Должен сказать, что при всем моем критическом отношении к этой Иезавели с морковными патлами не могу не признать, что она в совершенстве владеет искусством разговора с бывшими директорами приготовительных школ. Крепкие выражения так и сыпались у нее с языка, животворным бальзамом лаская мой слух. Конечно, в отличие от меня она не страдала комплексом Апджона, развивающимся у всякого, кому в самом ранимом и нежном возрасте довелось прожить несколько лет под крышей Малверн-Хауса, Брамли-он-Си, и близко общаться с этим Франкенштейном, когда он еще был в расцвете лет, но все равно ее мужество заслуживает всяческого восхищения.
Начав без лишних церемоний с короткого «Послушайте, приятель», она с предельной ясностью широкими мазками набросала сложившуюся картину и, судя по ответному бормотанию, которое я прекрасно слышал, хотя и находился на некотором расстоянии от трубки, было очевидно, что смысл происходящего стал доходить и до Апджона. Бормотание постепенно стихало, он все яснее убеждался, что барышня крепко держит его за горло.
Наконец оно окончательно смолкло, и Бобби заговорила снова.
– Вот и прекрасно, – сказала она. – Я не сомневалась, что мы найдем общий язык. Я буду у вас в ближайшее время. И позаботьтесь, чтобы в вашей авторучке было достаточно чернил.
Она повесила трубку и выкатилась из комнаты, издав на прощание все тот же вопль ночного хищника в джунглях, а я повернулся к Дживсу, как нередко делал и прежде, когда хотел поговорить о непостижимости слабого пола.
– Женщины, Дживс!
– Да, сэр.
– Вы слышали весь разговор?
– Да, сэр.
– Насколько я понял, Апджон, клянясь… Как там дальше?
– «Клянясь, что не уступит, уступает», сэр.
– Он отказывается от иска.
– Да, сэр. И мисс Уикем благоразумно обговорила, чтобы отказ был зафиксирован в письменной форме.
– Чтобы потом он не мог пойти на попятный?
– Да, сэр.
– Она все предусмотрела.
– Да, сэр.
– И проявила беспримерную твердость.
– Да, сэр.
– Рыжие волосы – видимо, в них все дело.
– Да, сэр.
– Вот уж никогда не думал, что мне доведется услышать, как кто-то обращается к Апджону: «Послушайте, приятель»…
Я бы еще долго мог разглагольствовать на эту тему, но тут дверь открылась, на пороге появилась мамаша Артроуз, и Дживс молча выскользнул из комнаты. За исключением тех случаев, когда ему по каким-то причинам необходимо остаться, он всегда исчезает из комнаты, когда приходят, как он выражается, «господа».
Глава 20
Я сегодня еще не встречался с мамашей Артроуз – она уезжала обедать к друзьям в Бирмингем, и я бы с удовольствием вообще уклонился от встречи с ней, потому что, едва взглянув на нее, понял, что встреча эта не предвещает ничего хорошего. Она еще больше, чем прежде, была похожа на Шерлока Холмса. Наряди ее в халат, дай в руки скрипку – и она может смело отправляться на Бейкер-стрит: никто даже не поинтересуется, что она там делает. Она бросила на меня проницательный взгляд и сказала:
– А, вот вы где, Вустер. Вы-то мне и нужны.
– Хотите со мной поговорить?
– Да. Может быть, теперь вы мне поверите.
– Простите?
– Насчет дворецкого.
– Что насчет дворецкого?
– А вот что. На вашем месте я бы села. Это долгий разговор.
Я сел. Причем с удовольствием, потому что внезапно ощутил слабость в ногах.
– Помните, я сказала вам, что он мне сразу не понравился?
– Да, как же. Именно так вы и сказали.
– Я сказала, что у него лицо преступника.
– Ну, он же не виноват, что у него такое лицо.
– А в том, что он мошенник и самозванец, тоже не виноват? Выдает себя за дворецкого! Ничего, в полиции его быстро выведут на чистую воду. Он такой же дворецкий, как я.
Я изо всех сил пытался спасти положение:
– Но у него же прекрасные рекомендации.
– Это ничего не значит.
