» отъехал достаточно далеко от того места, где он застрял в канаве, напряжение между Майклом и Анной ослабло. Они смогли поболтать об эпизоде с охотниками, словно все шло, как и всегда. Затем они даже обсудили свою работу в импровизированном медпункте накануне. Но ни единым словом ни один из них не обмолвился о ритуале у костра и о проведенной в напряжении ночи. Не заговаривали они и о том, что скажут, когда вернутся в Лангали: сама мысль заранее продумать объяснение, как и почему им пришлось провести ночь вместе, вызывала ощущение, что они нарушили бы некое табу.
Когда Анна и Майкл вернулись на станцию, их встретила целая толпа.
Сара выбежала из дома миссии, как только услышала рев двигателя «лендровера». Майкл и Анна двинулись ей навстречу. Она подошла сначала к Майклу и обняла его.
— Я так волновалась! — призналась она. — Конечно, я знала, что у вас все хорошо, но не могла успокоиться.
— Мы безнадежно застряли в болоте, — объяснил Майкл.
Анна невольно наблюдала за ним, когда он говорил. Он производил впечатление виноватого подростка, неуклюже оправдывающегося. Но Сара, похоже, не заметила этого. Она широко раскинула руки, чтобы обнять и подругу.
— Бедняжки, — сказала она, отстраняясь. — Вы ужасно выглядите.
Анна внезапно почувствовала, что безумно устала и проголодалась, что она грязная. Она не могла решить, чего же ей хочется больше: вымыться, поесть или упасть на кровать.
— Я помню, как нам однажды пришлось остаться в деревне, — продолжала Сара. — Из-за дыма, блох и некоего подобия гамаков мы пожалели, что не остались в «лендровере». Но они так старались сделать все возможное, чтобы гостям было удобно! А для вас им ведь пришлось освободить целых две хижины…
— Мы не ночевали в деревне, — сказала Анна. Она произнесла это прежде, чем успела подумать: «А стоит ли?»
— О… — Сара явно была озадачена.
— Мы провели ночь в «лендровере».
Сара сбилась с шага. По толпе пронесся ропот.
Майкл подошел к багажнику «лендровера» и начал доставать оборудование. Он отказался от помощи и навьючил на себя целую груду инструментов.
Сара замерла на мгновение, а затем улыбнулась. Она смотрела вперед, на ступени дома миссии, — туда, где стояла Кейт. Малышка махала рукой и кричала:
— Нанна! Нанна!
Анна тут же обернулась на зов. Она любила слышать, как ее новое имя, выбранное для нее маленькой крестницей, звучит из ее уст.
— Она здесь, — крикнула Сара Дочери. — Вот твоя тетушка Нэн. — Она, не обращая внимания на то, что все африканцы пристально изучают выражение ее лица, повернулась к Майклу. — Пусть это сделают бои, дорогой. Тебе нужно поесть.
Она взяла Анну под руку и увела ее, как ни в чем не бывало. Анна внезапно поняла, что означал этот жест: Сара была решительно настроена вести себя так, чтобы произошедшее предстало в правильном свете, чтобы из этого нельзя было раздуть скандал, способный подпортить репутацию миссионеров. Или, и того хуже, нарушить мир, которым она дорожила, — мир между нею, мужем, ее лучшей подругой и ребенком. Между всеми теми, кого она любила.
«Сара права», — решила Анна. Они должны сделать все возможное, чтобы это воспринималось как само собой разумеющееся. И она положила ладонь на руку Сары, чувствуя на себе множество взглядов.
Они подошли к дому миссии.
Две счастливых жены…
Прошло несколько недель, и инцидент, похоже, благополучно канул в прошлое. Анна замечала, что Майкл старается не оставаться с ней наедине, и они больше не заговаривали о том, чтобы организовать на западе станционный медпункт, — но в остальном все было благополучно. Прошел уже почти месяц после той поездки, когда однажды утром на станцию явился посыльный из Мурчанзы. Его не ждали еще, по крайней мере, неделю, и его появление — изможденный, явно голодный и испытывающий жажду, он едва волочил ноги, хватал ртом воздух и чуть ли не терял сознание — вызвало волнение и многочисленные слухи. Анна наблюдала за этим из окна детского отделения. Она была озадачена: срочные сообщения обычно передавали по радио.
Посыльный направился к дому миссии, и Анна вернулась к своей работе. Несколько минут спустя за спиной у нее раздались тихие шаги босых ног, затем перед ее лицом возникло белое пятно.
— Это для вас, сестра, — сказал посыльный.
Письмо будто повисло у нее перед глазами. Покосившись на него, Анна заметила в уголке герб: два копья и Библию. Миссия. Епископ. Анна торопливо вскрыла конверт дрожащими от страха руками, думая при этом: «Элеонора больна! Отец наш…»
Она пробежала глазами короткий текст, выхватывая из него самые важные фразы.
Передача обязанностей. Новая должность. Вступает в силу немедленно.
Анна недоверчиво смотрела на письмо. Все было предельно ясно.
Ее переводят из Лангали. Убирают.
Только это и имело значение. Куда, и почему, и как было совершенно неважно…
