– Как и ее хозяйка. Мне кажется, я должен попытаться что-то сделать для мирного разрешения конфликта путем ласковых увещеваний. Стоит попробовать, как по-вашему?
– Вне всякого сомнения, сэр.
– Как говорится, попытка – не пытка.
Придорожная гостиница – она называлась «Лиса и гусь», что, впрочем, к делу не относится, – ничем не отличалась от всех прочих придорожных гостиниц: внутри было полутемно, прохладно, пахло пивом, сыром, кофе, соленьями – одним словом, крепким английским крестьянским хозяйством. С улицы сразу попадаешь в уютный маленький зал с развешанными по стенам пивными кружками и расставленными там и сям столиками и стульями. На одном из стульев за одним из столиков сидела Бобби Уикем со стаканом имбирного эля в руках.
– С ума сойти, Берти! – сказала она, когда я ее окликнул. – Откуда ты взялся?
Я объяснил, что возвращаюсь на машине из Лондона в Бринкли.
– Смотри, как бы твое авто не угнали. Могу поспорить, ты оставил ключи в машине.
– Оставил, но вместе с Дживсом, который бдительно несет там бессменную вахту.
– Так ты прихватил с собой Дживса? Я думала, он в отпуске.
– Он любезно согласился его прервать.
– Какая преданность!
– Сказал ему, что он мне нужен, и он не колебался ни секунды.
– А для чего он тебе так нужен?
Пришла пора перейти к ласковым увещеваниям. Я понизил голос до конфиденциального шепота, но, когда она спросила, где я умудрился застудить горло в такую жару, заговорил громче.
– Мне кажется, он может кое-что уладить.
– Что именно?
– Скажем, вашу ссору с Селедкой, – сказал я и начал с величайшей осторожностью подбираться к сути. Я знал, что должен очень тщательно выбирать выражения, потому что с натурами пылкими и высокомерными надо действовать очень осмотрительно, особенно если у них рыжие волосы, как у Бобби. Если ей вдруг померещится в моих словах что-то оскорбительное, она тотчас обидится, а если Бобби обиделась, ей ничего не стоит взять со стола бутылку с имбирным элем и треснуть меня по башке. Я не утверждаю, что она обязательно это сделает, но сбрасывать со счетов такую возможность тоже не следует. Поэтому я очень плавно подгребал к своей цели.
– Начну с того, что Селедка мне все рассказал, и я знаю от очевидца – или правильнее будет сказать «от ухослышца» – все подробности вашего последнего телефонного разговора. Не сомневаюсь: ты сейчас подумала, что такая откровенность не делает ему чести. Но не забывай, что мы вместе росли, а делиться сердечными тайнами с человеком, с которым ты дружишь с детства, вполне естественно. Как бы там ни было, он начал изливать мне свою душу, и не успел он опорожнить ее до половины, как я заметил, что он просто вне себя от горя – лицо налилось кровью, глаза вращаются, как у буйнопомешанного, вот-вот завопит: «О смерть, где твое жало?»
Я увидел, как она вся затрепетала, и старался не упускать из виду бутылку с имбирным элем. Но даже если бы она схватила бутылку и раскроила мне череп, это не произвело бы столь ошеломляющего впечатления, как слова, которые слетели с ее губ.
– Бедненький! – вздохнула она.
Я до этого заказал себе джин с тоником. Услышав ее восклицание, я сделал большой глоток.
– Ты сказала «бедненький»?
– Да, я сказала «бедненький», хотя правильнее было бы сказать «глупенький». Подумать только, он принял все за чистую монету. Уж ему-то следовало бы знать, что на самом деле я ничего такого не думала.
Я твердо решил докопаться до истины.
– И все твои угрозы были так, пустые слова?
– Я просто разозлилась и спустила на него всех собак. Господи, разве девушка не имеет права разозлиться? Я и представить себе не могла, что он так расстроится. Реджи все всегда понимает буквально.
– Выходит, шалун Амур снова при деле?
– Трудится не покладая рук.
– Иначе говоря, вы по-прежнему пара влюбленных голубков?
– Именно так. Может быть, я действительно верила в то, что говорила, но всего минут пять, не больше.
Я глубоко вздохнул, но тут же пожалел об этом, потому что вместе с воздухом вдохнул в легкие остатки джина с тоником.
– А Селедка об этом знает? – спросил я, когда мне удалось наконец прокашляться.
– Еще нет. Я как раз еду, чтобы все ему рассказать.
Тут я наконец осмелился спросить о том, что мне особенно важно было знать, причем наверняка.
– Тогда, если я правильно понял, для меня свадебный колокольный звон отменяется?
– Боюсь, что так.
– Ничего страшного. Как скажешь.
– Не хочу, чтобы меня посадили за двоемужество.
– Лучше не рисковать. Значит, на сегодня твой выбор – это Селедка. Я тебя вполне понимаю. Идеальный спутник жизни.
– Золотые слова. Он чудо, верно?
